Капкан для маньяка - Наталья Александрова

Этот бедолага уже был там, мертвый. Насколько я мог понять, у него не выдержало сердце. Я переоделся в его одежду, взял документы, а ему подложил свои. Потом пополз по подвалам и вышел в другой, дальний. Там на лестнице потерял сознание. Добрые люди нашли, в больницу отправили.

Потом я сидел в деревне и ждал, рыскал вокруг лагеря, выяснял, кто там бывает, кто уезжает. – Алексей криво усмехнулся. – Вот такая история. Относительно жизни маленького человека ради большого дела с вами, Надежда Николаевна, совершенно согласен. И кто может решать – маленький человек или большой? Вы считаете меня монстром. Я же вижу, как вы шарахаетесь, когда я случайно ближе подхожу. Можете не верить, но людей я убиваю крайне редко, всегда стараюсь обойтись иными методами.

– Он так и лежит там до сих пор? – тяжело вздохнула Надежда.

– Думаю, что его нашли мои преследователи, иначе вряд ли мне удалось бы скрыться… Нашли, проверили, что мертвый, и бросили там.

– Это ужасно! Я говорю о том, что семья так и не хватилась…

– Пусть это будет на их совести, – пожала Лена плечами.

Ольге Шуваловой снилось, что она снова на даче у рыжей мегеры и хозяйка гоняется за ней с бензопилой «Дружба», собираясь порезать ее на мелкие кусочки.

– Ты, з-зараза, с мужиком моим з-заигрывала! Глаз-зки строила! З-зареж-жу, з-зараз-зу! – И пила жутко визжала.

– В-з-з! В-з-з! – Ольга поняла сквозь сон, что звонит, надрывается телефон на ночном столике.

С трудом разлепив глаза, она протянула руку к трубке:

– Алло, я слушаю.

– Ольга Михайловна?

– Да. Это я, – в голосе Ольги слышалась мука мученическая, но ее собеседник не унимался.

– Вас беспокоит адвокат Александр Яковлевич Лившиц.

– А сколько сейчас времени, Александр Яковлевич?

– Десять часов тридцать пять минут, – ответил адвокат таким тоном, как будто его оскорбили в лучших чувствах.

– Такая рань… – невольно вырвалось у Ольги.

Но, слыша в трубке неодобрительное молчание, она с трудом преодолела себя: человек небось давно уже работает, выжидал приличного времени, чтобы ей позвонить, адвокат все же, не сантехник…

– Извините, Яков Александрович. Я вас слушаю.

– Александр Яковлевич, – поправил ее адвокат. – Ольга Михайловна, я должен сообщить вам, что сегодня в двенадцать, – он тут же поправился, видимо, сделал снисхождение к ее умирающему голосу, – в тринадцать часов я вскрою и зачитаю завещание покойного Никиты Сергеевича Шувалова. Поскольку вы также являетесь заинтересованным лицом, ваше присутствие желательно.

Он сообщил Ольге адрес своей конторы и повесил трубку. Ольга со стоном выбралась из постели и залезла под душ. Вроде бы она и не пила накануне, но утро всегда было для нее самой ужасной частью суток, особенно если ее будили в такую рань, как сегодня.

Контрастный душ постепенно привел ее в чувство. Ольга взглянула на себя в зеркало и пришла в ужас: волнения и недосып последнего времени, перенесенные ею потрясения катастрофически сказались на внешности. А ведь сейчас нужно идти к адвокату… Богатая наследница не может так выглядеть!

Все время до встречи ушло у нее на напряженную работу над своей внешностью. Выскочив из дома без двадцати час, она едва успела поймать частника и опоздала всего на десять минут. Тем не менее этот зануда выразительно поглядел на часы, а из угла донеслось мерзкое покашливание, и стервозный голосок произнес:

– И незачем было ее ждать! Без нее бы прочитали!

Адвокат строго взглянул в угол и сказал:

– Таков порядок.

Ольга покосилась в направлении его взгляда. В углу кабинета сидела наглая девица лет восемнадцати, в дорогущем топе от «Армани» (уж Ольга-то разбиралась в таких вещах), открывавшем загорелый живот, украшенный целой гирляндой колечек, в брючках от «Черутти» и босоножках от «Кензо». Прическу и нахальство девица явно позаимствовала от «Спайс герлз», но было в ее лице еще что-то неуловимо знакомое. «Это еще кто такая?» – удивилась Ольга, но не унизилась до того, чтобы задать вопрос вслух. Однако присутствие этой девицы в адвокатской конторе вызвало у нее удивительно неприятные предчувствия.

– Итак, – начал адвокат, – сегодня, такого-то числа, в присутствии заинтересованных лиц я, член коллегии адвокатов Лившиц Александр Яковлевич, оглашаю завещание покойного Шувалова Никиты Сергеевича, составленное им в здравом уме и твердой памяти. Данным завещанием Никита Сергеевич Шувалов оставляет принадлежащую ему на правах собственности квартиру по адресу: улица Малая Конюшенная, дом шесть, своей единственной дочери Шуваловой Ларисе Никитичне.

