Завтрашние мечты - Хизер Кэлмен

— Влюбилась? В Сета Тайлера? — повторила Пенелопа, задрожав от его проницательности. Господи! Неужели ее чувства к Сету настолько очевидны? Или…

Неожиданно все внутри у Пенелопы застыло от страха: в голове промелькнуло другое, более страшное предположение. Может, он каким-то образом узнал о ее утреннем визите в гостиницу к Сету?

Стремясь любой ценой добиться от него ответа, Пенелопа заставила себя легкомысленно произнести:

— Я и Сет Тайлер? Право, Майлс! С чего ты взял такую глупость?

Он бросил на нее долгий, понимающий взгляд, в котором сквозило гораздо больше ума, чем обычно. Этот взгляд совершенно вывел ее из равновесия.

— Знаешь, Лорели, тебе никогда не стать великой актрисой.

— Да? — переспросила она, старательно скрывая свою озабоченность. Она никак не ожидала такого поворота в разговоре.

Майлс с нарочитой медлительностью привязал конец веревки к седлу своей лошади и так долго молчал, что Пенелопа начала уже терять терпение.

Наконец он ответил:

— Ты никогда не станешь великой актрисой, потому что не можешь контролировать выражение своего лица. Все, что ты думаешь или чувствуешь, отражается на лице. Возьмем, к примеру, прошлую ночь. Ты пожирала гладами этого Тайлера, как сучка во время течки. Я уж думал, что ты сорвешь с него штаны и сама запрыгнешь на него для быстрой езды.

Пенелопа едва не задохнулась, пораженная такой грубостью Майлса, и, заикаясь, произнесла:

— Да к-как ты смеешь говорить такие пошлости?

Майлс издал хриплый грубоватый смешок.

— Да ладно тебе, Лорели. Ты думаешь, я не вижу, какая пылкая маленькая сучка скрывается под холодной маской недотроги, которую ты из себя строишь? Да я готов побиться об заклад на мои золотые часы, что едва ты натыкаешься своим надменным носом на что-то пригодное, — тут он многозначительно похлопал рукой по своим мужским достоинствам, — то ты не больше леди, чем эта Чертова Кошка Хельга.

Щеки Пенелопы вспыхнули, словно он ударил ее. Все знали Чертову Кошку Хельгу, самую дешевую шлюху в Денвере. В последние дни она стала вертеться возле салона Шекспира, выкрикивая всякие непристойности и хватая за штаны проходящих мимо мужчин.

Майлс снова расхохотался, на этот раз более тихим и злорадным смешком, так похожим на смех его матери.

— Держу пари на свой новый портсигар, что этот выродок Тайлер кое-что знает о твоих скрытых талантах.

Пенелопе очень захотелось заткнуть этот поганый рот, но она не могла рисковать встречей с Томми, поэтому подавила свой гнев и холодно сказала:

— Ну, тогда ты проиграл. Мистер Тайлер — друг моего старшего брата. Я всю жизнь его знаю.

Майлс громко хмыкнул.

— Хорош друг. Вряд ли твой брат назовет его другом, когда узнает, что он состряпал ребенка его сестре. — Довольная улыбка расплылась по его лицу, когда он услышал ее возмущенный возглас. Скрестив руки на груди, он задумчиво продолжил: — Интересно, что сделает моя мамочка, узнав, что отец твоего выродка — Сет Тайлер?

У Пенелопы сердце ушло в пятки от ужаса. В его словах она почувствовала угрозу. Господи! Что сделает Адель, если узнает, что Сет является отцом Томми? А вдруг она прибегнет к решительным мерам из-за страха, что Пенелопа все расскажет Сету и обвинит ее в шантаже и похищении ребенка? Ужас совсем парализовал девушку. Томми был для нее всем. Если с ним что-нибудь случится…

Нет! Ничего с ним не случится! Она этого не допустит. Она достанет денег, чтобы заплатить Одноглазому Калебу за спасение ребенка, даже если ей придется украсть их. А пока она должна вызвать сомнение у Майлса, чтобы он не высказал свои подозрения матери.

А вдруг не удастся убедить его?

Она подавила панический страх, решив про себя, что Майлс просто блефует, говоря об отцовстве Сета, а Адель слишком умна, чтобы уделять много внимания его болтовне. Даже если он и расскажет ей о своих подозрениях, вряд ли Адель прибегнет к каким-то поспешным действиям. Особенно когда при этом больше тысячи долларов в неделю могут ускользнуть из ее жадных рук.

Немного успокоившись, Пенелопа заставила себя засмеяться.

— Сет Тайлер — отец Томми? Вот уж не думала, что у тебя такое богатое воображение, Майлс. Может, тебе попробовать писать мелодрамы?

Красивое лицо Майлса исказилось от злости.

— Не надо принимать меня за идиота. Я много раз видел твоего щенка, он — точная копия Тайлера.

Пенелопа слегка наклонила голову набок, словно размышляя над тем, что сказал Прескотт.

— Ты действительно так считаешь?

Майлс хмыкнул:

— Я уверен в этом. Она радостно улыбнулась:

— Замечательно! Как прекрасно осознавать, что еще кто-то, кроме меня, считает моего сына необыкновенно красивым ребенком.

— Это просто констатация факта, а не комплимент, — проворчал он.

— А как еще можно воспринять такое утверждение? Всем известно, что мистер Тайлер весьма привлекательный мужчина… как и отец Томми, Байрон Гарретт.

Байрон Гарретт был чертовски красивым английским оперным певцом, с которым ей довелось выступать в нескольких операх. В последний раз это было в Бостоне, в то время, когда был зачат Томми. Когда Адель стала допытываться, кто является отцом ребенка, имя Байрона сразу всплыло в памяти, и Пенелопа назвала его, потому что говорить о Сете было очень больно. Кроме того, она знала, что Байрон вернулся в Англию на следующий день после завершения гастролей в Бостоне, так что у Адель не было возможности проверить правдивость ее слов.

— Б-байрон Гарретт — отец твоего ребенка? — заикаясь, переспросил Майлс, явно пораженный такой новостью.

— А разве твоя мать тебе не говорила? — Пенелопа нахмурилась и недоверчиво покачала головой. — Она знала это еще до рождения Томми.

Его удивление переросло в недовольство.

— Мать мне ничего не говорит, особенно про тебя. Все, что я знаю, — это то, что она помогла тебе родить ребенка и что будет скрывать его, пока ты не расплатишься с ней за все ее хлопоты.

— Заплачу за ее хлопоты? — Пенелопа презрительно хмыкнула. — И сколько же, по ее мнению, я ей задолжала?

На его лице появилось смущение, как и всегда, когда ему приходилось сталкиваться с подлостью своей мамочки.

— Ну, полагаю… немало, учитывая, как нежно она заботилась о тебе.

— Что ж, я уже достаточно заплатила ей, — ответила Пенелопа. — По моим подсчетам, твоя милейшая мамочка обобрала меня на сорок тысяч долларов за прошедшие полтора года.

Щеки Майлса побагровели под небритой щетиной.

— Да как ты смеешь утверждать, что моя мать мошенница! Если бы она не ухаживала за тобой, пока ты лежала в горячке, ты бы умерла через три дня после рождения своего драгоценного ребенка. Одно это вполне стоит сорока тысяч долларов.