Человек, который съел «Боинг-747» - Бен Шервуд

Несмотря на обнаруженную общность автомобильных предпочтений, Джей-Джей не без оснований полагал, что Эрли решил заранее: ничего хорошего из романтически-дружеских отношений Виллы с заезжим гостем из Нью-Йорка не получится. Этот красавчик либо увезет с собой его обожаемую дочку, либо разобьет ей сердце.

В отличие от мужа Мэй, казалось, была искренне рада появлению в доме нового человека. Более того, она, похоже, была заранее готова порадоваться всему тому, что могло произойти в результате знакомства ее дочери с этим мужчиной. Самому Джей-Джею нравилось говорить с хозяйкой и смотреть ей в глаза. В лице ее он видел черты, роднящие мать с дочерью, и ему казалось, что он уже вполне представляет себе, как будет выглядеть Вилла со временем, когда годы начнут брать свое.

— Как вам ростбиф? — осведомилась Мэй. — Вы наелись?

— Наелся, и, уверяю вас, просто до отвала. А ваш ростбиф восхитителен, — заверил Джей-Джей мать Виллы и, понимая, чего от него ждут за праздничным семейным столом, постарался найти подходящий повод, чтобы перевести разговор на тему своей работы. — Ваше гостеприимство и кулинарные таланты напомнили мне один случай: дело было в Египте в прошлом году. Я поехал туда, чтобы зафиксировать рекорд, для которого мы открыли специальную категорию: «Самое большое блюдо в меню». Это было угощение, которое бедуины подают к свадебному столу. Даже не пытайтесь угадать, что это такое. Представьте себе: целый запеченный верблюд, фаршированный яйцами, рыбой, целой стаей кур и, судя по количеству баранины, несколькими овцами сразу.

При этих словах Блейка аж передернуло — не то от восторга, не то от отвращения.

— А вы что, тоже ели? — спросил мальчик гостя.

Джей-Джей кивнул. Эта байка была уже третьей за последние полчаса. «Что ж, с одной стороны, собеседникам мои рассказы нравятся, — подумал он, — а с другой — у меня появляется возможность выиграть время и избежать хотя бы части каверзных вопросов от Эрли». Джону хотелось понравиться этим милым людям, хотелось, чтобы они стали по-человечески доверять ему.

— Папа, — обратилась к отцу Вилла, — хочешь еще пюре?

В этот момент вновь запищал пейджер Джей-Джея. Писли настойчиво требовал внимания.

— Вас явно по какому-то важному делу вызывают, — уважительно заметил Блейк.

— Если вам нужно позвонить, пожалуйста, не стесняйтесь, — повторила свое предложение Мэй. — У нас как раз небольшой перерыв: мы с Виллой уберем со стола и подадим десерт и кофе.

— Вот, держи, — сказала Вилла, протягивая Джей-Джею трубку беспроводного телефона. — Если хочешь, можешь выйти на крыльцо. Там тебе никто мешать не будет.

Джей-Джей извинился и встал из-за стола. На улице оказалось неожиданно прохладно. На горизонте собирались мрачные грозовые тучи. Набрав номер оператора пейджера, Джон Смит попросил соединить его с последним звонившим абонентом. Писли схватил трубку после первого же гудка.

— Где вы шляетесь? Почему не отвечали так долго? — явно на повышенных тонах начал разговор редактор.

— Сэр, я ужинал, и в какой-то момент…

— Ладно, не важно, — перебил его Писли. — Я звоню вам, чтобы сказать, что ваш проект сворачивается. Вы меня поняли? Никаких рекордов, никаких самолетов.

— Господи, что вы такое говорите?

— Повторяю: рекорда не будет, — четко, почти по слогам произнес в трубку редактор. — Руководство отказалось регистрировать попытку съесть «боинг».

— Но это же невозможно! Здесь все идет полным ходом…

— Совет директоров принял окончательное решение. — В голосе Писли вдруг зазвучали язвительные нотки. — Начальство, Джон, оно, видите ли, и есть начальство. Нам приказывают — мы выполняем. Насколько мне известно, после консультаций с юристами стало понятно, что в этом проекте риски для нашего издательства непозволительно велики.

— Но ведь…

— По-моему, вы принимаете эту ситуацию слишком близко к сердцу, — заметил Писли. — Не зацикливайтесь на частных проектах, Смит. Нужно смотреть вперед и действовать на перспективу. Не получилось в одном месте — получится в другом. У меня для вас, кстати, уже подобран новый проект: не позже понедельника вы должны быть в Греции. Там полным ходом идет подготовка к другому рекорду…

— Вы же говорили, что постараетесь отстоять мой проект перед начальством, — безнадежным голосом произнес Джей-Джей.

— Это оказалось выше моих сил, — последовал ожидаемый ответ.

