Красный лев друидов - Наталья Солнцева

– Рост у нее какой был? Фигура?

– Фигуру под тряпками не разглядишь, а рост... нормальный.

– Как у меня?

– Нет, что вы! – Тетерина сделала отрицательный жест. – Она совершенно другая! И вид, и походка, и... в общем, все другое.

– Может, кто-то из артистов... то есть сотрудников фирмы, участвовавших в спектакле, видели ее, когда она переодевалась?

– Это вы у них спрашивайте. Я в раздевалку не заходила... А потом, после выступления, эта Баба Яга испарилась. Ушла по-английски, не попрощавшись.

– Вы заметили в ее поведении что-нибудь подозрительное?

– Она вся была подозрительная, от макушки до пяток! И глаза у нее жуткие... глянет – как пригвоздит к месту...

– Вам муж о ней что говорил?

– Да ничего... Мы поругались, ушли домой раньше остальных... и все. Больше мы о Бабе Яге не вспоминали. Я не хотела душу травить, Влад тем более молчал. По-моему, ему даже понравилось представление... Очень уж необычное!

– Когда Владислав вернется из отпуска?

Тетерина развела руками.

– Я ему позвонила насчет Мими... он велел выделить от фирмы деньги на похороны. Но не выразил желания прервать отдых. Сказал, что его все достало, он жутко устал... и чтобы я сама решала все вопросы. У него есть заместительница, Настя... вот она, мол, пусть и разбирается. А его попросил оставить в покое. У него кризис, понимаете ли! Небось, девицу какую-нибудь подцепил на пляже и...

Она споткнулась на полуслове и замолчала, кусая губы. Настя, по-видимому, не вызывала у нее ревности и негодования. Чего нельзя было сказать о «пляжных девицах».

Астра украдкой глянула на часы. Они уже долго беседовали с Тетериной, а из милиции так никто и не пришел...

– Я что, так и должна целый день сидеть на приколе? – справедливо возмутилась Майя, провожая гостью.

Странно, но при прощании в ее голосе промелькнули теплые нотки.

ГЛАВА 25

Читая записи в тетради, Матвей невольно погрузился в мир загадочной Sworthy... и этот мир вовсе не казался ему чуждым. Было ясно, что дама приехала в далекую варварскую Московию не просто на поиски приключений, а со специальным заданием, связанным с «тайными науками». В то время в просвещенной Европе называли так оккультные знания. В ученых кругах Англии, где сосредоточились выразители всех передовых мыслей того времени, царил дух розенкрейцеров. Знаменитый оккультист Джон Ди, к примеру, был британски шпионом и применял эти знания в разведывательных целях.

Разумеется, и в семнадцатом веке, и во все прочие века шпионы использовали для переписки специальные шифры. В «письмах из шкатулки» шифр тоже применялся, однако же, судя по стилю изложения, весьма изящно и к месту. Так что человек, несведущий в вопросах конспирации, ничего подобного не заметил бы. Sworthy использовала намеки, которые были понятны только ее адресату.

Странным образом намеки эти всколыхнули нечто глубоко запрятанное в душе Матвея... Он вдруг, как с ним уже неоднократно бывало, ощутил себя графом Брюсом, причем, в самой неожиданной ситуации. В буквальном смысле увидел себя в роли «русского шотландца»... и не где-нибудь на поле сражения, не на дипломатических переговорах, не на дружеской попойке или придворной ассамблее... а в прозекторской[25].

Весной 1697 года веселое русское посольство отбыло из Москвы под официальным предводительством царского любимца Франца Лефорта. Сам государь путешествовал по европейским городам инкогнито, в чине унтер-офицера Преображенского полка Петра Михайлова. Порой он не выдерживал роли и показывал свой неукротимый нрав. Петра интересовали не только кораблестроительное дело, морская навигация и прочие технические премудрости европейцев, но и всяческие диковинки. Жадный до всего нового и необычного, молодой царь желал постичь все и сразу. Однако о его страсти к познанию «нетленности» и «бессмертия» было ведомо только самым доверенным приближенным. Этой страстью объяснялось пристальное изучение Петром ремесел прозектора и бальзамировщика.

В Лейденском анатомическом театре, куда устремилась за государем его свита, произошел пренеприятнейший курьез, от коего хозяева заведения пришли в изумление и ужас. В помещении, где лежал приготовленный для препарирования труп, стоял полумрак. Только вокруг прозекторского стола ярко пылали светильники. Петр и прибывшие с ним сановники окружили место действия...

