Байки Красной Шапочки - Майкл Бакли

веселых разбойников Робина Гуда. Запыхавшись, он был так взволнован, что едва мог говорить.

– При… сяж… ные вер… нулись, – задыхаясь, сказал он.

Все подскочили со своих мест и поспешили за адвокатом, пока не вернулись в зал суда. Двойные двери были закрыты, и карточные солдаты преградили путь.

– Идет суд. Никто не войдет, – заявила Бубновая Восьмерка.

– Вы впустите меня прямо сейчас, или, клянусь, вы двое получите самую крутую перетасовку в жизни, – заявила бабушка.

Ошеломленные охранники отступили, и бабушка распахнула двери. Все в переполненном судебном зале обернулись, уставившись на шумных новоприбывших.

– Эм‑м‑м, как я говорил, – протянул Судья Шляпник. – Присяжные вынесли вердикт?

Человек в черном плаще встал со своего места. В руках он держал сложенный листок бумаги.

– Да, – ответил он.

Его голос был знаком, но Сабрина не могла вспомнить, чей он.

– Очень хорошо. Прочтите свой вердикт, – приказал Шляпник.

Мужчина прочистил горло и развернул бумагу.

– Мы, присяжные, признаем обвиняемого виновным в убийстве.

Сабрина ахнула. Большинство зрителей зааплодировали, однако девочка слышала гневный гул со стороны верных друзей. Шум ударил о барабанные перепонки Сабрины, как деревянная ложка о старый горшок. У нее закружилась голова, и затошнило. Бабушка и Дафна выглядели не лучше.

– Ясно, – сказал Шляпник, когда наступила тишина. – Что ж, полагаю, нам нужно приговорить его, и, уверяю, ребятки, я приговорю его по полной. И не просто каким‑то словом, а полным предложением с глаголом, существительным и, возможно, прилагательным. И не удивлюсь, если там встретится еще и союз. Терпеть не могу судей, которые носятся вокруг с сырыми предложениями. Так можно и сальмонеллез подхватить! Итак, я приговариваю Волка к смерти через повешение!

Зрители вскочили на ноги. Некоторые танцевали и хлопали; другие смеялись и вопили от извращенной радости. Только Сабрина, ее семья, Шиповничек, Белоснежка и их друзья‑вечножители были сокрушены.

– Порядок! Порядок в зале суда! – заорал Шляпник, снова молотя молотком о свою голову. – Волка повесят завтра в полдень в центре города. Считаю, нам следует сделать пример из этого чудовища. Дело закончено!

И, вскочив, он умчался из комнаты. Синяя Борода гордо сиял перед Гриммами. Сквозь толпу к ним протолкнулись Робин Гуд и Малыш Джон. Их вытянутые лица говорили тысячи слов сожаления. Бабушка поблагодарила их за то, что они пытались, и двинулась в переднюю часть зала, где дюжина солдат утаскивала мистера Каниса.

– Старый друг! – позвала она.

– Старая подруга, – ответил Канис, чьи черты почти полностью превратились в волчьи.

– Мы придумаем другой способ, – заверила бабушка. – Незачем беспокоиться.

Канис покачал головой.

– Все кончено, Рельда Гримм. Это то, чего я хочу.

Повернувшись, он позволил страже выволочь себя из судебного зала.

Дафна, обняв бабушку, зарыдала в платье старушки. По лицу бабушки тоже текли слезы. Даже дядя Джейк был потрясен и бледен. Пак, однако, был разъярен.

– Я спасу его! – яростно крикнул он. Из спины возникли крылья, и глаза его стали угольно‑черными. Выхватив меч из‑за пояса, он полетел было к двери, в которую вывели мистера Каниса, но бабушка за ногу потянула его назад.

– Нет, Пак!

– Ему нужна наша помощь, мадам! – вскричал мальчишка.

– Нет! Не здесь. И не так. Если ты пойдешь за ним, они и тебя арестуют. Оставайся с нами, Пак. Я не могу потерять еще одного члена семьи.

– Что теперь? – спросила бабушку Сабрина. И впервые с тех пор, как она встретила старушку, та ничего не ответила. Она будто крайне поразилась, увидев что‑то в дальнем углу зала. Проследив за ее взглядом, Сабрина увидела мужчину в черном плаще, пялящегося на них. К нему подошел Синяя Борода и пожал ему руку, как и Червона с Ноттингемом. А потом произошло нечто гораздо более шокирующее, чем смертельный приговор Каниса. Подняв руку, мужчина откинул капюшон, являя свою личность. Человеком в плаще оказался принц Уильям Шарманьяк.

Разоблачение видела и Белоснежка. Ее и без того бледная кожа стала белее. Она прикусила нижнюю губу, и по ее щеке скатилась слеза. Она обернулась к бабушке Рельде.

– Простите, – шепнула она. – Я не могу здесь находиться.

Повернувшись, Снежка выбежала из зала. Шарманьяк смотрел ей вслед, но потом обернулся к своим новым друзьям. Сабрина посмотрела на него, словно он был плесенью на дне унитаза. Сама она никогда не доверяла Шарманьяку, но втайне надеялась, что насчет него Дафна была права. Малышка всегда считала его героем, который ожидал подходящего времени. Хоть он время от времени и помогал Гриммам, Сабрина продолжала сомневаться на его счет. И еще никогда так не расстраивалась от того, что оказалась права.

В день казни Злого Серого Волка шел дождь. Из тусклых, черных туч хлестали ведра воды, которые затопили улицы. Городская канализационная система переполнилась, и вода, не стекавшая в реку поблизости, беспрепятственно бежала по улицам небольшого городка.

Бабушка Рельда облачилась в дождевик. Стоявший рядом с ней дядя Джейк держал зонтик над ее головой. Сабрина опознала в нем тот самый зонтик, который держал мистер Канис в тот день, когда она с Дафной прибыли в Феррипорт‑Лэндинг. Сначала детям приказали остаться дома. Потом бабушка, похоже, сообразила, что они все равно выберутся, поэтому разрешила им поехать попрощаться, но саму казнь они смотреть не будут. Сабрина знала, что это, возможно, последняя возможность извиниться перед человеком, который защищал ее семью почти два десятилетия. Она хотела сказать ему, как ошибалась на его счет. Он не заслуживал ее недоверия.

На старом драндулете семья поехала на Мэйн Стрит. Сабрина сидела, вспоминая те времена, когда мистер Канис был рядом с ней. Впервые тарахтенье и шум рыдвана остались незамеченными.

Они остановились в переулке и прошли квартал. В центре Мэйн Стрит построили большую платформу с двумя уровнями. Первый был широким и близким к земле, второй же, стоя на опорах, сильно возвышался над другим. На второй площадке располагалась деревянная балка, на которой висела петля. Вокруг уже собралась огромная толпа. Сабрина с семьей двинулась вперед. По пути вечножители выкрикивали в их сторону гневные замечания и грязные слова: «Гриммы – проказа и угроза», «Отвратительные и грязные людишки», «Низшие, глупые, причина всех страданий».

На первой платформе появились Синяя Борода, мэр Червона и Шарманьяк. Толпа приветствовала их прибытие, и Червона махала рукой, словно участвовала в конкурсе красоты.

– Мы долго этого