Любовь не предает - Вирджиния Спайс

Глава 4

Последующие события развивались с такой стремительной скоростью, что за ними невозможно было уследить. Девятого ноября, или восемнадцатого брюмера по республиканскому календарю, Бонапарт, поддерживаемый армией, совершил самый блистательный государственный переворот в истории Франции. Директория была разогнана, и в стране началось правление Трех консулов, среди которых, бесспорно, самой главной фигурой стал Наполеон Бонапарт. По сути, он в несколько дней сделался фактически единоличным правителем Франции, и его права на власть были единодушно признаны.

Как только был установлен военный режим и сделаны все необходимые преобразования, началась череда празднеств. Подобных грандиозных торжеств Париж не знал со времен короля: на вечерах в Люксембургском дворце, ставшем резиденцией первого консула и его семьи, порой собиралось до нескольких сот гостей. Естественно, что парижские дамы тут же бросились за новыми нарядами, и лавки модисток были завалены заказами. Но, к счастью, Катрин не приходилось ожидать примерок неделями. Ее платья шили в личной мастерской госпожи Бонапарт, а сама мадемуазель Ля-Феррон по приглашению этой великодушной женщины поселилась в одном из покоев Люксембургского дворца.

Ее комната, не слишком просторная, но обставленная со всем изяществом уходящего галантного века, пленила Катрин с первого взгляда. Стены и кресла здесь были обиты бежевым шелком с вышитыми белыми цветочками. Широкую кровать с низкими резными спинками затягивало лимонно-желтое покрывало, затканное золотыми королевскими лилиями. Это свидетельствовало о том, что оно было изготовлено еще во времена монархии. Над изголовьем кровати, в обрамлении драпировок того же цвета помещалось высокое зеркало в фигурной раме стиля рококо. Ноги утопали в мягких коричневых коврах, слегка потертых, от того, что по ним в иные времена ступали другие ножки в туфельках с высокими каблучками. И почти всякий раз, переступая порог этого уютного гнездышка, Катрин невольно задавала себе вопросы: «Так кто же все-таки жил здесь до меня? Что теперь стало с этой женщиной? И кем была она – приближенной к одной из королевских особ или же просто возлюбленной венценосного сластолюбца?»

Мадам Берсель тоже задумала перебраться в Париж, где полковник сразу после переворота приобрел просторную квартиру. Но так как Луиза была крайне несобранной особой, она никак не могла решить, что из вещей забрать с собой. Поэтому однажды утром женщина прислала за Катрин дорожный экипаж и передала с кучером записку, в которой просила подругу немедленно приехать и помочь ей в этом крайне утомительном деле. Естественно, Катрин не могла отказать гостеприимной супруге полковника и выехала без промедления.

Путь был неблизкий, поэтому на одной из почтовых станций на полдороге к Фонтенбло кучер решил остановиться и дать лошадям передохнуть. Выйдя из экипажа, Катрин хотела немного прогуляться, но вдруг ее кто-то вполголоса окликнул. Резко обернувшись, девушка так и застыла на месте, чувствуя, как руки становятся ледяными. Перед ней стоял сам грозный вождь Директории Поль Баррас.

– Гражданка Шатовье! – изумленно произнес он. – Стало быть, я не ошибся, как мне показалось вначале, и это в самом деле вы.

Баррас шагнул к ней навстречу, и Катрин машинально отступила к карете. Она уже собралась позвать кучера и поскорее бежать отсюда, но вдруг опомнилась и облегченно рассмеялась. С некоторым опозданием девушка все же вспомнила, что теперь ей нечего бояться этого некогда могущественного человека. С приходом к власти Наполеона Бонапарта влияние Барраса закончилось.

– Что же вас так удивило, гражданин Баррас? – с легким вызовом спросила Катрин. – Разве в том, что я проезжаю через эту почтовую станцию в часе езды от Парижа, есть что-то необычное?

Он рассмеялся, оценив остроумный ответ.

– Да уж, действительно, что тут может быть странного? Ведь для этого вам нужно было всего лишь нелегально пересечь Ла-Манш и не попасться в руки тайной полиции. Впрочем, судя по вашему уверенному виду, вы находитесь во Франции открыто, и могу поспорить, что к этому приложила руку дорогая Жозефина.

– Если это и так, то вам я все равно ничего не стану рассказывать.

– А заставить вас я теперь не могу, так ведь? А вы сильно изменились, гражданка Шатовье. – Баррас внимательно оглядел ее от изящных модных ботинок со шнуровкой до красного бархатного капора с темной норковой опушкой. – Кто бы мог подумать, что из запуганной скромной провинциалки вы превратитесь в такую представительную леди! Ведь вы теперь леди, не так ли, гражданка Шатовье? Мне известно, что вам удалось не только уговорить графа Мелвернского отправиться на выручку вашего отца, но и женить его на себе. Поздравляю, гражданка! Мало кто был бы способен так мастерски обернуть ситуацию в свою пользу. Если бы я раньше знал о ваших способностях, то вместо угроз осыпал бы вас лестью и золотом.

– Не думаю, что это сильно помогло бы вам, – нахмурившись, Катрин окинула его прохладным взглядом. – Вы забываете, что я аристократка, а для аристократа интересы его класса важнее всего.

– Тогда что же вы делаете при дворе этого корсиканского выскочки, которого я не сумел вовремя остановить? И, кстати, почему граф Мелвернский так легко отпустил вас в это опасное предприятие? Между вами не все гладко?

Катрин мгновенно вспыхнула, поразившись его проницательности.

– Мои отношения с графом Мелвернским вас совершенно не касаются, гражданин Баррас.

Он снова рассмеялся, слегка покачав головой.

– Дорогая моя гражданка, примите один мудрый совет от старого недруга. Никогда не отвечайте так, если вас спрашивают о личных делах. Потому что так отвечают только в тех случаях, когда дела действительно идут неладно, и умный собеседник сразу об этом догадается. Впрочем, меня все это и в самом деле теперь не должно касаться. Моя игра окончена, и я отправляюсь на покой.

– Неужели вы решились покинуть Париж, гражданин Баррас? – с невольным интересом спросила Катрин.

– А разве моего желания кто-то спрашивает? – в его глазах на мгновение появились злые огоньки. – Мне еще нужно благодарить судьбу за то, что Бонапарт в упоении победой не захотел мстить своим бывшим противникам. Хотя все еще может измениться… Прощайте, гражданка Шатовье, – он галантно и чуть насмешливо поклонился. – Наши дороги идут в разные стороны и вряд ли когда-то снова пересекутся.

«Упаси Бог!» – с опаской подумала Катрин, глядя ему вслед. Однако, уже усевшись в экипаж, она внезапно пришла к выводу, что даже рада этой нежданной встрече с бывшим врагом. По крайней мере, теперь она не будет больше бояться этого человека и видеть его в кошмарных снах, как нередко случалось раньше. Призрак исчез навсегда, превратившись в обычного мужчину с усталым взглядом и постаревшим лицом.