По ту сторону небес - Робардс Карен

— Из чистой злобы!

— Злобы?!

— И зависти!

— Зависти?!

Их взгляды скрестились. Кэролайн задрала нос кверху и приготовилась с величественным видом выйти из комнаты. Мэт со свирепым видом сложил руки крест-накрест на груди, как вдруг странное выражение промелькнуло на его лице. Кэролайн остановилась и увидела, что в этот момент глаза его закатились, и он обмяк всем телом. Голова безжизненно упала на подушки.

— Мэт!

Он даже не шевельнулся. Глаза были закрыты, и он не дышал. Это что, очередные шуточки? Или — О, Господи! — он мог насмерть подавиться вишневой косточкой или отравиться той жуткой смесью, в которую она превратила начинку!

— Мэт! — Кэролайн не на шутку встревожилась и подошла поближе. Мэт все еще не шевелился. И теперь она убедилась, что его грудь действительно абсолютна неподвижна. — Мэт! — Кэролайн бросилась к нему, схватила за руки и стала яростно трясти, не переставая выкрикивать его имя.

В это момент Мэт открыл глаза, его руки цепко ухватили ее за локти, и потрясенная Кэролайн очутилась в его объятиях. Она начала отчаянно кричать и вырываться, но прежде чем ей это удалось, Мэт ухитрился повернуться боком так, что теперь она оказалась прижатой к кровати. С минуту Кэролайн лежала на спине, широко открыв от изумления глаза; ее руки были скованы крепкими пальцами Мэта, придавившего ее всей тяжестью своего тела. Встретившись с ним глазами и увидев в них искорки самодовольства, она разозлилась и напрягла все мышцы.

— Сейчас же отпусти меня!

— Ну уж нет. Ты пыталась надо мной подшутить, теперь настал час расплаты, мадам Завистница!

— Я никому не завидую!

— Неужто? — Мэт продолжал поддразнивать ее. — Если бы я знал тебя хуже, то подумал бы, что ты ко мне неравнодушна.

— Ты самодовольный болван! — Кэролайн отчаянно билась, но ей не удавалось вырваться на свободу: Мэт крепко прижимал ее запястья к подушке. — Если ты сию же минуту не отпустишь меня, то будешь есть одну лишь холодную овсяную кашу-размазню по три раза в день, пока твоя нога не заживет!

— Ага, она еще и угрожает! Но меня тебе не удастся запугать, и предупреждаю: я не отпущу тебя, пока ты не признаешься, что бухнула соль в пирог, потому что позавидовала!

— Я никому не завидовала! — Кэролайн снизу вверх сверкала на Мэта глазами, в которых сквозила отчаянная ярость загнанной в угол дикой кошки. Когда он ухмыльнулся в ответ, давая понять, что не верит ее словам, гнев в ней возобладал над здравым смыслом. Молниеносно повернув голову, так что Мэт не успел даже шевельнуться, она вонзила зубы в его запястье, которое находилось ближе к ее лицу.

— А-а-м-м! — Мэт отпустил одну руку, но другой продолжал удерживать Кэролайн в том же положении.

Несмотря на свои отчаянные рывки и увертки, Кэролайн поняла, что ей не под силу освободиться, но вот хорошенько треснуть его по лицу — это она может.

И ее рука с громким хлопком обрушилась на обезображенную шрамом щеку Мэта.

25

Пока эхо от пощечины не замерло где-то вдали, они неподвижно взирали друг на друга.

— Интересно, и что же мне теперь прикажешь делать? — гораздо мягче, чем можно было бы ожидать в подобных обстоятельствах, спросил Мэт.

Кэролайн была потрясена не меньше, чем он, но виду не показывала. Она гордо задрала кверху подбородок, хотя это далось ей отнюдь не легко, принимая во внимание, что она лежала на спине плашмя, удерживаемая солидным мужским весом.

— Ты этого заслужил!

— Ага, очень может быть.