«Так вот кто эта наглая девчонка! – поняла Ольга. – Вот почему мне показалось знакомым ее лицо. Она просто очень похожа на Никиту! Но каков мерзавец, хоть и покойник! Такой сюрприз мне после смерти приготовил!»

Адвокат продолжал:

– Также он оставляет вторую принадлежащую ему на правах собственности квартиру по адресу: Каменноостровский проспект, дом четырнадцать, квартира восемь, своей вышеназванной дочери Ларисе Шуваловой.

– Черт! – не выдержала Ольга. – Черт, черт! Это что же, мне на улицу теперь выметаться! Где ж мне жить-то?

– Ольга Михайловна, – укоризненно произнес адвокат. – Я попрошу вас соблюдать тишину.

Девица в углу нагло расхохоталась.

– Далее! – Адвокат сурово взглянул на Ларису и продолжал: – Также он оставляет своей дочери Ларисе денежные средства, находящиеся на его счетах в Сбербанке, в Балтонексим-банке и в Дрезднер-банке…

Ольга хотела было вскочить и выйти из конторы, на прощание хлопнув дверью, но какое-то смутное чувство заставило ее остаться и дослушать до конца.

– Также он оставляет своей дочери Ларисе принадлежащий ему дом в поселке Токсово вместе с земельным участком и прочими находящимися на этом участке постройками…

Также он оставляет… Принадлежащие ему автомобили «Мерседес-420», государственный номер такой-то, и «БМВ-530», государственный номер такой-то…

Также он оставляет своей дочери… принадлежащую ему на правах собственности виллу в Испании…

Также он оставляет своей дочери… квартиру на бульваре Мак-Магон в Париже…

Ольга только тихо стонала.

– Своей жене Ольге Шуваловой, – продолжал адвокат, и Ольга насторожилась, – он оставляет доставшийся ему в наследство от матери участок земли в поселке Синявино площадью ноль целых шесть сотых гектара с находящимся на нем щитовым домом размером пять на шесть метров и дровяным сараем. Подписано в присутствии адвоката Лившица и двух свидетелей. Дата, подпись.

– В поселке Синявино! – звонко произнесла Ольга в наступившей тишине. – Посреди болота! Шесть сотых гектара! Щитовой дом! Пять на шесть метров!

– Совершенно верно, – подтвердил адвокат. – Совершенно верно, Ольга Михайловна.

Ольга встала, повернулась и деревянной походкой вышла из кабинета, провожаемая наглым взглядом и тихим смехом незнакомой падчерицы.

Приехав домой, она еще по привычке говорила мысленно «домой», хотя это был уже не ее дом. Ольга достала несколько чемоданов и начала упаковывать вещи. В первую очередь шубы… Что ж, мехов ей хватит на более-менее сносную жизнь… Конечно, жить с матерью – это кошмар, лучше сразу застрелиться, но хоть деньги какие-то будут. Не бог весть что, но все-таки четырнадцать шуб, самая дешевая – шесть тысяч долларов…

В квартиру позвонили. Ольга, ожидавшая теперь от внезапных звонков только плохого, выглянула в глазок и тут же радостно открыла дверь: на площадке стоял Леопольд Моисеевич, ее «придворный» меховщик, человек, приносивший домой все эти шубы.

– Леопольд Моисеевич, душка, как вы вовремя! Я уже хотела вам звонить. Дело в том, что я решила избавиться от части своих мехов. Сами понимаете, кое-что уже вышло из моды…

– Да-да-да. Я вас понимаю, Олечка, дорогая. Тем более со смертью Никиты Сергеевича у вас возникли кое-какие проблемы…

– Да никаких особенных проблем, все в порядке, просто надо периодически менять гардероб…

– Да-да-да, я очень рад, что у вас не возникло проблем, тогда вы сможете оплатить те шубы, которые захотите оставить себе… а возможно, и что-нибудь новое… вы правы – мода меняется так быстро…

– Как – оплатить? – Ольге показалось, что у нее земля уходит из-под ног. – В каком смысле – оплатить? Вы меня, наверное, не поняли. Я хочу вам продать кое-что из своих шуб… из тех, что я у вас покупала в свое время…

Леопольд Моисеевич округлил глаза и зацокал языком:

– Да-да-да, Олечка, кто-то из нас действительно чего-то не понял. Вы считали, что те шубы, которые я вам приносил, вами куплены?

– То есть что значит – считала? Конечно, они были мной куплены! А как же иначе? Вы меня, честно говоря, удивляете!

– То есть это Никита Сергеевич вам так говорил?

– Слушайте, Леопольд Моисеевич, перестаньте меня запутывать! Объясните наконец по-человечески, что вы имеете в виду?