Кодекс - Лев Гроссман

Вот оно, вдруг почувствовал Эдвард. Он нашел это в захламленной, до упора электронизированной квартирке в Нижнем Ист-Сайде. Он еще не знал толком, что такое «это», но понимал, что игру следует вести осмотрительно, иначе он потеряет «это» навсегда. Волоски у него на руках встали дыбом, как у человека, рядом с которым молния ударила в землю, чудом не поразив его.

— Вы работали вместе с Лорой Краулик, — осторожно заговорил он.

— Верно.

— И с герцогиней.

— И с герцогиней, — согласился Артист, стуча по клавишам уже обеими руками. Он как-то ускорил время в игре, и события в крохотном мирке разворачивались с бешеной быстротой. Фигурки дергались судорожно, как исполняющие джиттербаг танцоры в старом выпуске новостей.

— Значит, вы ее знаете? — скрадывал добычу Эдвард.

— Не очень хорошо. Говорят, я трудно схожусь с людьми.

Артист перестал печатать, движение на экране остановилось. Дисковод заныл, заскрежетал и выплюнул диск наружу.

— Ну вот, порядок. Я привел вас в штаб человеческого сопротивления, — застрочил Артист, — и активировал аварийные генераторы, чтобы вы могли запустить метро. Зайдите к «Булгари» на Пятой авеню и возьмите бриллианты из сейфа. Шифр в кармане у клерка, которого, возможно, придется убить. Не волнуйтесь, он коллаборационист. Как получите бриллианты, поезжайте на метро в аэропорт. Камни нужны для оплаты экипажа. Они починят самолет и доставят вас на мыс Канаверал во Флориде. Оттуда выведете на орбиту космический шаттл, а там уж все будет ясно само собой.

Артист протягивал ему диск, но Эдвард не брал. Если взять, придется сразу уйти. Аудиенция окончена.

— И все?

— А вы чего хотели? — резонно поинтересовался Артист.

— Но вы не ответили на свои же вопросы. Откуда эта штука взялась, кто и зачем ее туда вставил.

Артист впервые проявил нечто похожее на нетерпение.

— Какое это имеет значение? Я ведь сказал вам, как выбраться. — Он смотрел на экран, бледный при свете монитора. — Хотя не совсем понимаю, зачем вам это. Снег, пустые улицы, тишина — в этом есть своя красота, разве нет? — Сейчас он выглядел как благосклонный вельможа, показывающий гостю вид из окон своей усадьбы. — Можно наблюдать звезды с середины Таймс-сквер. Сомневаюсь, что за последние сто пятьдесят лет это кому-нибудь удалось.

— Я тоже.

— Зачем придерживаться таких условностей, как «победа» и «поражение»? Будет ли это победой, если вы прогоните пришельцев и спасете мир? Почему бы не пустить все на самотек? Дайте человечеству умереть спокойно, а волкам — немного поохотиться на бегущую дичь, для разнообразия. А нарвалы из-за холода заплывают на юг. Вы их видели? Знаете, что из всех китов только у них и у белух нет спинного плавника? Скоро они будут здесь. Им нравятся холодные предарктические течения.

Эдвард тоже посмотрел на экран и с удивлением отметил, что «штаб», куда привел его Артист, ему чем-то знаком. Лепные карнизы, высокие потолки, кожаные кресла — ни дать ни взять квартира Уэнтов.

— Это ваша работа, — сказал он.

Теперь ему стало ясно, что эта игра все время перекликалась с его жизнью и с кодексом. Развалины на месте Ченоветской библиотеки. Пейзаж вокруг филиала в Олд-Фордже. Человек с оленьими рогами на сеансе групповой игры. Во мраке начинало что-то вырисовываться. Он тряхнул головой, раздираемый злостью, отчаянием и откровенным восхищением.

— Это ты придумал всю эту штуку. Ты вставил ее в игру, и я в нее вляпался. Господи, ну и скотина же ты.

Артист не терял самообладания, но при этом слишком часто моргал. Эдварду хотелось хорошенько его потрясти.

— Зачем? Ты хоть понимаешь, сколько времени я угрохал на эту лажу?

— Никто тебе пистолет к виску не приставлял.

И то верно.

— Но зачем было так стараться? С головой проблемы, да?

— У меня были свои причины.

— Интересно какие?

Артист вместо ответа отошел к окну и притворился, что разглядывает корешки наваленных там книжек в мягкой обложке. Эдварду бросилось в глаза, что все эти корешки голубые или розовые, с золотыми буквами. Дамские романы!

— Мне так захотелось, — по-детски откровенно признался Артист. — Я думал, что когда-нибудь покажу это ей. Она оценила бы. Есть вещи, о которых мне всегда хотелось ей рассказать. Но потом она перестала приходить в офис, и я ее больше не видел. Я так и не узнал почему.

— Ты это сделал для Бланш.

Злость у Эдварда начала проходить. Трогательно до смешного. Посмотреть бы, как Артист демонстрирует герцогине компьютерную игру.

