Люби меня вечно - Барбара Картленд

— Ну вот, теперь вы знаете что это так, и что же изменилось?

— Я больше не стыжусь идти рядом с вами! Иногда я боялась, что вы сочтете меня грубой и вульгарной и скажете мне, что я всего лишь простушка, которой не место в светском обществе.

Бросив взгляд из-под ресниц на своего покровителя, девушка добавила:

— Видите ли, монсеньер, когда очень сильно любишь кого-то, всегда боишься оказаться недостойным этого человека.

— Послушайте, дитя, — заговорил герцог, внезапно утратив обычную невозмутимость, — я ведь гораздо старше вас, я слишком стар!

— Слишком стары для того, чтобы я вас любила? Вы ошибаетесь. И вы забываете, монсеньер, что любовь приходит сама. Мы не властны над ней. Она просто внезапно нисходит на нас!

— Я слишком стар! И я жил жизнью, которая слишком отличается от той, какую представляете вы. Вы молоды, свежи, невинны и чисты. Придет время, вы отвернетесь от меня и пожалеете, что не остались в монастыре!

Герцог почувствовал, что Эме подошла к нему ближе. Он слышал тихий шелест ее платья и чувствовал слабый аромат духов. Очень тихо, почти шепотом, девушка спросила:

— Что вы хотите сказать мне, монсеньер?

Мелинкорт повернулся к ней.

— Я хочу сказать, что люблю вас. Люблю всей силой того, что осталось от моего сердца, моей души, если она существует, в чем до сих пор я очень сомневался. Я люблю вас, Эме, но я очень хорошо понимаю, что мое чувство не принесет вам ничего хорошего. Я вас не стою!

— Монсеньер, монсеньер! — Голос Эме звенел от радости. — Неужели вы не понимаете, что во всем мире для меня существует лишь один человек, что лишь одного мужчину я могу любить и лишь ему одному я могу доверить свою жизнь?

— Вы уверены? — произнес герцог, и голос его дрожал от волнения. — Нет, дитя, прежде чем я дотронусь до вас, позвольте мне сказать кое-что еще. За всю свою жизнь я никого не любил так, как вас. Если вы доверитесь мне, окажете мне честь стать моей женой, я уже никогда больше не отпущу вас. И если когда-нибудь, освоившись в светской жизни, вы встретите более молодого человека и почувствуете влечение к нему, я не отпущу вас.

— Ах, если вам кажется, что я захочу оставить вас, вы просто слепы, — несколько удивленно ответила девушка. — Моя любовь вечна и бесконечна, монсеньер!

Но и я должна кое-что сказать вам. Вы очень значительная персона, монсеньер! В вашей стране вы играете заметную роль. Я люблю вас с той самой минуты, как вы обнаружили меня на полу своей кареты. Все это время я хотела лишь быть рядом, обожать вас и, если возможно, служить вам. И хотя теперь я знаю, что родилась в законном браке, остается огромная пропасть между женщиной, которая не знает своих предков, не имеет ни семьи, ни состояния, ни положения в обществе, ни своего дома, и герцогом Мелинкортом, владельцем огромных поместий, обладающим властью, влиянием. Вам нет необходимости жениться на мне, монсеньер. Я буду совершенно счастлива просто быть с вами, быть вашей воспитанницей, вашим пажом, вашей рабыней, потому что я люблю вас всем сердцем, всей душой, всем своим существом.

— И вы думаете, что нужны мне как воспитанница, паж или рабыня? Моя дорогая! Я люблю вас как женщину и хочу, чтобы эта прекрасная женщина стала моей женой!

Щеки Эме очаровательно порозовели.

— Я впервые в жизни делаю предложение, — признался герцог. — Я не хочу кривить душой, Эме: в моей жизни было много женщин. Но вы совсем иная. Вы поистине священны для меня. Я никогда не думал, что смогу когда-нибудь сказать такие слова, и все же они искренни и идут из самого сердца. Вы святая, и я чувствую, что должен целовать землю, по которой ступали ваши ножки. Я боюсь даже обнять вас!

— Не бойтесь, монсеньер, — очень тихо попросила Эме. И он крепко прижал девушку к себе, а их губы слились в первом в ее жизни поцелуе.

Этот поцелуй сначала был нежен и трепетен, но скоро герцог ощутил, как ее молодое тело пылает ответным огнем, зажженным его страстью. Его поцелуй стал более требовательным и повелительным. И скоро горячая волна восторга любви захватила и понесла их.

— Я люблю тебя, — снова и снова шептал герцог, все крепче обнимая девушку. Казалось, что их тела унеслись в заоблачные дали, что некая высшая сила навеки соединила их.

Голова Эме откинулась назад, и он сверху смотрел на нее. Любовь преобразила девушку. Щеки ее пылали, глаза сияли, а приоткрывшиеся губы слегка дрожали, словно от счастья она задыхалась.

Герцог опустился на одно колено и поцеловал край платья Эме.

13

Ближе к вечеру Эме открыла дверь библиотеки и увидела Гуго у камина с листком бумаги в руке.

— А где монсеньер? — спросила она.

— Монсеньер? — переспросил Гуго. — А-а-а... Себастьян! Я... О! Да, он сказал мне... просил передать вам, что вернется к пяти часам.

Речь его казалась настолько не похожей на обычную, что Эме взглянула на секретаря с искренним удивлением.

— Что случилось, месье Гуго? — с недоумением спросила она.

— Случилось? — повторил он и быстро добавил: — Ничего... ничего не случилось!

Эме плотно закрыла за собой дверь. На ней было платье из белого шифона с легкой пелериной, накинутой на плечи и скрепленной на груди небольшим букетиком цветов. Необыкновенное счастье, которое отражалось на ее лице, говорило о глубине и зрелости чувства, необычных для столь юного создания.

— Леди Изабелла отправила меня наверх и заставила лечь отдохнуть. Я послушалась и, кажется, зря, потому что явно что-то пропустила. Вы расстроены, месье Гуго! Не пытайтесь скрыть это!

— Ничего важного не произошло, — пробормотал Гуго, не отрывая глаз от листка бумаги, который держал в руке.

— Что это? — с любопытством спросила Эме. А потом, заглянув через его плечо, воскликнула: — Да это же лотерейный билет!

— Да, лотерейный билет.

— Вы купили его?

Гуго молча кивнул. Потом, собравшись с духом, наконец заговорил: