Колумбарий - Александр Александрович Подольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставшиеся приверженцами религии бон верили, что тело должно служить добру и после смерти. Приносить пользу. Загрязнять землю или священные воды гниющей плотью – не богоугодное дело. Эту проблему веками решал джатор.
Спустя час Тинджол услышал шаги за спиной. Чужак больше не таился. Он сел между стариком и мертвецом и, затаив дыхание, наблюдал за обрядом. Тинджол никак не реагировал, прочитывая мантру за мантрой, готовя душу покойной к перерождению, пронося ее через сорок девять уровней Бардо. Оставляя смерть позади.
Во время отпевания, которое длилось целые сутки, Тинджол обменивался взглядами с чужаком. Тот был юн и напуган, из его боков выпирали кости, а одеждами ему служили грязные лохмотья. Он читал по губам и прилежно повторял все мантры. И он выдержал несколько часов молитвы подряд, пока Тинджол жестами не отправил его отдохнуть.
Так у старика Тинджола появился ученик, который откликался на имя Цитан.
Проснулся Тинджол вечером следующего дня. На столбике у тела Лхаце появился второй флажок, а само тело оказалось нетронутым. Цитан, вооружившись бамбуковой палкой, не позволял птицам добраться до него раньше времени. Юный помощник с честью выдержал проверку. Две дюжины грифов сидели у пустых столбиков, обратив к обидчику уродливые лысые головы.
– Знаешь ли ты, юный Цитан, что призвание рогьяпы передается из поколения в поколение, от отца к сыну? А если бог не наградил рогьяпу сыновьями, то делом должен заняться муж дочери.
Они спрятали труп под корытом и уселись в тени хижины. Солнце почти скатилось к линии горизонта. Грифы оставили надежду поживиться и улетели.
– Да, учитель, – ответил Цитан, уплетая рисовую похлебку.
Тинджол улыбнулся:
– Пока в Тибете есть хоть один человек, почитающий небесное погребение, должен быть и рогьяпа. Ты мне очень пригодишься.
– Да, учитель. Спасибо.
Юный Цитан рассказал, как скитался по пыльным дорогам, воровал еду, пытался выжить. Его родители зацвели, подобно многим другим, поэтому люди из большого города сожгли их вместе с отравленными лесами. С тех пор Цитан остался один. Он держался подальше от городов, бродил по нагорьям и деревням, сторонился людей. Искал спасения в храмах, но не задерживался там надолго, ведь даже обитель бога не могла противостоять растениям.
– Ты что-нибудь знаешь о драконе, юный Цитан? – спросил Тинджол, раскуривая трубку.
– Нет, учитель. Я знаю лишь то, что мир уже не такой, как прежде.
– Все так. Но дракон – самое страшное порождение нового мира. Хищные растения, о которых рассказывают люди из города, служат дракону. Поверь мне, я знаю, что говорю.
Цитан поморщился:
– Когда я ночевал в развалинах храма, то видел их. Они приближались. В первую ночь растения едва показывались из-за холма, но когда темнота пришла вновь, они уже росли у дороги. Нам нельзя тут оставаться, учитель.
– Ты не прав, юный Цитан, – усмехнулся Тинджол. – Когда тебя еще не было на свете, меня коснулся дракон. И теперь я чувствую его приближение. Растения не придут за нами, пока дракон не разрешит. А завтра мы его остановим.
– А как выглядит дракон?
– Он соткан из тьмы, а глаза его горят светом тысячи костров. – Тинджол докурил, вытряхнул табак, спрятал трубку в карман жилетки и укрылся льняной накидкой. – И этот жар, это пламя до сих пор живет во мне.
– Как же мы его остановим, учитель?
– Пора спать, Цитан. Завтра будет третий флажок, третий день перерождения души. Завтра мы проведем джатор.
– Хорошо, учитель.
И они отправились спать.
На следующий день растения подошли совсем близко, но Тинджол не переживал. Цитан старался не смотреть в сторону холмов, погрузившись в таинство джатора. Он справлялся очень хорошо для своих лет, и со временем из него мог вырасти прекрасный рогьяпа.
Когда мантры закончились, пришло время самой трудной части. Цитан привязал труп Лхаце к столбику, чтобы птицы не смогли утащить его целиком, и Тинджол принялся за работу. Он делал надрезы по всему телу и вынимал внутренности, а грифы дожидались подаяния в небе, страшными тенями кружа над скалистой землей. У Цитана тоже был нож, и мальчик так уверенно вспарывал кожу, будто занимался этим с начала времен.
Они сидели и смотрели на птиц, которые поедали мертвую плоть. Тинджол курил, Цитан не отрывал взгляда от перепачканных клювов. Лхаце становилась ветром, пылью, частичкой стаи грифов. Когда птицы обглодали скелет, Тинджол взял топорик и превратил кости в песок. Смешал прах с пшеничной мукой и высыпал птицам. Грифы вернулись и унесли остатки тела Лхаце вслед за ее душой. На небо. Джатор был завершен.
– Ты хорошо держался, юный Цитан. Но ты должен помочь мне еще в одном деле.
– Конечно, учитель. Что угодно.
Они отправились к расщелине у горного склона, где хранились завернутые в мешковину запасы Тинджола.
– Что это, учитель?
– С помощью этого мы остановим дракона. Нужно все перенести к молельным флажкам до наступления темноты.
Ноша оказалась тяжелой. Завернутые в мешковину предметы были большими и плохо пахли, но Цитан не жаловался. Растения стали еще ближе. Насытившиеся грифы убрались прочь. Надвигалась тьма.
Когда все было готово, Тинджол заговорил:
– Скажи мне, юный Цитан, какова истинная цель джатора?
Ученик задумался и произнес:
– Очистить человеческую душу, проводить ее со всеми почестями. И сделать так, чтобы тело усопшего было полезно и после смерти.
– Я тоже всегда так думал, – сказал Тинджол, доставая из-за пояса бечевку. – У джатора множество назначений. Но главная его цель очень проста.
Тинджол схватил Цитана за руки, закрутил на них причудливый узел и привязал мальчика к столбику.
– Истинная цель джатора – кормление. Не пытайся освободиться, юный Цитан. Иначе мне придется сделать с тобой то же, что и с телом Лхаце.
Тинджол достал нож и стал разрезать мешковину. Под ней оказались тела пропавших детей.
– Птицы служат своим чудовищам, а у растений есть свое. Дракон. И его нужно кормить.
Задрожала земля. Тинджол улыбнулся:
– Он насытится сегодня. На какое-то время оставит эти места. Без твоей помощи, юный Цитан, этого бы не произошло.
Цитан сидел на земле в окружении мертвых тел и дрожал. Гудели скалы, вдалеке кричали птицы. Тинджол разводил костры.
А в земле открывался ход.
Тинджол отошел в сторону и вдохнул запах дыма. Глаза старика слезились. Он наблюдал.
Из земли лезли корни толщиной с лошадь. Растительные щупальца обвивали тела и уносили их во тьму. Черные сплетения неизвестной жизни, точно
