Снег идет 100 лет… - Вячеслав Малежик

После успеха песни В. Мигули и М. Танича «Аты-баты», которую я аранжировал и спел, мне удалось познакомиться с Михаилом Исаевичем и рассказать ему, что я тоже придумываю песни. Он пригласил меня к себе в гости, где я спел ему «авторский концерт». Михаил Исаевич из всего услышанного отметил песню про «Мармеладного короля» и предложил, оставив главную идею в силе, написать более доходчивый вариант для зрителей. Он это мастерски сделал и договорился с Володей Винокуром, что тот споет наше творение. Песня была записана и звучала в исполнении Винокура в разных детских передачах.

Пел ли ее Володя в концерте, не знаю, никогда не спрашивал. Главнее для меня как для автора было то, что Танич предложил Березину, нашему худруку, включить песню в репертуар ансамбля. Березин не смог ему отказать, и песня надолго закрепилась в нашем репертуаре. Аранжировку опять же я делал сам, а спел эту сказочку Юрий Петерсон, обладавший несомненным артистизмом.

В тот день был праздник Пасхи, и ВИА «Пламя» по просьбе городских властей, дабы отвлечь народ от влияния церкви, пел концерт в одном из клубов столицы. Мы с Татьяной и Никитой, а также с супружеской парой наших друзей Григорьевых отправились на концерт.

Моя жена, которая была в курсе всех наших кулисных и закулисных дел, с интересом выслушала мой рассказ о том, что Ира Шачнева сделала себе новый сценический костюм из ткани, привезенной с Кубы. Ирен, которая обладала, несомненно, выдающимся бюстом, выходила на сцену в короткой яркой и торчащей в разные стороны, как листья пальмы, юбке, сверху было что-то облегающее и подчеркивающее с голыми плечами. Туфли на высоком каблуке завершали облик нашей sexy-певицы. Предвкушая концерт, женщины ожидали презентации нового костюма Шачневой, а я попросил Петерсона объявить о мальчике, который находится в зале и которому посвящена песня про Мармеладию.

Мне было интересно, как Никитка поведет себя, когда его имя будет объявлено со сцены.

И был концерт, и народ отвлекли от празднования Пасхи, хотя почему нельзя было считать, что наши песнопения это тоже часть праздника? Иркин костюм, особенно у мужской части зрителей, имел несомненный успех. Татьяна с Никитой и с Григорьевыми сидели в пятом ряду, и со сцены их было хорошо видно. И наконец, наступила очередь «Мармеладной сказки». Петерсон объявляет песню и рассказывает о Никитке. Никита от смущения лезет под юбку матери и во время исполнения песни изредка оттуда выныривает, сверкая глазами.

Возвращаясь домой, дамы бурно обсуждали не концерт, конечно, а наряд нашей солистки. Вопрос решался – этично ли при таком бюсте выходить на сцену в таком откровенном наряде. Ирку сравнивали с нашими и зарубежными звездами эстрады и кино. Имена Пугачевой и Элизабет Тейлор, Ротару и Софи Лорен звучали в полный рост. Юра, муж Ларисы Григорьевой, молча курил и вел автомобиль. Мы с Никитой, вроде не слушая разговор, смотрели в окно на вечернюю Москву.

Когда приехали домой, Наташка, моя племянница, девочка на пять лет старше Никиты, спросила его:

– Никит, ну как, понравился концерт?

– Понравился…

– А что особенно понравилось?

И Никита, как-то по-своему прикартавливая, сказал:

– Ну там, про мармеладик, потом песня про скорпиончика и больше всего понравилась Пугачева в платье без бюстгальтера.

Спи, Никитка, спи,А перед сном проси,Пусть мама пропоет,Вот эту песню.

Припев: Баюшки-баю,Никитку я люблю,А с тобой всегда-всегда я буду вместе.

Спи, Никитка, спи,Силы накопи,Маму защити,Коль папа где-то с песней.

Припев: Баюшки-баю,Никитку я люблю,А с тобой всегда-всегда я буду вместе.

Спи, Никитка, спи,В жизнь скорей вступи,Зашагаем мы с тобойПо жизни вместе.

Зайчик Тук-Тук

Я уже говорил, что на младшего, а разница в возрасте между Никитой и Ваней тринадцать лет, у меня находилось значительно больше времени. Мы с ним играли в футбол и плавали, катались на лыжах, много разговаривали – в общем, дружили. Хотя песен и стихов про Ваньку у меня немного, но зато в устном творчестве я преуспел. Целый сериал можно было бы снять о взаимоотношениях героев моих сказочек, которые чуть ли не каждый вечер я ему рассказывал. Сейчас я очень жалею, что не записывал перипетии главных героев моих повествований. Могла бы получиться увлекательная история с продолжением.

