Я летал для фюрера. Дневник офицера люфтваффе. 1939-1945 - Хайнц Кноке

Меня отправили на курорт в австрийские Альпы для лечения радоном. Неподвижность левого колена постепенно проходит. Но правая нога все еще ничего не чувствует, она висит на поврежденном бедре и стала короче более чем на пять сантиметров.

Провожу много времени в долгих и утомительных прогулках с костылями по снегу. Каждый день принимаю радоновые ванны, которые должны стимулировать мышцы и суставы.

16 декабря 1944 года

Военные сводки просто убийственные. Я обозначаю продвижения противника на запад и восток на моей карте и пришел к заключению, что победа недостижима.

Я не верю, что война кончится с ясными результатами или будет реальный победитель. Единственно возможная победа — это установление прочного мира. Я не понимаю, как можно достичь прочного мира, пока существует большевизм. Придет день, когда они захотят завоевать весь мир, основываясь на коммунистической теории о мировой революции. Цена, которая будет уплачена за это, — порабощение всех народов, всего человечества.

19 декабря 1944 года

Лило удалось добиться моего перевода в морской госпиталь в Сандербуше (позднее перешедший к канадской армии как 7-й канадский армейский госпиталь). Он находится всего в нескольких километрах от Джевера. У нас очаровательный домик, который Лило превратила в уютное гнездышко. Там она меня сейчас ждет с нашими детьми. Мы хотим быть вместе, что бы ни случилось за последние тяжелые дни войны.

21 декабря 1944 года

Я еще упорнее стал ходить на костылях, ради моих родных. Мое единственное желание — поскорее вернуться домой. Для меня, калеки, война закончилась.

Зальцбург подвергся массированной бомбардировке перед тем, как прибыл мой поезд. Нас пересадили на грузовики — 20 изрешеченных машин — и отвезли на следующую железнодорожную станцию.

Пронизывающе холодной ночью мы приехали в Розенхайм, где должны дождаться восстановления сообщения с Мюнхеном. В результате бомбардировки станция разрушена.

Тысячи людей в панике бросились врассыпную, услышав свист бомб в воздухе. Лишенные возможности убежать из-за ран, мы бросились на землю между рельсами и лежали, пока не закончился свинцовый дождь. Потом мы собрались в кучу и мерзли несколько часов, дожидаясь поезда.

Станция в Мюнхене горела, когда мы туда прибыли. Англичане бомбили и здесь. Медсестры из Красного Креста помогали мне, когда я уже не мог передвигаться самостоятельно. Мои товарищи остались в Мюнхене, в госпитале.

За семь часов мой поезд добрался до Аугсбурга. При нормальных обстоятельствах это заняло бы только час. На протяжении всей ночи бомбардировки не прекращались.

В Аугсбурге меня взяли под покровительство сестры из Красного Креста. Я не мог идти. Смертельно устал: мне хотелось только закрыть глаза и спать… спать… спать…

22 декабря 1944 года

Меня попытались поднять с кровати в полдень. Американцы бомбят город, и меня хотят проводить в бомбоубежище. Я прогнал их, крикнув, чтобы они оставили меня в покое. Хочу спать.

Вечером я поехал с военным эшелоном, который должен прибыть в Ганновер утром.

23 декабря 1944 года

Напряжение этих странствий слишком велико для меня. Болят все мышцы. Прекрасно, что повсюду встречаю добрых людей, готовых помочь. Из-за моих костылей я чувствую себя беспомощным, как маленький ребенок.

Железнодорожники посадили меня на грузовой поезд, отправляющийся в Бремен. Кабина машиниста очень красивая и теплая. Машинист и кочегар устроили для меня сиденье на куче мешковины.

Они были удивлены, увидев мои знаки отличия и награды. Не могли поверить, что раненые боевые офицеры могут путешествовать в таких тяжелых условиях.

Мы говорили о войне, о разрушенных городах и заводах. Машинист потерял всю свою семью во время бомбардировки в Бремене. Кочегар потерял зятя, погибшего в России. Оба согласились со мной в том, что нужно заключить мир на западе, чтобы направить все ресурсы на восток. Оба готовы идти на войну с русскими снова, как во время Первой мировой войны, когда они были молоды.

Маленький пригородный пассажирский поезд в конце концов довез меня до Джевера. Была полночь. Командир авиагруппы прислал за мной свою машину, чтобы отвезти меня домой.

Стоя в темноте у ворот сада, я смотрел, как Лило вышла из дома и бросилась ко мне. Я хотел сжать ее в объятиях, как делал раньше, но на этот раз не смог. Обе руки нужны мне, чтобы держать костыли.

Я поцеловал Лило, и мы пошли к дому вместе.

Когда она заговорила, ее голос дрожал.

— Ты так медленно идешь, — сказала она. — Я не представляла, что все настолько плохо.

В гостиной тепло и уютно. Я очень, очень устал. Устал от напряжения и усилий переездов, устал от того, что видел, слышал и пережил, устал от войны. Но сейчас, кроме всего прочего, я счастлив. Счастлив вернуться домой, наконец, счастлив, что мы с Лило снова вместе.

Завтра сочельник, и маленькая Ингрид будет носиться но комнатам с растрепанными золотыми волосами. Она будет осыпать меня бесконечными вопросами: «Ты вернулся навсегда? Почему тебя так долго не было? Почему ты ходишь так медленно? Почему случилась война? Почему… почему… почему?..»

Конец

До середины января я не мог выходить из дому. Снег и лед мешали мне отправиться в госпиталь.

Я узнал, что капитан Войтке снова принял командование эскадрильей после выписки из госпиталя, но несколько дней назад погиб в бою. Мне прислали бортжурналы, официальное подтверждение моих побед, и сообщили, что я награжден Рыцарским крестом.

Журналы содержат записи о почти 2000 полетах, в том числе более 400 боевых вылетов. Я сбил 52 вражеских самолета. В общей сложности пролетел расстояние более миллиона километров. Полечу ли я когда-нибудь снова?

1 января 1945 года наша авиагруппа предприняла свою последнюю широкомасштабную операцию. Английские и американские аэродромы во Франции и Бельгии успешно разбомблены. Для многих моих товарищей это стало последним вылетом. Около 500 немецких летчиков погибли. Майор Шпехт также не вернулся. Я вспоминаю прошлую встречу Нового года. Великую миссию, которую «маленький командир» ждал, он исполнил ровно через год.

Совершив свое последнее, величайшее усилие, немецкая военная авиация, по существу, прекратила существование. Осталось всего несколько авиагрупп.

Наступающий враг на востоке и западе перешел в это время границы рейха. Миллионы немцев на востоке бежали перед приближающимися ордами азиатов. Невозможно описать словами ужас и страдания, переносимые ими.

Мои родители тоже были вынуждены покинуть свой дом. Мать и сестра приехали ко мне в конце января. Об отце не было никаких сведений.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});