Путин: Логика власти - Хуберт Зайпель

На Западе дело Ходорковского превращается в показательный пример отсутствия цивилизованных норм поведения и несоблюдения гражданских прав. Международные адвокаты Ходорковского совместно с его PR-агентством дорабатывают его имидж. К образу успешного капиталиста, покаявшегося в своих грехах, пользующегося заслуженным почётом на международной арене, добавляется образ искреннего борца за права человека, в сложнейших условиях в одиночку ведущего борьбу с жестоким и коррумпированным режимом.

Из бывшего главы концерна, который вовремя вывел часть состояния за рубеж и продал свои акции совладельцам концерна, лепят облегчённую версию Солженицына. Ходорковский из колонии регулярно раздает интервью газетам или сочиняет для западных СМИ философские статьи о состоянии страны. Он становится экспертом по вопросу, как следует измениться России. Так же, как в конце концов изменился он сам. Ходорковский объясняет, раздаёт советы, истолковывает актуальные политические тенденции и задаёт риторические вопросы. Он описывает свою незаслуженно тяжёлую долю и говорит, что был лишь жертвой обстоятельств. «Здесь во время переходного периода после распада Советского Союза царил закон джунглей. Никто не знал точно, какие законы ещё действовали. Я воспользовался этим, как и другие предприимчивые люди», – пишет он[173]. Однако российская оппозиция держится от него на расстоянии.

Столкновения адвокатов с российской юстицией резки и агрессивны, атакованные ими суды отвечают тем же. Команда Ходорковского подробно разбирает действительные или мнимые судебные нарушения и выдвигает громкое обвинение, что суд – не более чем повторение показательных процессов сталинской эпохи. Западные корреспонденты охотно включаются в борьбу за права человека в России.

Стратегия пиарщиков, апеллирующих к политической корректности Запада, оказывается успешной. «Amnesty International», несмотря на бурные внутренние дебаты, объявляет Ходорковского политзаключённым. Добиться этого стоило «длительной борьбы», вспоминает Юрий Шмидт, один из адвокатов, убеждённо защищавших Ходорковского, во время нашей беседы в его офисе, «но у нас получилось». Петербургский адвокат специализируется на защите прав человека и знаком с юристом Путиным ещё с тех времён, когда тот был заместителем мэра. Уже тогда Шмидт был его противником. Благодаря признанию «Amnesty International», Ходорковскому оказывается всё больше поддержки во всём мире, в том числе и в Германии. Например, депутат партии «зелёных» Мари-Луизе Бек включает московский процесс в список главных задач своей политической работы на ближайшие годы, регулярно летает в Москву и общается с собравшимися представителями немецкой и иностранной прессы. Она неизменно и неутомимо бичует любую несправедливость вместе со своим мужем Ральфом Фюксом, главой фонда Генриха Бёлля, эффектно дополняющим эту кампанию благодаря своей должности[174]. Такие политики, как Ангела Меркель или Барак Обама, тоже делают замечания о «предвзятости» российских судов и публично взывают к российскому президенту с просьбой освободить бывшего олигарха.

Защитники Ходорковского избрали в своей политике двойную стратегию. Помимо взываний к морали, адвокаты и бывшие акционеры ЮКОСа подают жалобу в Европейский суд по правам человека в Страсбурге. Они утверждают, что процесс против Ходорковского и ЮКОСа обусловлен исключительно политическими мотивами, а дополнительные налоговые требования были выдвинуты исключительно для того, чтобы довести фирму до банкротства и продать её по цене ниже рыночной стоимости. Акционеры требуют от российского государства компенсацию в размере 75 миллиардов долларов[175].

Судьи в Страсбурге считают иначе. Они обязывают Россию выплатить бывшим акционерам ЮКОСа компенсацию в размере 1,5 миллиардов евро, потому что введение некоторых денежных штрафов было противозаконно. Однако главное обвинение, что процесс против Ходорковского политически мотивирован, с России снимают[176].

Вывод суда гласит: «Тот факт, что возможному сопернику в политической или деловой сфере косвенно или напрямую выгоден этот процесс, не может удерживать власти от уголовного преследования этого человека, если против него выдвигаются серьёзные обвинения». Улики против Ходорковского, имеющиеся у российского суда, по мнению европейских судей, представляли собой вполне «обоснованное подозрение» для уголовного преследования. Они высказали критику некоторых обстоятельств предварительного заключения, однако реабилитация бывшего олигарха, на которую надеялись его сторонники, в Страсбурге не состоялась[177].

Международный арбитраж в Гааге, в который также обращаются акционеры, смотрит на это дело по-другому. Он приговаривает российское государство к выплате компенсации на сумму в 50 миллиардов долларов, поскольку он, в отличие от судей Европейского суда, расценивает дело как политическое[178]. Международный арбитраж – не суд в классическом смысле слова, а нечто вроде согласительного органа. Он предоставляет сторонам конфликта платформу для урегулирования спора без обычных судов. Эта форма урегулирования предусмотрена, например, в таких документах, как договор о свободной торговле между США и Европой (ТТИП), чтобы дать бизнесу возможность оспаривать решения правительств вне судов общей юрисдикции. Его вердикт обязателен к исполнению. Россия подаёт жалобу на это решение в суд общей юрисдикции в Нидерландах. Акционеры начинают налагать арест на российское имущество за рубежом[179]. После первых блокировок российских счетов в государствах-членах ЕС в июне 2015 года Владимир Путин объявил, что будет сопротивляться: «Наша позиция известна, мы не признаём юрисдикцию этой судебной инстанции»[180]. Очевидно, дело ЮКОСа отнюдь не закончено даже после помилования Михаила Ходорковского.

17. Репетиция. НАТО и война в Грузии

Когда дирижёр Валерий Гергиев вспоминает, что вышло из длинного интервью, которое он дал «New York Times» в начале 2015 года, он даже спустя несколько недель не перестаёт возмущаться[181]. «Я выгляжу идиотом, потому что они выкинули 70 процентов того, что я сказал. А я их заранее предупредил, что им не понравится то, что я скажу». Гергиев поёживается, он простужен и заказывает себе двойной виски. Маэстро остановился в «Риц-Карлтоне», это подобающее место для него, и он живёт там во время каждого визита в Москву. В данный момент он готовит пасхальные концерты, которые должны состояться на Страстной неделе в разных городах России. Ему действует на нервы то, что в последние месяцы его постоянно расспрашивают о политике, а не о музыке.