Низвергатели легенд - Андрей Мартьянов

– Тогда твои дела безнадежны, – Бертран де Борн, мысленно взвесив все «за» и «против», уяснил, что выхода нет и не предвидится. Деньги кончились, кредиторы, как один, отказывают, а Крестовый поход прекращать нельзя. Тупик. Конечно, часть рыцарей может обеспечить себя самостоятельно, но Ричард не потерпит такого позора. – Послушай, а если переправиться через море на побережье Берберии? К Карфагену, в Тунисский эмират? Взять добычу? У мавров, как говорят, полно сокровищ!

– Думал, – кивнул король. – Ничего не выйдет, за что огромное спасибо Танкреду. Чертов сицилиец все лето изводил берберов и тунисцев набегами, ограбил провинции от Бенгази до Алжира… Представляю, какая теплая встреча ждет нас на африканском берегу! И никаких трофеев.

– Прекрати терзаться, – призвал Ричарда Бертран. – Уверен, Элеонора не оставит тебя в беде. У нее аквитанские вассалы, множество отнюдь не бедных родственников. Королева что-нибудь придумает.

– Нельзя всю жизнь полагаться на мать, – справедливо заметил король и понял, что высказал обвинение в свой собственный адрес. – Бог с ним, поедем в лагерь. Хочу выспаться перед турниром. Обязательно вызову на поединок Танкреда – утверждают, будто он великолепный воин…

Ричард вместе со своим фаворитом забрались в седла и, пустив коней шагом, поехали в сторону, где горели яркие пятнышки костров.

Сарацины, пусть и были нехристями да язычниками, придумали множество полезных вещей – от дамасского булата, секрет которого охранялся почище, чем гарем халифа, до кальянов для курения гашиша. Одно из арабских изобретений украшало шатер Ричарда. На коврах, коими застилался земляной пол, стояла складная кровать из парусины и реек ливанского кедра, которая в походных условиях являлась незаменимой вещью. Король отослал выбежавших встречать его оруженосцев и мессира Бертрана, кивнул страже и, откинув полог, вошел в свой временный дом. Пахло приятно – шатер окуривали благовониями, опять же по сарацинским обычаям. Оставалось лишь сбросить с себя тяжелую парадную одежду и завалиться спать.

– Ваше величество!

– Ну, что еще? – Ричард обернулся. В палатку робко заглядывал один из оруженосцев. – Я ведь сказал – отдыхайте!

– Вас очень хотят видеть! Человек ждет с полуночи, говорит, будто у него важное дело.

– Подождет и дальше, – отказал король, но, когда ему сообщили, что известие доставлено от Элеоноры, Ричард вздохнул и приказал впустить. Вдруг мать сумела раздобыть денег? Хотя если визитер приехал в лагерь только прошлым вечером… Элеонора на ужине могла бы сама рассказать Ричарду спешные новости.

Появившийся в шатре дворянин королю был незнаком. Высокий, прямо держащийся седой старик с серебристой бородкой от уха до уха. Следит за своей внешностью – волосы и борода весьма тщательно пострижены. Даже в полутьме шатра заметно, что глаза у гостя светлые и очень яркие. Приличный, хотя и небогатый костюм, меч на боку скорее всего выкован в Византии – рукоять больно приметная.

В целом выражение лица нежданного визитера полностью соответствовало довольно редко встречающемуся типу людей, которые всем своим видом словно бы говорили: «А я знаю секрет!»

– Приветствую ваше величество и приношу извинения за столь поздний визит, – гость опустился на правое колено и мигом поднялся, не дожидаясь ответного кивка короля. – Мое имя – Ангерран де Фуа, я служу королю Иерусалимскому Гвидо…

– Весьма рад, – ответил усталый Ричард, желая как можно быстрее выпроводить назойливого старикана прочь. Если он явился клянчить у английского монарха помощи золотом или людьми для вечного неудачника Ги – вылетит из палатки быстрее, чем камень из пращи!

– Великого короля Англии с нетерпением ожидают в Палестине, – вежливо, но каким-то странным, двусмысленным голосом произнес мессир Ангерран. – Владетелю Иерусалимскому Гвидо де Лузиньяну требуется помощь монархов Европы против…

– Знаю! – перебил Ричард. – Вы не могли бы выражаться яснее, сударь?

– Яснее? – чуть улыбнувшись, переспросил Ангерран. – Извольте. Вчера я беседовал с вашей матерью, мадам Элеонорой Пуату. Мне ведомо, что ваше прибытие в Палестину, сир, может задержаться из-за крайне досадных обстоятельств. У вас нет денег.

– Что вы себе позволяете? – вспылил англичанин. – Вам не кажется, шевалье де Фуа, что говорить подобные слова королю, мягко скажем, опрометчиво?

