Время побеждать. Беседы о главном - Михаил Делягин

Дефицит существенно бил по карману. И не только по нему. Родственник, работавший на вредном производстве, накопил деньги на машину. А купить не мог — страшенный дефицит. Купил мотоцикл и вскоре разбился. На ровной дороге колесо отвалилось. А будь машины в свободной продаже, как ныне, наверняка дожил бы до дней сегодняшних. Впрочем, дефицит — дела давно минувших советских дней.

М. ДЕЛЯГИН: — Почему же? В 2000-е годы в России была соляная паника, сахарная паника. Осенью 2009 года, во время почти всеобщей истерии по поводу свиного гриппа, возник дефицит противоэпидемических масок. Что сразу привело к скачку цен на них в десятки раз.

В 2009 году случилась еще одна чудесная история: насколько помню, рейдеры «разбирались» с заводом, выпускавшим государственные номера для автомобилей. Это породило безумные проблемы с получением номеров, то есть классический дефицит, пусть даже искусственно созданный.

Впрочем, обычно дефицит как раз и создается искусственно. Напомню, дефицит хлеба и боеприпасов, ставший непосредственным толчком Февральской революции, создали спекулянты — как и дефицит табака, мыла, сахара и сыра, способствовавший развалу Советского Союза.

Ну и, как обычно, такой дефицит в конечном счете оборачивается ростом цен.

Е. ЧЕРНЫХ: — Совершенно точно! Сейчас уже забыли, как в январе 2010 года номера на автомобили в ГИБДД подорожали с 400 рублей до 1500. Рост — 375 процентов!

М. ДЕЛЯГИН: — Да, вот так скрытая инфляция в форме дефицита переходит в явную инфляцию в виде роста цен. Автовладельцам, по сути, устроили мини-1992-й год. Правда, фамилию современного Гайдара в сфере производства жестяных номеров мы, скорее всего, так и не узнаем, но результат ощутим на себе.

Е. ЧЕРНЫХ: — ГИБДД под эту бирку повысила и другие процедуры, связанные с оформлением авто. Техпаспорт подорожал в 5 раз (500 рублей вместо 100), талончик техосмотра в 10 раз (300 рублей вместо 30). И даже бумажные транзитные номера вместо прежних 50 стоят 100 рубликов.

М. ДЕЛЯГИН: — В расчет официальной инфляции бумажные автомобильные номера не входят совершенно точно — как, впрочем, и обычные жестяные.

Е. ЧЕРНЫХ: — Вы хотите сказать, что официально в России учитывается подорожание не всего и вся?

М. ДЕЛЯГИН: — Ну что вы, человеческое потребление слишком разнообразно. Учитывают только основные виды товаров и услуг. Их 466 видов.

Правда, иные пункты вызывают оторопь. Например, при расчете инфляции учитывается цена копки могил тремя разными способами. «Куртка мужская из натуральной кожи» учитывается, а «плащ мужской из смесовых тканей» почему-то нет. «Платье женское из хлопчатобумажной ткани» учитывается, а такое же, но из полушерстяных тканей — нет, и так далее.

Е. ЧЕРНЫХ: — Вот мы и обнаружили первую лазейку, скорее даже «черную дыру», которая на бумаге помогает приукрашивать реальную действительность. Думаю, пара миллионов автовладельцев на своем кармане почувствует резкий взлет цен на жестяные и бумажные номера. Как и женщины, купившие подорожавшие платья из полушерстяных тканей. Однако на официальном государственном показателе инфляции сей факт никак не отразится.

М. ДЕЛЯГИН: — Да, рост цен на товары, не учитываемые при расчете показателя официальной инфляции, на него никак не влияет. А среди этих товаров есть и довольно распространенные и важные для людей. Например, мясные субпродукты (кроме говяжьей печени), мясо индейки, все виды растительных масел, кроме подсолнечного, молоко с жирностью до 2.5 %, имеющие лечебное значение перепелиные яйца, соусы (кроме кетчупа), зеленый чай, специи (кроме черного перца), ржаная мука, большинство полуфабрикатов… Этот список можно продолжать.

Да что там! Даже цены на свежие помидоры и болгарский перец при расчете инфляции не учитываются, только на огурцы. А из фруктов и цитрусовых учитываются только цены на бананы, апельсины и яблоки. Не только достаточно распространенные ананасы, киви, хурма и виноград — в расчет не принимаются даже цены на груши и мандарины!

Е. ЧЕРНЫХ: — Михаил Геннадьевич, давайте продолжим следствие дальше. Нехилый ежегодный рост цен на жилье, общественный транспорт, сопутствующий ему рост цен в торговле — надеюсь, это отразится в инфляционной статистике?

М. ДЕЛЯГИН: — Обязательно. Но вряд ли в полной мере.

Я все-таки кандидатскую диссертацию защищал именно на кафедре статистики МГУ и именно по потребительскому рынку, хоть и давно.

Если мы уберем возможный политический заказ, административное давление и произвол, если мы забудем обо всем том, что проявилось несколько лет назад в связи с весьма неоднозначным увольнением руководителя Росстата Соколина…

Е. ЧЕРНЫХ: — Поподробнее об этом, пожалуйста.

М. ДЕЛЯГИН: — Бывший председатель Росстата Владимир Соколин всю свою жизнь проработал в статистике. Пользуется уважением экономистов, которых обеспечивал львиной долей информации. Профессионален, добросовестен, корректен, тактичен, в политику не лез. С 1993 года — зампред Госкомстата, летом 1998 года стал и.о. председателя, в 1999 году утвержден в качестве председателя, в конце 2009 года перешел на пост председателя Межгосударственного статистического комитета СНГ.

Формально отставка с поста председателя Росстата была связана с достижением пенсионного возраста, однако накануне ее Соколин резко протестовал против переноса переписи с 2010 на 2012 год (что с научной точки зрения делало перепись бессмысленной) и выступал против подчинения Росстата Минэкономразвития, деятельность которого косвенно оценивает Росстат, описывая ситуацию в экономике. Интересно, что вскоре после этой передачи численность безработных в России за 1 день была сокращена на 1 млн чел., а нарастание их численности сменилось ее уверенным снижением.

Впрочем, в 1999-м году руководство Госкомстата просто сажали в тюрьму.

У. ЧЕРНЫХ: — За дело хоть сажали?

М. ДЕЛЯГИН: — Некоторых — да. Когда в условиях экономического кризиса руководству государства срочно нужны данные, а оно слышит в ответ: «Погодите, мы тут халтурку по гранту доделаем, а потом уже для вас начнем считать», руководство имеет моральное право слегка озвереть. А дальше все просто.

В Госкомстате действительно, судя по всему, были злоупотребления. Можно говорить, что наказания были чрезмерно жестоки, что был неоправданно расширен круг обвиняемых, что людей чудовищно унижали, распуская про них гнуснейшие слухи, но основа для наказания была. И понятно, что громкое и масштабное уголовное дело сломало корпоративную культуру, и статистики до сих пор боятся если и не всего, то слишком многого.