Кровавая шутка - Шолом Алейхем

– Вы меня не поняли, - пыталась оправдаться Бетти. - Для меня ваш рассказ имеет особое значение, так как девица, о которой вы говорите и которую нужно отыскать... У меня есть средство...

Бетти спохватилась. Ей не хотелось никого посвящать в свои планы. Узнать имя девицы вовсе не трудно: она была арестована в ту же ночь, что и Бетти, и вслед за ней попала в подвал. Стало быть, её имя занесено в полицейскую книгу рядом с именем Бетти... Достаточно навести простую справку, чтобы половина дела была сделана. Но сделать это может не кто другой, как тот самый отставной сыщик, о котором рассказывал Гурвич...

Но как об этом сказать Гурвичу? Гордость не разрешила Бетти откровенничать с малознакомым человеком и посвящать его в подробности своего ареста, о которых так хотелось забыть... Но разве можно дольше замалчивать эту историю? Нет! Пора взяться за работу. Новый план возник в голове Бетти...

– У меня к вам просьба, - сказала она.

Беня Гурвич засунул обе руки в карманы своего неизменного пиджака, окинул Бетти насмешливым взглядом с головы до ног и весело проговорил:

– Просьба? А ну-ка?

Бетти отступила на шаг: уж очень удивила её эта нисколько не соответствующая моменту веселость. И, не стесняясь, сказала ему, что любит шутки, когда они к месту, но не понимает, как можно шутить, когда товарищ томится в заключении.

– Вы не понимаете, как можно быть веселым? Вы сами - причина моего хорошего настроения. Ну ладно, не сердитесь! - прибавил он, увидав, что комплимент его вызвал краску гнева на лицо Бетти. - Ну, прошу вас. Нам нельзя ссориться. Мы - союзники. Ну, простили?.. Выкладывайте вашу просьбу, а я наперед обещаю.

Бетти поняла, что сердиться на Гурвича невозможно. Она сказала:

– На сегодня прощаю за то, что вы принесли мне такое сообщение. А просьба моя такова: познакомьте меня вот с этим...

– С Шерлоком Холмсом? Зачем?

– Мне нужно поговорить с ним кой о чем.

– К чему?

– Поверьте, это не блажь. Хоть я и не Шерлок Холмс, но имею возможность посодействовать розыску той... Словом, я могу быть полезна. Прошу вас, познакомьте меня с этим...

Гурвич глядел на Бетти, засунув руки в карманы, и думал:

"Огонь-девица. Этакая трех Рабиновичей за пояс заткнет. А у него, надо признаться, губа не дура!.."

– Чего вы на меня уставились? - спросила Бетти.

– Я думаю, как вам устроить свидание. Вам к нему идти - слишком много чести. Ему к вам - неудобно перед вашими богатыми и богобоязненными родственниками. Как тут быть? Гурвич задумался. Бетти молчала...

– Стоп! Знаете что? - проговорил Гурвич весело, хлопнув себя по лбу. - В воскресенье, когда весь город выползает на дачу, я его привезу сюда. Встречайте нас на вокзале в половине второго. Оттуда мы пойдем куда-нибудь, и вы сможете секретничать с ним сколько вам угодно. Я вам мешать не стану.

Бетти была в восторге: перед ней открывалась возможность действовать. Она горячо поблагодарила Гурвича и в радостном возбуждении вернулась домой.

Глава 17

ДЕЛО В ШЛЯПЕ

Вокзал пригородной станции в воскресный день сверкал и переливался всеми цветами радуги. Публика, разодетая в яркие летние одежды, напоминала огромный букет из подвижных цветов. Дамы, декольтированные, "простенько" одетые, были в туалетах нарочито случайных, тонко рассчитанных на горячие взгляды мужчин.

Бетти оделась в белое. Все на ней было среднего качества, по достаткам Давида Шапиро. Но простенькое батистовое платьице так изящно облегало стройную фигурку Бетти, черная копна волос так оттеняла её прекрасное лицо, что взоры публики с восхищением останавливались на ней.

Прибыл поезд, и оживление на станции усилилось. Еще издали Бетти заметила в толпе Беню Гурвича. Рядом с ним шел широкоплечий человек в белой широкополой шляпе, до того низко надвинутой, что лицо разглядеть было нельзя. Гурвич увидев Бетти, оставил своего спутника, подошел к ней и сказал обычным веселым тоном:

– Ну, поздравляю вас! Привез вам эту цацу. Он даже не знает, кто его ждет. Где вы думаете его принять?

Оживление Гурвича передалось и Бетти. Она, смеясь, указала на аллею вокзала, уставленную скамейками и заканчивающуюся фонтаном, на котором амур разбрасывал сверкавшие на солнце струи воды.

