Слишком много кошмаров - Макс Фрай

Надеюсь, мне достанет благоразумия никогда не ставить подобный эксперимент.

Впрочем, что касается сна на Тёмной Стороне, до сегодняшнего дня я тоже надеялся, что такого со мной никогда не случится. Считается, что спать на Тёмной Стороне не следует, поскольку со спящим там может произойти всё что угодно. То есть, вообще всё. И, скажем, опоздание к обеду на двадцать пять лет — это далеко не самый нежелательный вариант развития событий по сравнению с перспективой утратить память о прошлом, а взамен обзавестись новой памятью и новым прошлым в придачу, или превратиться в неведомо что, или просто исчезнуть, растворившись в прозрачной текучей земле Тёмной Стороны. Так, говорят, тоже бывает.

Когда я спрашивал Джуффина, правда это, или просто байки для запугивания новичков, он только плечами пожал. Сказал, что не особо верит во все эти ужасы, однако считает, что укладываться спать на Тёмной Стороне имеет смысл только после того, как выучишься осознавать каждую секунду своего сна и контролировать все совершаемые в сновидении действия. В противном случае, получается слишком похоже на знаменитую Кангонскую Летнюю Лотерею, билеты которой раздают бесплатно, но на один призовой приходится дюжина штрафных, обязывающих заплатить распорядителю указанную в билете сумму.

И распорядитель, разумеется, вооружён до зубов.

Лично я ни за что не стал бы играть на подобных условиях, но людям, говорят, нравится. Некоторые, особо азартные, даже специально ездят в далёкий и ничем особо не примечательный Кангон, чтобы как следует развлечься. Никогда их не пойму.

— Я не собирался там спать, — сказал я.

Друг мой снова промолчал. Но посмотрел на меня с некоторым интересом. И раскурил наконец свою трубку.

— Я не планировал спать на Тёмной Стороне, — повторил я. — Даже не думал ни о чём подобном. Не было у меня такой задачи. Я просто задал конкретный вопрос, ответ на который здорово облегчил бы жизнь — мне и, возможно, всему населению столицы за компанию. Думал, сейчас всё узнаю и пойду домой. Но вместо этого почему-то уснул. Внезапно. Я бы сказал, скоропостижно.

Судя по выражению лица сэра Шурфа, он больше не хотел надрать мне уши. Зато хотел проделать это с Тёмной Стороной. Я ему всем сердцем сочувствовал: трудно столь страстно желать абсолютно невозможного. Но эгоистично радовался столь резкой смене вектора его намерения.

— Даже не знаю, нравится мне это или нет, — наконец сказал мой друг. — С одной стороны, хорошо, что здравого смысла в тебе несколько больше, чем я в глубине души опасаюсь. С другой стороны, если бы дело было только в твоём легкомыслии, я бы, возможно, рано или поздно нашёл способ тебя переубедить. Насчёт Тёмной Стороны и прочих внешних обстоятельств я не столь уверен.

«Не столь уверен» — это, конечно, очень оптимистическая формулировка. Даже не ожидал от него. С другой стороны, Шурфа проще убить, чем вынудить прямо сказать: «не могу». При том что убить его, я думаю, практически невозможно.

Ну то есть как — «думаю». Надеюсь.

— Мне кажется, Тёмная Сторона повела себя как настоящий друг, — сказал я. — Не бросила в беде, а привела тебя, чтобы ты меня вовремя разбудил.

— С чего ты это взял? — недоверчиво нахмурился он.

— Ну а ты до сих пор хоть раз случайно натыкался там на знакомых? Кроме тех, с кем ты вместе пришёл. И тех, за кем гонишься — тут как раз всё понятно.

Шурф надолго задумался. Наконец кивнул:

— Ладно, предположим. А что за вопрос ты задал перед тем, как уснуть? В таких случаях принято вежливо добавлять: «Если, конечно, это не тайна», — но я так говорить не стану. Если тайна, всё равно выкладывай.

— Я спросил, где, когда и при каких обстоятельствах сбудется мой Пророческий сон.

— Становится всё интересней, — бесстрастно заметил мой друг. — С каких это пор ты заделался пророком? И почему сделал такую чудовищную глупость, не посоветовавшись со мной?

На этом месте я с облегчением заржал. Действительно хорошая шутка. И очень в его духе.

Однако ни облегчение, ни веселье не избавили меня от необходимости подробно изложить ему случай с гадалкой.

— Я бы тебе в ту же ночь рассказал, — заключил я. — Но понимаешь, как раз перед твоим появлением я подробно пересказывал свой Пророческий сон леди Сотофе. И мне ужасно не хотелось снова талдычить одно и то же. А потом мы с тобой пошли в Скандальный переулок, и у меня вообще всё вылетело из головы.

— Да, это я могу понять, — неожиданно согласился Шурф.

Ну, хвала Магистрам.

— В любом случае, ответ на твой вопрос теперь вполне очевиден, — подытожил мой друг. — Ты спросил, при каких обстоятельствах сбудется твой Пророческий сон, и тут же уснул. Кстати, а что тебе снилось?

— Не помню. Так всегда бывает, если я просыпаюсь не в одиночестве и сразу начинаю говорить. Единственный безотказный способ хорошо запомнить сон — как следует помолчать о нём, проснувшись. Наедине с собой.

— Ладно, — вздохнул он. — Будем надеяться, это не очень важно. Гораздо важнее сам факт: ты уснул в тот момент, когда должен был получить ответ. Следовательно, сон — это и есть ответ. Ты увидишь свой кошмар во сне. Только и всего.

— У Нумминориха с самого начала была такая версия, — улыбнулся я.

— Всегда знал, что у него светлая голова. В старые времена я бы посоветовал тебе его съесть.

— Зачем?!

— Некоторые маги древности поступали так со своими лучшими учениками и просто талантливыми коллегами, чтобы заполучить их силу и наиболее ценные качества. Силы тебе и так хватает; будь моя воля, даже убавил бы немного — просто из соображений здравого смысла и безопасности. А вот светлая голова не помешала бы.

— В старые времена я бы просто сразу съел тебя, — сказал я. — Буквально при первом же знакомстве, чего тянуть. И все ценные качества, какие только можно вообразить, мои навек.

— Что ты определённо умеешь, так это делать комплименты, — ухмыльнулся мой друг.

— Это не комплимент. Просто я очень голодный. А ты — единственный условно съедобный объект, расположенный в зоне досягаемости. Надо это как-то исправлять. Тем более, с меня действительно причитается.

У сэра Джуффина Халли удивительное чувство времени. Я хочу сказать, он всё делает или очень вовремя, или настолько не вовремя, что хоть на стенку лезь.

То есть, если уж тебе приспичило в кои-то веки спокойно пожрать в обществе лучшего друга, можно быть уверенным, что голос Джуффина раздастся в твоём сознании именно в тот момент, когда вышеупомянутый друг ценой невообразимых интеллектуальных усилий перекроит график своих текущих дел, встанет из-за стола и скажет: «Пошли».