— Но что теперь будет со всеми этими людьми? Нельзя же просто так взять и…

— Так всегда бывает: кто-то теряет, кто-то находит, кто-то выигрывает, кто-то проигрывает, — наставительно резюмировал Писли и повесил трубку.

Джей-Джей даже не сел, а буквально рухнул на ступеньки крыльца.

Он как завороженный смотрел на надвигающиеся с запада грозовые тучи, постепенно накрывавшие, словно подминавшие под себя, бескрайнее, уходящее к горизонту поле подсолнухов. Высокие крепкие растения с огромными цветами вытянулись от земли к небу футов на десять. Разумеется, они не шли ни в какое сравнение с подсолнухом-рекордсменом, который при соответствующем уходе вырос до высоты двадцати пяти футов и пяти с половиной дюймов. Но это бескрайнее поле все равно выглядело просто роскошно: сотни тысяч цветов посылали вечерний привет заходящему солнцу, жадно впитывая его последние красноватые лучи.

Джей-Джею хотелось убежать в это поле и спрятаться там, в бескрайних глубинах зеленого океана с золотыми волнами. «Что, что мне теперь делать? Как исправить все, что я натворил?»

— Джей-Джей, вы там как? Ничего не случилось? — поинтересовалась Мэй через дверную рамку с противомоскитной сеткой. Судя по всему, она начала волноваться, увидев, что гость долгое время сидит на крыльце без движения.

— Нет-нет, все в порядке, — тотчас же отозвался Джон и поднялся на ноги. — Присел вот шнурки завязать да и засмотрелся на ваши поля и на закат. — С этими словами он вернулся в дом и вновь сел за стол.

— Что-то не так? — заметив перемену в его настроении, спросила Вилла.

— Нет-нет, все в порядке, — поспешил он заверить ее. Впрочем, что еще мог он сказать? Пообещав Вилле все, он теперь не мог дать ей ровным счетом ничего.

— Точно? — переспросила она.

— Да-да, все нормально.

— Ну ладно. — Воспользовавшись повисшей паузой, Блейк поспешил вступить в разговор взрослых. — Вы вот много где побывали. А какое место на земле вам больше всего понравилось?

— Тадж-Махал, — с готовностью ответил Джей-Джей. В мире воспоминаний и разнообразных фактов он чувствовал себя уверенно. Здесь он был не один. На его стороне играла целая армия — десятки тысяч фактов и сотни тысяч цифр. — Тут никаких сомнений быть не может. По мне, так Тадж-Махал — самое красивое место на свете.

По выражению лица Эрли было понятно, что он мысленно взвешивает и оценивает слова гостя, а заодно готовит очередную ловушку.

Не желая отсиживаться в кустах, Джей-Джей сделал ответный ход.

— А вы, сэр, что скажете? — поинтересовался он у отца Виллы. — Где вам больше всего понравилось?

— Тут и думать нечего. Мне за красотой в Индию ездить не нужно. Самое красивое место на земле, вы уж меня извините, — это поле за моей фермой. Я там много лет скотину пас, так что за свои слова отвечаю. Луг, ручей, кустики да деревца по его берегам и, конечно, небо, много-много неба. Лучшего места на свете не сыщешь.

— Папа, перестань, — взмолилась Вилла. — Ты как тот самый кулик, который только свое болото хвалит. Послушал бы лучше Джона. Как-никак он много где побывал, много чего видел.

— На этом лугу я, между прочим, твоей матери предложение сделал, — ответил дочери Эрли. — Там же мы и свадьбу сыграли. Настанет время — нас там и похоронят. — Взяв жену за руку, он добавил: — Кто бы что ни говорил, для меня это лучшее место на свете. Другого такого не сыщешь.

— Любовь — на шестьдесят пять, — загадочно улыбнувшись, сказала Мэй и поцеловала мужа в щеку.

— На шестьдесят пять, — так же загадочно повторил он, заглядывая ей в глаза.

Это был их тайный пароль. Короткая фраза словно переносила Эрли и Мэй куда-то далеко во времени и пространстве. Мир вокруг них словно исчезал, и, оставшись наедине друг с другом, они могли вновь ощутить всю полноту и свежесть чувства, которое связывало их друг с другом уже тридцать пять лет.

Откуда-то издалека до слуха Джей-Джея донеслись первые, еще глухие раскаты грома. Затем он услышал шепот Виллы:

— Будь наготове. По-моему, нам пора сматываться.

Пикап продирался сквозь сгустившуюся темноту на запад. Воздух был наэлектризован, тучи, еще недавно мягкие, словно серые перины, теперь почернели и явно грозили пролиться на землю мощным ливнем. Ни встречных, ни попутных машин не было видно, и Вилла вела пикап прямо посередине проселочной дороги. В какой-то момент в свете фар промелькнул перебежавший дорогу опоссум.