Черный лебедь - Владимир Колычев

– Не понял, – нахмурился Шуруп.

– А я завтра мужиков соберу, спрошу у них, хотят они за Совика вкалывать или нет? И за твою пристяжь тоже спрошу. Сам ты полнота, а вокруг тебя бакланы полуцветные кружатся.

«Полнота» – уважаемый, авторитетный вор. По большому счету, это было явным преувеличением с моей стороны. Не было на этой зоне по-настоящему крутых авторитетных воров. Настоящие «босяки» на строгом или особом режиме сидели, а здесь так себе – третий сорт не брак. Зато беспредельщиков пруд пруди. Они здесь и правят бал. Отрицал из себя рисуют. Я, конечно, человек маленький, мое дело сторона. Но это если меня не трогать. Но меня тронули. И я должен был колоться в ответ.

– Не тебе судить, – напыжился смотрящий.

– Да не буду я судить. Мужики судить будут. Давно уже базар идет, почему одни вкалывают, а другие нет. Завтра у мужиков спросим.

– Ну, смотри.

Я решил не спать этой ночью. Лежал с открытыми глазами и боковым зрением сканировал пространство. Всем своим нутром чувствовал опасность, исходящую от блатного угла. Блатари долго не ложились спать, перешептывались, поглядывая в мою сторону. Похоже, они уже выбрали «торпеду». Но ничего не произошло. Я промучился без сна до самого утра, но никто на меня так и не наехал.

Разумеется, мужиков собирать я не стал. Не мое это дело. Но мужики сами стали подходить ко мне. То один зайдет в кабинет, то другой, а к концу рабочего дня ко мне подвалил сам «бугор». Крутой, авторитетный мужик.

– Ты, Рваный, правильную тему поднял. Я долго молчал, но... Шелупонь, в натуре, рулит. А рулить мы должны.

Я уже жалел, что впутался в это дело. Какой из меня, к черту, революционер. Но ведь назвался груздем.

– Так мое дело маленькое, – попытался отвертеться я.

– Маленькое не маленькое, а мужики к тебе потянулись. Зауважали они тебя. Рваный, говорят, и за себя постоять сможет, и за нас.

– Ну тогда собирай мужиков. Решать будем.

Работяг упрашивать не пришлось, сами собрались. Никакой повестки дня, никакой официальной тягомотины. Конкретный разговор, плотный. На серьезный конфликт с воровской мастью решили не идти. Но составили целый список не вызывающих большого уважения «отрицал», которым с завтрашнего дня следовало начать работу.

А вечером в бараке я встретил Прохора. Не было на нем фирменного костюмчика. Зэковская роба с нашитым номером, кирзовые сапоги – «прохоря» для Прохора. Он поднялся мне навстречу, гордо, но весело улыбнулся, подал руку:

– Ну, здорово, земеля!

Я крепко пожал ему руку в ответ. Спросил, как здоровье.

– Нормально. Кожу только содрало. А ты тут, говорят, на черную масть наезжаешь.

– Если бы черная, а так полуцвет. Беспредельщики типа Совика.

– Да знаю эту рожу, – нахмурился Прохор. – Спросить с него надо. На тебя, говорят, наезжал.

– Как наехал, так и отъехал.

– Гнобить они тебя будут. Не простят они тебе наезда. В одиночку не отобьешься.

– Зачем в одиночку? Мужики со мной.

– Шутишь? Поверь, чуть что, твои мужики первые по кустам разбегутся, днем с огнем не сыщешь.

– Не знаю, – неуверенно пожал я плечами. – Есть нормальные ребята.

– Давай сюда этих ребят. Без команды тебя враз сделают. А с командой все будет на мази.

Я и опомниться не успел, как Прохор взял бразды правления в свои руки. Собрал вокруг меня стоящих, по его мнению, парней, которых и двинул в бой против Шурупа и его бакланов. Прохор оказался превосходным организатором и отличным бойцом. Есть такое понятие, как знамя борьбы за рабочее дело. Этим знаменем в его борьбе я и стал. Прохор использовал меня до тех пор, пока его собственный авторитет не поднялся на должную высоту. После этого я стал ему не нужен. Но про меня он не забывал. Он считал меня своим другом и даже после того, как сам стал смотрящим по бараку, не забывал напоминать мне, что я спас ему жизнь.

Революции на то и даны, чтобы «верхи» уходили в низы, а «низы», вернее, самые яркие и активные из них, поднимались наверх. Так же произошло и в нашем случае. Прохор сверг Шурупа, занял его место и сам забил болт на работу. Окружил себя крепкими парнями, которым «даровал» такую же привилегию не работать. Пару раз побывал в ШИЗО, но это не сломило его дух.

