Антарктическая одиссея. Северная партия экспедиции Р. Скотта - Реймонд Пристли

В свете последующих событий высадка на берег без достаточного снаряжения на случай зимовки представляется крайне легкомысленным поступком. Но в тот момент каждый из нас готов был поклясться, что если есть на берегу место, доступное в феврале для судна, так это именно то, где мы высадились.

Язык ледника Дригальского, выступавший на тридцать миль [48,3 км] в южном направлении от нас, препятствовал движению льда дальше на юг, задерживал его на подветренной стороне, откуда он уплывал на север, от суши. Капитан Эванс, проходивший здесь на «Нимроде» несколькими годами раньше, нашел довольно чистое море примерно в то время, когда мы ожидали «Терра-Нову». В обычный год задолго до 18 февраля штормы относят на север морской лед, кроме припая в многочисленных бухточках моря Росса, который никак не может помешать движению большого судна. В следующем году – точнее, в январе 1913 года – мы довольно легко проникли к нашим складам на этом же месте, и, повторяю, я уверен, что в нормальные годы Убежище Эванс легко доступно. Но в 1912 году лето пришло с большим опозданием, льды все время затирали судно и оно не смогло прийти за нами. Исследование Антарктики неизбежно сопряжено с известным риском, и хотя не следует повторять наш опыт, все же наши действия вполне оправданы. Сейчас, когда я пишу эти строки, все шесть человек, прошедшие через ужасную зиму, о которой пойдет речь ниже, живы и здоровы, и, насколько можно судить со стороны, перенесенные трудности большинству из них не повредили.

Рано утром 9 января мы тщательно укрыли и обозначили склад и оставили записку Дебенхэму, который, по первоначальному плану капитана Скотта, должен был высадиться здесь в течение ближайших недель для подробной съемки района горы Нансен. Затем мы стартовали и направились в бухту Вуд через западный отрог горы Мельбурн. С самого начала путешествия стало ясно, что санные маршруты здесь совсем иные, чем на мысе Адэр, – во много раз интереснее и приятнее. Для человека опытного летние санные экскурсии не составляют особых трудностей, а если он весной этого же года еще потренировался в нескольких вылазках на санях, то подобное предприятие в летних условиях явится для него истинным удовольствием.

Всем надоело безделье в конце пребывания на мысе Адэр, и теперь мы надеялись, что если даже не пройдем к бухте Вуд, то впереди нас ждут шесть недель напряженной и интересной деятельности. Мы не ошиблись в своих ожиданиях, и это оказалось большой удачей для нас, так как мы вступили в зимний сезон спустя совсем немного времени с чувством удовлетворения от проделанной работы. Знай мы, как годом раньше на мысе Адэр, что потерпели неудачу – пусть не по своей вине, – вряд ли бы нам удалось сохранить тот заряд бодрости, который больше всего помог нам перенести семь месяцев мук и лишений.

С палубы судна мы видели большой ледник, который спускался со склона горы Мельбурн и тек между нею и горной цепью, обрамлявшей плато. Кемпбелл решил попытаться пройти через ледник, прежде чем искать другие проходы, ведущие к плато или к бухте Вуд. Открыл ледник в свое время профессор Дейвид, он же дал ему имя Кемпбелла. Ледник огибает гору Мельбурн рядами обильных ледопадов, резко поворачивает на юг и, в конце концов сливаясь в низовьях с несколькими другими параллельными потоками льда, образует тот самый ледник, в морене которого, у берега моря, мы заложили склад. Таким образом, мы начали поход с низовий ледника и первые дни шли без особых происшествий. Сперва продвижению вперед мешал сильный снегопад, покрывший ледник слоем снега толщиною от 15 дюймов до 2 футов [от 38-61 см] и даже заставивший нас задержаться на день. Тринадцатого января слева от нашего маршрута мы открыли ледник, который был притоком ледника Кемпбелла и также мог вести на плато. Все же решили попробовать сначала пройти по основному руслу и у входа на новый ледник задержались лишь для того, чтобы взять образцы моренных камней и горных пород с каменистого островка. Пятнадцатого снова налетела буря с метелью, заточившая нас на четыре дня в палатки. Кемпбелл, производя разведку из этого лагеря, пришел к выводу, что ледопады впереди непроходимы и что лучше вернуться и попытаться пробиться на запад по боковому леднику. Вечером девятнадцатого партия снова стала лагерем у устья ледничка, и рано утром мы с Браунингом и Абботтом вышли в однодневный поход для ознакомления с местностью.

Недавняя буря намела на глетчер до двух футов [61 см] рыхлого пушистого снега, который скрыл от наших глаз все ледопады. Но и не видя, мы хорошо их ощутили, как только оказались среди трещин. В течение дня выпадали такие часы, когда мы, выбравшись с одного участка трещин, тут же попадали на другой. Выручала неизменно альпийская веревка, и падение в трещину больше всего было неприятно тем, что рыхлый снег проникал в одежду и к концу дня мы промокли с головы до ног. Я приведу выдержку из моего дневника, дающую довольно полное представление о первых шагах исследователей в новом краю, когда теплая летняя погода иногда позволяет обходиться без лыж:

«Абботт, Браунинг и я вышли из лагеря в 8.30 утра и пересекли открытый нами ледник по направлению к его северной морене. Вскоре мы очутились среди ледопадов, но еще несколько сот ярдов все же продолжали двигаться вперед, надеясь их миновать. Идти, однако, было настолько трудно, что пришлось от этого намерения отказаться. Мы связались и перешли на ледник, равномерно покрытый на этом участке двумя футами [62 см] снега. Не прошли мы и пятидесяти ярдов [45,8 м], как снова наткнулись на ледопад под снегом. Я четыре раза проваливался в трещины, и в каждой находился по несколько минут».

Так мы с четверть часа блуждали среди трещин, но ни на шаг не продвинулись вперед. Хотя все они были засыпаны снегом, он нигде не образовывал надежного моста, и то один из нас, то другой застревал по самую шею. Поэтому мы вернулись к морене и оказались на несколько ярдов выше, чем вначале. Я ни разу не упал в трещину глубоко – товарищи все время были начеку и, прежде чем мои плечи успевали исчезнуть, вытаскивали меня и волочили ярд, другой по снегу. В первой трещине, куда я попал, безусловно, самой опасной, мое тело приняло почему-то положение затонувшего шеста, и пока я в ней находился, мне все время казалось, что снег засыпается за шиворот моей куртки и выходит из ботинок. Трещин было очень много, в ширину они достигали от трех до семи футов [0,92-2,14 м]. И все они полностью скрывались под снегом, так что их никак не удавалось избежать.

Затем мы пошли по морене, пока она через полмили [805 км] не кончилась. Пришлось надеть кошки, так как угол подъема быстро возрастал, под ногами же теперь был чистый лед – ветер с ледника унес весь снег. Ветер и сейчас дул, не переставая ни на минуту, вплоть до нашего возвращения к этому месту десять часов спустя, и ничуть не способствовал хорошему самочувствию. Придерживаясь края ледника, где мы чувствовали себя увереннее, благополучно миновали устья двух сильно заснеженных боковых глетчеров. Но через одну или две мили [1,6-3,2 км] подъем стал еще круче, появились трещины, и мы с трудом преодолевали крутизну, борясь с сильным ветром.