– Псс! - свистнул Гурвич. - Лучше не придумаешь. Подлинный рай земной! Величайший поэт не придумал бы лучшей обстановки для свидания еврейской Суламифи с русским Шерлоком Холмсом. Ха-ха! Будьте добреньки, посидите маленько: я сейчас вернусь с моим типом.

Гурвич нырнул в толпу, а Бетти присела на скамейку у самого фонтана.

Постепенно станция затихла и опустела. На платформе остались только двое носильщиков, возившихся с багажом, да начальник станции в красной фуражке, державшейся на оттопыренных ушах...

Показался Беня Гурвич. Следом за ним шел субъект в широкополой шляпе. Из-под нее резко выделялись темные очки, не столько помогающие зрению, сколько скрывающие глаза...

Гурвич исчез.

Синих и вообще темных очков Бетти инстинктивно боялась, особенно после памятной ночи. Бетти невольно вспомнила ту ночь, и настроение её упало. Не доходя до скамьи, спутник Гурвича снял свою шляпу, и Бетти ухватилась за спинку, чтобы не свалиться...

То был он!

Что делать? Бежать? Но было уже поздно. К тому же у Бетти не хватило бы сил подняться с места. Как это могло случиться? Почему она раньше не расспросила Гурвича? Как могла она не догадаться? И с его-то помощью она собирается спасать своего возлюбленного и честь своего народа? Какая злая, нелепая ирония случая!

Чиновник был не менее ошеломлен. Он сразу узнал её и застыл с приподнятой шляпой. Лицо его несколько раз изменяло свое выражение, и видно было, что он не знает, на каком выражении остановиться...

Мог ли он предполагать, что человек, желавший его спасти, окажется женщиной, да еще той самой "Венерой с еврейской улицы", за которой он столько времени безуспешно охотился и арест которой был началом конца его карьеры: с той именно ночи начались интриги против него.

Сделав над собой огромное усилие, Бетти поднялась с места и с возможной твердостью в голосе сказала:

– Мы не будем представляться друг другу, как это принято. К чему? Мы видимся в первый раз в жизни и в последний. Не будем терять времени - у нас его не так уж много. Приступим прямо к делу...

Чиновник все еще не мог опомниться. Он мял свою ни в чем не повинную шляпу и из-под синих очков метал взоры в сторону Гурвича. Но Гурвич отошел подальше, облокотился на изгородь и замурлыкал какую-то песенку.

Бетти заговорила кратко и деловито:

– Гурвич мне передал все, что вы ему говорили об обстоятельствах, при которых был убит Володя Чигиринский. Вы не должны на него сердиться: он рассказал об этом только мне, и хорошо сделал. Меня это дело интересует не меньше, а может быть, и больше вашего. Это - во-первыx. Во-вторых, я могу быть вам полезна, может быть, даже больше, чем вы себе представляете. Дело в том, что вор, говоривший вам об имеющихся у него вещественных доказательствах ранце с книгами и тетрадями, этот... забыла, как его зовут?

– Макар Жеребчик, - сказал чиновник.

– Совершенно верно, Макар Жеребчик. Так вот, то, что он рассказывал вам, а также и то, что у него есть невеста или... уж не знаю... словом, девица, у которой эти вещи хранятся, все это - правда. Я могу подтвердить: я знаю эту девицу лично, и она сама мне об этом рассказывала...

– Вы её знаете лично? Она сама вам рассказывала? - спросил изумленный и обрадованный отставной сыщик.

– Она сама... Я только забыла, как её зовут... Но это нетрудно установить, особенно вам... Вы, вероятно, помните, а если не помните, то можете навести справку по книгам... В ту ночь, когда мы... когда вы...

Субъект в синих очках понял, о какой ночи говорит Бетти, и вздумал было извиняться; но Бетти резко остановила его и попросила ни одним словом не напоминать о том, что было... Вообще, заметила она, в его же интересах и в интересах дела никогда и никому не говорить, что они уже встречались однажды.

Чиновник по-черепашьи втянул голову в плечи. Бетти продолжала свой рассказ и кончила тем, что узнать имя "той девицы" очень легко, так как только они вдвоем ночевали тогда в полицейском участке... Кроме того, она помнит, что девица называла своей родиной эту самую деревню...

Бетти кончила. Чиновник встал, снова сел и, заметно волнуясь, проговорил:

– Разрешите мне сказать несколько слов. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен за ваше сообщение. Вы мне такой козырь в руки дали, что теперь эти голубчики от меня не ускользнут. Мне даже незачем наводить справки. Если это та, что была арестована в ту ночь, то я уж знаю, что это - Маша Черенкова. Теперь все понятно... Так-так. Сначала мы возьмемся за нее, потом за него.