Светского и галантного адмирала Лефорта вкупе с другими придворными затошнило от трупного запаха и вида окоченевших останков. Петр, заметив гримасы отвращения на лицах своих подданных, закипел от бешенства. Ноздри его раздулись, задрожали, глаза выкатились из орбит. Схватив стоявего рядом с ним кавалера за локоть, царь подтолкнул его к столу со словами:

– Кусай сию мертвую плоть! А посмеешь ослушаться... велю отправить тебя отсюда обратно на попечение князь-кесаря Ромодановского!

При упоминании грозного имени всесильного главы Преображенского приказа, который слыл мастером «пытошного искусства», брезгливцы испугались и один за другим исполнили приказ своего монарха – по очереди подходили и кусали зубами холодный пожелтелый труп. После чего некоторым спешно пришлось покинуть прозекторскую... куда, впрочем, они тут же вернулись, изображая живейший интерес к происходящему.

Бедные голландцы от сего небывалого зрелища потеряли дар речи... и, храня изумленную немоту, приступили к препарированию. Тишину нарушали лишь редкие возгласы царя, хруст перепиливаемых костей мертвого тела да звон страшных инструментов. Той же ночью Великое посольство устроило попойку, заглушая вином рвотный рефлекс и навязчивый трупный привкус во рту. У некоторых аппетит пропал надолго и при одной лишь мысли об анатомическом театре на челе выступали бледность и нервная испарина...

Один Брюс вполне понимал своего сюзерена, и только с ним Петр мог обсудить волновавшую его тему, имея в лице «русского шотландца» достойного собеседника. При всей учености, пытливости ума и военных доблестях сидело в потомке гордого короля Роберта нечто демоническое или, выражаясь на русский лад, бесовское. Недаром в его гороскопе присутствовало сочетание Солнца со звездой Алголь, сулящее «победы, достигаемые необычными способностями». Эта самая зловещая звезда Зодиака еще носила название «Голова ведьмы»...

Сам Симеон Полоцкий, будучи наставником царских детей, привил Петру интерес к астрологии. Влияние планет и звезд на земные события делали сию науку «благопотребной» не только для управления государством, но и для провидений в судьбе государственного мужа. Ненавистная сестрица Софья шагу не могла ступить без советов разных ворожей и звездочетов. Петр скрипел зубами, вспоминая тот животный ужас, который она заставила его пережить, подбив стрельцов выступить против законного наследника...

«Плохие звездочеты у тебя были, Софьюшка, – иногда мысленно обращался он к поверженной правительнице. – Либо ты не умела их слушать!»

Придя к власти, Петр ничего не забыл и не простил. Он до сих пор кричал во сне, если привидится ему ненароком та жуткая ночь и его паническое бегство из Преображенского. Не чуя под собой земли, скакал он в Лавру, под защиту вековых стен... а следом за резвым жеребцом скакала дикая белая луна, катилась безумным колесом по темному лесу, по узкой дорожке... До сих пор в полнолуние у него случались судороги и припадки, сменяющиеся нервным истощением и бессилием. Не так уж крепок был царь, как казалось боярам, солдатам и народу, как думали о нем при европейских дворах... Умел он скрывать свою временную немощь – то правда. Работал на верфях, не щадя себя, столярничал, плотничал, поднимал паруса, сражался в общем строю... неустанно постигал многие ремесла... много пил, кутил, любил многих женщин... Но за всеми этими неустанными трудами и разгульной жизнью стояло стремление проникнуть в тайну Вечности.

Не потому ли искал он ответов на свои вопросы у мертвых? Ибо кому, как не им, открылись сии врата обетованные?..

Брюс прибыл в Амстердам в декабре и сразу же влился в любознательную царскую компанию. Зима выдалась теплая. С моря дули соленые ветры, разгоняя тучи. В небесные просветы выглядывало солнце. Вода в каналах рябила, переливалась ослепительными бликами. На крышах аккуратных домиков лежал снег. Дым из каминных труб курился над городом. Крепкие белозубые голландки охотно улыбались иноземцам...

Петр сразу же потащил Брюса к знаменитому анатому Фредерику Рюйшу, с восторгом показывая ему чудные диковинки: обработанных специальным составом животных, насекомых и даже человеческие зародыши.

– Ты только погляди, погляди... они будто живые! Кожа почти не потемнела и не сморщилась...

Заспиртованные младенцы надолго приковали внимание царя. Брюс молча рассматривал Рюйшевы «шедевры». Было тут чему подивиться! В растворах и без оных части тел и отдельные органы выглядели вполне прилично. Потрясенный увиденным, царь возбужденно шептал на ухо Брюсу приказания: непременно вступить в переговоры с Рюйшем и выкупить у него секрет сохранения мертвых тел в нетленности...