Сам Прохор не был вором, срок получил за обыкновенную «бакланку» – жестоко избил провинившегося перед ним человека. Но он проникся воровскими понятиями, его крепко зауважал даже смотрящий по зоне. Он сумел установить жесткий порядок среди «серых» масс – как в быту, так и на производстве. И этим пришелся ко двору лагерной администрации. Он стал смотрящим по бараку, записался в «отрицалы». Но так и продолжал считать меня своим другом. И даже не потому, что я закрывал ему наряды. Не будь меня, он бы подчинил другого нарядчика. Я был на его стороне. И не роптал. В конце концов, какое мне было до этого дело. Если мужики не возмущаются, то почему я должен лезть на рожон? Тем более что такое положение вещей устраивало и администрацию.

10

Я был ошеломлен свалившейся на меня новостью. Ко мне приехала жена! Приехала нежданно-негаданно.

За тот год, что я провел в зоне, Женя написала мне писем двадцать, не меньше. Текста было много, но вся суть сводилась к одному – «люблю-жду». Но она же не обещала приехать ко мне. И не было бы особого в том толку, если бы она приехала. Может, и жена она мне, но неофициальная. А это значило, что нам не приходилось рассчитывать на длительное свидание. Впрочем, я бы мог что-нибудь придумать. Как-никак я не последний человек в сложной производственной системе, мне бы могли сделать послабление. Но Женя могла бы и заранее меня предупредить. А она свалилась как снег на голову.

Мне сообщили о том, что приехала жена, и я прямым ходом отправился к начальнику производства. Майор Ивочкин встретил меня удивленной улыбкой.

– Ты еще здесь? Я думал, ты уже с женой развлекаешься.

Я озадаченно почесал затылок.

– Вы уже в курсе?

– А ты как думал. Даже жену твою на КПП видел. Красивая. Длительное свидание уже оформил?

– В том-то и дело, что нет. Может, вы мне поможете, а?

– А чем я могу тебе помочь? Претензий у меня к тебе нет. Или начальник отряда возражает?

– Да нет. Дело в том, что не жена она мне. То есть жена, но незаконная. То есть печати в паспорте нет.

– Плохо, что без печати. Странно, она говорила, что законная жена. Паспорт, правда, не показывала. Красивая. Как Мальвина. Только у Мальвины могут быть такие голубые глаза.

– Голубые глаза? – удивился я. И вслух подумал: – У Жени карие глаза.

А голубые глаза у Майи.

– Какой Женя? – изумленно уставился на меня майор.

– Не какой, а какая. Девушка моя.

– Но ее Майя зовут.

– Майя?!

В какой-то момент мне показалось, что все это мне снится. Ну не могла Майя приехать ко мне. И не могла быть моей женой. Мы не успели развестись с ней через суд. Но она имела полное право развестись со мной заочно после того, как я был осужден. И, конечно же, воспользовалась этим правом. Правда, решение суда я не получал, но оно могло затеряться в дороге.

– Слушай, не пыли здесь, – усмехнулся Ивочкин. – Иди к начальнику отряда, разбирайся. Замена есть?

– Есть.

Был у меня человек, который по необходимости мог меня заменить. Поэтому с промки я уходил с легкой душой. Хотя, пожалуй, мне нужно было остаться на месте. Майя не жена мне, и не должна она здесь появляться. А если это Женя назвалась ее именем? Но не могла же она изменить цвет глаз. Словом, я должен был во всем разобраться.

Начальник отряда возражений против длительного свидания не имел. И даже помог мне с комнатой в специальном блоке. Если б не это, мне бы долго пришлось ждать своей очереди. А так все разрешилось за пять секунд.

Женя ждала меня в блоке для длительных свиданий. Дежурный прапорщик провел меня к ней, открыл дверь.

– Особо не зверствуй, – подталкивая в плечо, насмешливо сказал он. – А то дорвешься.

Я зашел в помещение и увидел... Майю. Да, это была она. Женей здесь и не пахло. Глядя на нее, нетрудно было понять, что значила только что брошенная прапорщиком фраза: «А то дорвешься...» Да, если до такой дорвешься, то потом не оторвешься. Майя казалась самим совершенством на островке всеобщей тоски и уныния, какой являла собой зона. Она была очень хороша, и даже свободные мужчины большого города пускали бы слюни ей вслед. Что уж говорить о зэках, истосковавшихся по женской ласке. Одета она была совсем не вызывающе – белый свитерок из нежной ангорки, длинная теплая юбка в клеточку. Минимум косметики на лице, волосы гладко зачесаны вверх и уложены в пучок. Но какая она красивая!

У меня возникло чувство, будто меня головой ткнули в розетку источника высокого сексуального напряжения. Не знаю, поднялись у меня волосы дыбом или нет, но язык прилип к небу.

– Ну, здравствуй, – неуверенно и нежно улыбнулась она. – Не ждал?

– Э-э... – только и смог я выдавить из себя.