– Вы сами просили выразиться яснее, я только подчинился, – спокойно ответил Ангерран. – И вы отлично знаете, что я прав. Не сердитесь, ваше величество. Мадам Элеонора говорила о трудностях, обрушившихся на святое воинство Англии. Я могу вам помочь. Советом.

– Советов мне сегодня надавали до конца жизни, – прорычал Ричард. Этот де Фуа начал раздражать короля своим сдержанным, но ясно выражающимся нахальством. – Пойдите прочь. Если угодно, напишите мне письмо с изложением ваших мыслей.

– Я знаю, где найти требующиеся вам деньги, – не обратив на слова разозлившегося Ричарда ни малейшего внимания, твердо заявил Ангерран. – Не нужно будет просить в долг или заботить вашу матушку… Замечу, мадам Пуату все равно не откажет вам самого стертого медяка. Вы возьмете то, что причитается по праву. Это подтвердит любой законник. Почти восемьдесят тысяч безантов лежат перед вами. Остается только протянуть руку и взять.

– То есть? – недоверчиво усмехнулся Ричард. – Где же эта сокровищница?

– Там, – Ангерран де Фуа указал рукой направо, в сторону Мессины. – Разрешите мне присесть, сир? Тогда я разъясню дело во всех подробностях.

Элеонора Пуату немного слукавила. Танкред, будучи хоть и сицилийцем, но все-таки прекрасно воспитанным рыцарем, действительно предоставил английской королеве и ее подопечной свои личные покои на втором этаже мессинского замка, но опочивальня и гостиная составляли лишь небольшую их часть. Элеонору устроили в спальне супруги Танкреда, отбывшего с женой ночевать в другое крыло дворца-укрепления, дамы-камеристки во главе с вечно безмолвной мадам де Борж заняли оборону в предшествующей комнатке, выводящей в прохладный коридор так, чтоб без их ведома никто не сумел бы проникнуть к королеве. Дополнял пейзаж сицилийский караул у дверей.

С Беренгарией вышло немного попроще. Принцессе для вкушения отдыха избрали две небольшие, очень уютные комнатки, принадлежащие вдовствующей королеве Иоанне, тетке Танкреда и старшей сестре Ричарда Львиное Сердце. Обстановка жилища свидетельствовала, что неутешная супруга скончавшегося не столь давно короля Роджера отнюдь не замкнулась в себе, проливая горькие слезы по ушедшему в мир иной мужу, а старалась жить, как все – удобная мебель, тканые ковры со сценами охоты на стенах, столики с ларцами, и, что необычно для женщины, довольно много книг – целых девять! – на самых разных языках, включая арабский. Девять книг – удовольствие крайне дорогое и незаурядное, ибо рукописные трактаты редки, а по той причине, что фолианты представляли собой не духовные сочинения, но светские романы, королева Иоанна владела настоящими раритетами: во многих монастырях, где переписывались книги, запрещалось копировать тексты, не относящиеся к науке, рассуждениям или богословию. Даже «Песнь о Роланде» полагалась предосудительной. Некоторые дворяне, кстати, хвалились роскошными светскими библиотеками, составлявшими от силы двадцать пять томов…

Казаков внес в обиталище принцессы бесценное сокровище – клетку с кошкой, поставил ее в уголок и собрался было ретироваться. Но провожавшая Беренгарию Элеонора его остановила:

– Мессир, если уж взялись охранять покой принцессы, извольте исполнять свой долг. Чужой дом, чужая обстановка, нет внимательных монахинь, которые не впустят незнакомого человека… Я понимаю, что в коридоре и на лестницах стоят сицилийцы, но уж простите меня за неприятные слова в адрес нашего доброго хозяина Танкреда, я не могу довериться этим хитрым рожам!

– Пришлите одну из дам, – сказал господин оруженосец, помедлив. – Беренгарии станет спокойнее, если с ней будет находиться ваша камеристка.

– О, что вы, право! В конце концов, вы вооружены, сильны и можете сберечь сон ее высочества куда лучше, чем слабая женщина. Останьтесь возле двери в комнаты Беренгарии. Я распоряжусь, чтобы стражи не чинили вам препятствий.

«И как это понимать? – молча задал вопрос Казаков. – Сицилийцы будут дрыхнуть, а мне сидеть под дверью на манер барбоса? Что-то вы темните, ваше величество… Но, если уж рассуждать над приказами нельзя во все времена – примем к исполнению. И все равно вы, мадам Элеонора – старая стерва. Надо же так меня подставить на пиру! Если Ричард меня еще хоть раз в жизни увидит – точно оторвет голову!»

– Оставайтесь, – мягко, но непреклонно сказала Элеонора. – Я обычно просыпаюсь, когда звонят первый час.[18] Если принцессе что-нибудь понадобится, она вас позовет.