— Ты говоришь, что хотел рассказать ей о чем-то. О чем, например?

— Например, где искать кодекс.

Время, последнюю минуту несшееся вперед без тормозов, застыло на месте. Его движок застопорил и сгорел. Голова у Эдварда работала с предельной ясностью. Он сохранял спокойствие, боясь спугнуть Артиста, как редкую птицу, — вдруг замолчит? Напротив компьютерного стола висела белая доска с разными каракулями, схемами и диаграммами, сделанными красным, зеленым, синим фломастером. В углу увлажнитель воздуха бесшумно выдыхал медленно тающие облачка тумана.

— Я довольно быстро это вычислил, — сказал Артист. — Я хорошо разгадываю загадки, а эта была не особенно трудная.

— Не особенно? — выдавил Эдвард.

— Да нет. — Артист не гордился собой и не хвастался, просто говорил честно.

— И он сейчас у тебя?

— Я сказал, что нашел его. Я не говорил, что он у меня.

— А где он?

— Ты не знаешь?

— Господи Боже. — Эдвард стиснул руками голову. Он сходил с ума. Придушить его, что ли? Или на колени перед ним стать? — Ты просто скажи где.

— Я и так уже сказал слишком много, — грустно улыбнулся Артист.

— Ты вообще ничего не сказал!

— Хорошо бы.

Артист внезапно сел на ковер, бледно-голубой, как хлорированная вода в бассейне, и прислонился к белой стене, точно вся сила ушла из его маленького тела. Как оживленная кукла с ослабевшим заклятием, Пиноккио наоборот.

— Герцогиня поручила мне компьютерную работу, а Лора рассказала про кодекс. Рассказала достаточно, чтобы разгадать остальное. Я побывал там же, где был и ты. Мне не следовало этого делать. Сначала я думал, что оказываю герцогине услугу — она любит, когда молодые люди оказывают ей услуги. Сам знаешь. Думал, что буду ее героем, но ошибался. Понял это как раз вовремя. Еще немного, и было бы поздно — а может, уже поздно. — Он вздохнул, и Эдвард уловил в его голосе красноречивую дрожь. Артист с трудом сдерживал слезы. — У меня на это ушло много времени. Я смоделировал климатические образцы ледникового периода. Висконсинскую эру. — Он шмыгнул носом. — К несчастью, только ты один видел это. Надо очень, очень плохо играть в «Момус», чтобы найти мое пасхальное яйцо.

— Ну спасибо.

Артист стал рассказывать, как трудно ему было смоделировать влияние инопланетной солнечной линзы на земную биосферу. Ну да, Зеф вроде говорил, что гномик работает в Национальном бюро погоды. Эдвард слушал его краем уха. Ему не давало покоя другое, и он опять посмотрел на монитор. Квартиру Уэнтов Артист воссоздал до мельчайших подробностей. Нажимая на клавиши, Эдвард повел себя по коридору, открыл приотворенную дверь, поднялся по винтовой лестнице — тут пришлось поработать «мышью» — и вошел в библиотеку Уэнтов. Комната была точно такая же, как в реальной жизни, но пустая — ни ящиков, ни стола, ни торшера, ни штор. Ничего, кроме пола, стен, потолка и окон, нарисованных очень тщательно. Из всей мебели остались только книжные полки, тоже пустые. Виртуальная пчела прожужжала и стукнулась о стекло. При чем здесь пчела-то?

— Одного я не понимаю, — сказал он. — Почему ты не сказал герцогине, что нашел кодекс?

— Прости, Эдвард, — покачал круглой головенкой Артист. — Этого я тоже не могу тебе сказать.

Бесполезно — все равно что спорить с голосовой почтой. Но что-то уже строилось в уме Эдварда, разрозненные осколки склеивались в одно целое. Так, кажется, Артист говорил об электронной почте в их первую встречу? Разрозненные кусочки информации сходятся и составляют связное сообщение. Хаос сменяется порядком. Или как разбросанные и заново собранные страницы в дурацком письме герцогини. Маргарет рассказывала ему историю сэра Урре — кажется, рыцарь носил в гербе пчелу?

Эдвард взял диск с сохраненной игрой, но Артист вдруг встал между ним и дверью. Теперь уже он хотел уйти, а Артист его удерживал — словно хозяин дома, вспомнивший о хороших манерах и наверстывающий упущенное.

— Знаешь, почему игра называется «Момус»? — спросил он прежним, спокойным и тихим голосом. Они стояли лицом к лицу. Задержать его силой Артист не мог — Эдвард был выше его на фут, если не больше. — Есть место с таким граффити на стене — МОМУС. Никто не знает, кто это написал и зачем. Но вообще-то Момус был греческий бог, на целое поколение старше Зевса и его детей. Его матерью была Никс, то есть Ночь, а отцом — Эребус, воплощение тьмы Гадеса, подземного царства.