Это признание удивило Кэролайн почти так же, как и сам тон Мэта. Мужчина изучающе всматривался в ее лицо с серьезным, без тени юмора, выражением. Кэролайн обнаружила, что сейчас он выглядел не менее интересным, чем когда смеется. Неулыбающийся рот обладал удивительно совершенной формой. Глаза интенсивно синего цвета казались темнее обычного и на фоне смуглой загорелой кожи смотрелись просто умопомрачительно. Поскольку Мэт уже две недели не брился, иссиня-черная щетина на щеках и подбородке стала намного гуще, подчеркивая отточенную резкость черт. Классическая изысканность высоких скул, длинный прямой нос и широкий лоб составляли разительный контраст с немного грубоватой мужественностью отросшей бороды. Грива черных кудрявых волос (которые снова нуждались в стрижке) обрамляла лоб. Кэролайн испытывала странное щемящее чувство при воспоминании о том, как она касалась руками его шевелюры. Мэт был красив, словно сошедший с небес смуглолицый ангел. «Гавриил без своего рога», — подумала Кэролайн, и по ее телу пробежала дрожь.

Почувствовав эту дрожь, Мэт напрягся, и в тот же момент Кэролайн подняла на него взор. Голубые глаза Мэта встретились с ее золотисто-карими и потемнели от сознания вины. Кэролайн ощутила на своем бедре его возбужденную плоть, явственно проступающую сквозь прикрывавшее его одеяло. Безусловно, Мэт в еще большей степени, чем она, сознавал, что происходит с его телом. Когда они встретились взглядами, жаркая волна краски залила ему щеки, а глаза стали еще темнее.

Все-таки Гавриил показал свой рог. От этого открытия у нее перехватило дыхание, и Кэролайн чуть разомкнула губы, чтобы вдохнуть воздуха.

Густые черные брови Мэта сомкнулись над глазами в одну линию. Уголок рта пополз вниз, подергиваясь от с трудом сдерживаемого желания.

— Дьявол тебя побери, Кэролайн! — словно в изнеможении пробормотал Мэт. Затем наклонил голову. Кэролайн знала, что сейчас произойдет: он ее поцелует. И вместо того чтобы отвернуться, прошептать «нет!» или сделать что-нибудь такое, после чего он немедленно отпустил бы ее, она, словно завороженная, следила за тем, как его рот приближается к ее губам.

Кэролайн подумала, что умрет, если что-нибудь помешает этому поцелую.

Его губы, удивительно мягкие и теплые, лишь слегка коснулись ее рта. Кэролайн закрыла глаза, задрожав от чарующего, чудесного прикосновения. Ее тело, казалось, по собственной воле жадно потянулось к Мэту, инстинктивно впитывая в себя исходившие от него жар и напряженность страсти. Руки Кэролайн, став свободными, сами взметнулись вверх и обняли его за шею. Она чуть склонила голову набок, чтобы освободить ему дорогу к своим губам.

Но Мэта все равно что-то останавливало, и его губы только скользили по поверхности ее губ. Одной рукой он упирался в матрац, чтобы не давить своим весом на Кэролайн. По тому, как были напряжены мышцы на его шее, Кэролайн заключила, что Мэт с огромным трудом сдерживается. Ощущая небольшое головокружение от того, что сулила ей близость его губ и что им еще предстояло, Кэролайн заставила себя поднять веки. Его глаза находились совсем близко от ее лица и горели, словно тысяча сверкающих, голубых, как небо, бриллиантов. Казалось, они пытаются всмотреться в самые потаенные глубины ее глаз. Их губы слегка соприкасались, словно бабочка проводила по ним своими легкими крыльями. Кэролайн всем телом ощущала Мэта: каждый его мускул напрягся и стал твердым, как железо. И вместе с тем его поцелуй оставался нежным, будто ласковое трепетание мотылька.

— Мэт? — едва слышно выдохнула Кэролайн.

Мышцы его обнаженных плеч дрогнули под ее руками. Он приподнял голову, и его чуть хрипловатый от страсти голос прозвучал совсем близко от ее губ.

— Я не хочу навязывать тебе свою волю, Кэролайн.

Ей стало трудно дышать. Она так сильно сжала его плечи, что ногти почти впивались в гладкую смуглую кожу. Сердце начало бешено колотиться, и этот стук гулко отдавался в ушах.

— Нет, — прошептала Кэролайн.

— Нет? — Мэт еще больше напрягся.

Кэролайн тотчас же осознала, что он решил, будто это единственное слово, которое она едва смогла вымолвить в ответ, означало отказ. Между тем оно могло означать что угодно, только не отказ.

— Я вовсе не чувствую, что мне… что-то навязывают. — Ее рука скользнула вверх по шее и ощутила его затылок под пружинящей копной волос. — Ты… ты можешь поцеловать меня, Мэт.

На лице Мэта промелькнула тень улыбки, и тут же исчезла.