Три главных героя были на переднем плане моих рассказиков: мальчик Ванечка, зайчик Тук-Тук и Волк. Второстепенные герои – родители Ванечки, родители зайчика и всякие случайные прохожие. Сюжетная линия крутилась вокруг проказ Волка. Он то грядки на огороде папы и мамы зайчика разорит и сворует морковку и капусту (зачем они Волку, эти вопросы не обсуждались). То опять же наш хулиган разорит домик декоративных курочек и петушков на даче у родителей Ванечки… Но все это без живодерства… Ни одной курочки не было съедено… Все морковки были возвращены, а все почему? Ванечка и зайчик Тук-Тук доблестно противостояли шкодам Волка и всегда изобретательно наказывали его. И бедный хищник попадал либо под обстрел шашками, который устраивали спрятавшиеся в засаде Ваня и Зайчик, либо Волк влетал в волчью яму, устеленную крапивой. Но опять же все обходилось без летальных исходов: ну синяк под глазом, ну попка вся в волдырях от соприкосновения с крапивой. И все… А завтра Волк снова готов хулиганничать, а Ваня и Тук-Тук самоотверженно отражать…

Ванька рос, и все труднее было придумывать истории, в которые он мог бы поверить. Он достиг такого возраста, в котором я уже не верил в деда Мороза и Кощея Бессмертного. И однажды я, выбившись из сил, решил закончить сериал… Наверное, в тот день я хворал мозгами, потому что, когда Ванька спросил, как там дела у зайчика, я ответил:

– Ты знаешь, его подстрелили охотники, и из него сварили суп…

Заболевание мое было, видно, серьезным, потому что я не просчитал последствия фразы, которая вылетела из моих уст.

– Ты знаешь, – сказал мне недавно Иван, – я целую неделю плакал, когда ты мне поведал, что из зайчика Тук-Тука сварили суп.

Что сказать в свое оправдание? А что тут скажешь? Дурак ты, Малежик…

Иван намба ван

Не сумев победить упрямство старшего сына и подсадить его на музыку, хотя определенные дарования у Никиты наблюдались, я решил Ваньку не мучить занятиями игрой на инструментах. Своими методами обнаружить у Ивана слух мне не удалось. Роза Петровна, которая была очень приличным педагогом, тоже музыкальных данных у сына не обнаружила. И мы с женой решили, пусть они два раза в неделю с Розой Петровной играют и слушают музыкальную классику и развивают его духовно.

А еще у Ваньки было страстное желание актерствовать, и это у него получалось и доставляло ему немалое удовольствие. В школе, где он тогда учился, был драматический кружок, и в маленькой роли принца наш сын преуспел. А потом в школе решили сделать музыкальный спектакль о животных. Иван не прошел, как сказали бы сейчас, кастинг, и его не пригласили репетировать. Мне позвонила директор школы и спросила – не мог бы я поучаствовать в спектакле, если, конечно, у меня есть песни о животных. Я ответил, что песни есть, но мое условие – занятость Ивана в представлении.

– Но он же совсем не умеет петь, – растерялась Елена Болеславна.

– Я с ним все выучу и даже сделаю фонограмму.

Мы ударили по рукам, и я дома сообщил Ваньке радостную весть.

– А что я спою? – спросил он.

– У меня есть старая песня «Дятел». Ты ее споешь, как птичка из мультфильма про Простоквашино, помнишь, «Кто там? Кто там?».

– А почему?

– Мне кажется, нам так легче будет спрятать твои недостатки и неопытность в пении.

– А когда мы начнем репетировать?

– Сейчас я созвонюсь с Виктором Шаповаловым, и мы приступим.

– А какая будет вторая песня?

– Давай запишем хотя бы одну.

Через день мы были в студии Виктора и приступили к записи. На удивление все прошло гладко. Шаповалов сказал, что у Ваньки оригинальный тембр и стоит попробовать записать что-либо еще. Я предложил записать что-то простенькое из того, что я когда-то придумал. Иван обрадовался, и мы выбрали «Все мне кажется» и «Наташку».

Получилось так, что у меня не было времени, и мы приехали в студию неподготовленными. И Ванька спел… Когда я показал Татьяне результат нашего труда – песню «Все мне кажется», у нее на лице застыла улыбка, и мы прослушали трек несколько раз.

– Вот, сучок, откуда у него это? – сказала мама.

– Что – это? – спросил я.

– Да вроде ребенок поет, но какой-то уж больно искушенный ребенок.

– Тлетворное влияние Запада… Откуда же еще?