Книга шипов и огня - Рэй Карсон

Я хулигански и искренно улыбаюсь, говоря:

— Если мы будем умны и осторожны, я думаю, мы сможем дать королю большое преимущество. Я думаю, мы можем помочь ему в этой войне. Но не может быть героев, не может быть благородства в бессмысленных смертях. Наша задача — ужалить их и жить, чтобы ужалить вновь.

Они кивают друг другу, шепча слова одобрения. Я почти убедила их.

— Но нас только пятьдесят! — кричит юноша. Это Хакиан, безмолвный компаньон нашего пустынного путешествия. — И многие из нас ранены. Кто-то даже хромой. А многие — слишком малы, чтобы держать оружие.

— Да, и те, кто не может сражаться, получат еще более важные задания.

На этих словах несколько голов вскидываются, глаза широко раскрываются. Я внезапно понимаю, что самые маленькие, страдавшие больше других, могут стать моими самыми преданными последователями. Мне надо лишь убедить их, что они нужны.

— Я уверена, многие из вас могут быть искусными сплетниками. Вам надо будет распространять в деревнях слухи о Мальфицио, духе мести, поднимающемся против Инвьернов. Вы должны поощрять слухи, хотя у вас не будет непосредственного знания. Но слухи эти должны добраться до противника очень быстро. Тогда вы и вернетесь. Другие будут собирать сон-траву. Столько, сколько мы сможем найти. Третьи будут готовить оружие, сравнимое с оружием врага. Впереди так много работы, что каждая рука, каждый рот, каждый ум будет необходим.

Я осматриваю толпу, оценивая реакцию. Большинство сидит прямо, внимательно слушая. Другие сузили глаза, размышляя над моими словами. Даже Хакиан кивает в каком-то недовольном согласии.

— Раз там две армии, — подает голос Белен со своего места позади Косме, — они должны как-то переговариваться. Если мы сможем понять, как разорвать связь между ними…

— Да! — Я почти подпрыгиваю от восторга. Я не думала об этом еще. — Белен, это как раз тот ход мыслей, который нам необходим.

— Ты говорила что-то насчет гадюк? — Тихий женский голос. Это Мара, молодая женщина с поврежденным ухом, благодарившая меня за приезд несколько дней назад. — Я понимаю, что ты не имела в виду настоящих змей, но у моего кузена в деревне Альтавилла есть несколько.

— Это очень хорошо, — отвечаю я, кивая и думая о возможностях.

И вдруг идеи посыпались на меня со всех сторон. Многие из них смешные, но многие и нет. Я поощряю их все. Так продолжается довольно долго, пока кто-то не кричит:

— Почему мы должны помогать королю в этой войне? Он ни разу не помог нам!

Я качаю головой:

— Мы не помогаем королю, мы используем его, чтобы вести свою войну.

— Но это владения короля. — Это снова Хакиан. — Скажем, война окончена. Джойя Д'Арена победила. И мы возвращаемся обратно к налогам, которые платим человеку, которому плевать на нас. Если мы поможем ему, мы должны быть как-то вознаграждены.

И вот теперь мы подходим к сути дела. Я не могу сдержать улыбку, расползающуюся по лицу.

— Вы хотите быть свободными от Джойи Д'Арена? Править сами своей землей?

Это радикальная мысль. Предательская. Я вижу потрясенные лица, и на них написан интерес.

— Потому что если вы хотите этого, то, я думаю, мы вполне можем этого добиться. Мы можем уговорить короля отдать эти земли нам. Никаких восстаний, никакой крамолы. Если вы помогаете ему в этой войне, вы можете быть свободным народом.

Все замолкают. Это до нелепости смелое заявление. Но я должна еще разыграть свою последнюю карту.

— Как? — Это Косме. Она выходит из тени, и ее глаза полны слез. — Как ты собираешься это сделать?

Я глубоко вдыхаю. Я собираюсь предать доверие, предать Алехандро, но правота все еще искрится в моей груди.

— Вообще-то я не гость Алехандро. Я его тайная супруга. И он все еще не сделал мне свадебного подарка.

Я слышу пораженные вздохи. У Косме челюсть падает вниз. Краем глаза я замечаю какое-то движение, поворачиваю голову и вижу спину Умберто, спешащего уйти в темноту.

— Его супруга, — шепчет Косме. — Но он не знает, что с тобой сталось! А что, если он женился на ком-то еще?

На краткий миг я задаю себе этот вопрос: что, если он женился на ком-то еще?

И отбрасываю эту мысль.

— Мой отец согласился предоставить солдат в качестве условия брачного контракта. Армия Джойи не оправилась после последней войны. Алехандро хочет пополнить строй, и он не разорвет договор. Он будет ждать.

— Твой отец откажет в предоставлении войск, если узнает, что ты пропала? — спрашивает отец Алентин.

— Вполне возможно, — признаю я. — И если он так поступил, то наш план разваливается. Может, нам послать Алехандро весточку? — Я стараюсь, чтобы мои слова не звучали нетерпеливо. — Сказать ему, что со мной все в порядке.

Хакиан мотает головой:

— Нас всех повесят!

— Тогда не ему. Я напишу своей служанке, не говоря ей, кто вы и где мы находимся. Просто записка, свидетельствующая о том, что я жива. Химена скажет моему супругу лишь то, что ему нужно знать, и она может поручиться за мою безопасность перед папенькой, если необходимо. Химена служит нашей семье очень долго, и ее слово в глазах моего отца обладает даже большим весом, чем слово Алехандро.

С неохотой все соглашаются. Утром я напишу записку, и кто-нибудь отнесет ее на голубиную почту в Басахуан. Хотя доставка письма в Бризадульче может занять несколько недель, я ощущаю облегчение. Надеюсь, Химена напишет в ответ.

Я задумываюсь, не должна ли я скучать по своему супругу сильнее. В последние дни я много думала о нем, но только в контексте планов этой войны. По обществу Химены я скучаю гораздо больше, чем по супругу.

— Только скажи нам, что ты можешь сделать так, как ты обещаешь, — говорит Косме. — Что после окончания войны ты уговоришь своего мужа отдать нам эти земли.

Одеяло тишины укрывает аудиторию. Они смотрят на меня с надеждой на будущее.

— Я сделаю это, — отвечаю я убежденно.

Они взрываются возбужденным гомоном. Мы ютимся в полупещере до поздней ночи, строим планы. Теперь они вместе со мной, умами и сердцами. Я до сих пор не знаю назначения Божественного камня, помещенного в меня. Я не знаю, как бороться с анимагами. Но я дала им надежду. Что-то, за что можно сражаться. Пока этого достаточно.

Когда я, измотанная, добираюсь до хижины, Умберто там нет. Очень странно закрывать глаза, не пожелав ему спокойной ночи. Я долго не сплю, изучая пустоту около моего порога.

Глава 18

Утром на последнем в деревне куске пергамента я пишу записку Химене, используя классический язык. Я подписываюсь Tuciela — «твое небо». И отдаю записку мальчику, назначенному курьером.