Музыкант (трилогия) - Геннадий Марченко

Мы расположились в ресторане отеля, куда привел меня японец, заранее попросив не беспокоиться относительно оплаты счета, и мы под чашечку кофе начали беседу.

Как я и предполагал, речь зашла о футболе. Асагаву, как и бизнесмена, удивили моя скорость и владение мячом. А также необычное празднование забитого гола. Это верно, в футболе начала 60-х бурное проявление радости в таких случаях как-то не было принято, по большей части отличившиеся футболисты подскакивали, как детишки, и размахивали руками. Глядя на это, я подумал было ввернуть что-то типа как у Криштиану Роналду с его пробежкой и поворотом в прыжке на 180 градусов с последующей стойкой как вкопанный. Либо в стиле Аршавина, прижимавшего к губам указательный палец. Главное – не праздновать голы и победы, как Евсеев в приснопамятном матче с Уэльсом. Хотя, что уж скрывать, мата в нашем футболе всегда хватало, что в это время, что в будущем. Поразмыслив, решил остановиться на проездке по траве на коленях и разведением рук в стороны. Правда, трава не всегда была подходящей, а где-то ее и вообще практически не наблюдалось, все же качество полей в это время во многом оставляло желать лучшего. Иногда приходилось бежать десятки метров до зеленого пятачка, чтобы там прокатиться на коленях. Ну или не слишком разгоняться, чтобы эти самые колени не обжечь о высохший земляной покров.

Первое время в дубле, а затем и в основной команде удивлялись столь экспрессивному проявлению эмоций, а Пономарев по осени даже выговаривал, мол, не по-советски это как-то выглядит. Однако я продолжал в том же духе, так что все в итоге привыкли. А вот для иностранных зрителей подобное было в новинку, так что вопрос Асагавы меня не особенно удивил.

Журналисту также хотелось знать, как я начал заниматься футболом, как давно оказался в «Динамо», спрашивал о моей семье, об увлечениях… Выяснив, что я являюсь популярным на Родине композитором, был очень удивлен.

– Но как вам удается сочетать занятия музыкой и футболом?

– Как… Трудно, конечно, но что делать, если музыка рождается сама по себе! Да и стихи заодно, причем, если верить специалистам, не самые плохие, – изобразил я из себя эдакого скромнягу. – И кстати, если вы подождете, то я принесу из номера диски. Это будет мой вам подарок.

Через пять минут я вручил журналисту два диска. Один – акустический «Лирика», где я изгалялся в составе трио вместе с Ивановым-Крамским и Каширским, а второй – венгерское издание альбома группы «Апогей». Этот пласт в количестве пяти экземпляров я получил в подарок от Михи буквально перед отлетом в Японию. По его словам, в Союзе тоже готовились издать альбом на виниле, и непонятно, что мешало какому-нибудь Апрелевскому заводу напечатать пластинку первым, опередив наших венгерских друзей.

Эти диски я таскал в чемодане без лишней афиши. Ребятам в команде я уже презентовал магнитоальбомы, но все равно, узнали бы – стали просить бы пластинки в подарок, а их у меня всего ничего. Дома, правда, «Лирики» с десяток – презент от Льва Борисовича – но тут и помимо футболистов нашлось бы немало кандидатов на подарок. А перед отлетом решил захватить по экземпляру, наитие подсказало, что может, найдется полезный человек, который хотя бы в Японии пропиарит мое творчество.

Асагава с огромной благодарностью принял пластинки, пообещав сегодня же их прослушать. А я, решив ковать железо, пока горячо, заявил, что прямо сейчас в моей голове крутится пара музыкальных тем, которые словно специально написаны для японского кино.

– Одна довольно-таки лирическая, а вторая вполне подойдет для какого-нибудь самурайского боевика. Могу предложить вашим режиссерам… недорого, – обворожительно улыбнулся я собеседнику.

Это меня, если честно, малость повело. Да, я этих мелодий японским режиссерам мог накидать хоть с десяток, но экспромт получился слишком уж нагловатый. Тем не менее, Асагава клюнул:

– У меня есть знакомый режиссер, его зовут Нобуо Накагава. Я могу устроить вам встречу уже завтра, у него как раз перерыв между съемками и он находится в Токио… Если, конечно, ваш начальник не будет против.

– Этот момент меня тоже волнует, – признался я и добавил вполголоса. – Уважаемый Асагава-сан, если не секрет, сколько стоит такой фотоаппарат, как у вас?

Оказалось, что в пересчете на американскую валюту примерно 450 долларов. Да-а, с моими жалкими пятью баксами в кармане можно было и не и мечтать.

– Хорошо, давайте договоримся так… Вы звоните вашему режиссеру, мы завтра встречаемся в какой-нибудь музыкальной студии, и там же я наигрываю ему свои мелодии. Если Накагаву музыка устроит – я дарю ему эти мелодии, а он презентует мне такой же точно фотоаппарат, как у вас. Как думаете, согласится ваш режиссер на такие условия?

– Я не могу сейчас говорить за него. Лучше вам действительно встретиться и обсудить все с глазу на глаз. Но ваши условия я ему передам.

– Отлично, тогда запишите телефон в моем номере…

Звонок от журналиста раздался уже через полтора часа. Накагава был согласен на мои условия, но просил передать, что если мелодия ему не понравится – то наш устный договор будет расторгнут.

– Накагава-сан назначил встречу в час дня в студии, расположенной на улице Харуми-Дори, – сказал Асагава. – Я завтра в 12.30 буду вас ждать у входа в отель, и покажу вам дорогу. Если вы не против, то во время встречи буду переводить ваш разговор.

– Еще бы я был против! Спасибо, что согласились помочь. У нас завтра утренняя тренировка закончится часов в 11 по местному времени, так что я даже еще успею пообедать перед нашей встречей.

Все сложилось как нельзя более удачно. Мне удалось после обеда незаметно выйти на свежий воздух – хотя уже в это время над Токио висело облако смога – где меня поджидал репортер. Он поймал такси, и перед тем, как сесть на заднее сиденье, я оглянулся. Вроде бы никого из нашей делегации не видно. У футболистов сейчас по расписанию тихий час, послеобеденный сон. Но вполне вероятно, что моя отлучка, которая может составить несколько часов, все же будет замечена, и тогда я могу несдобровать. А уж наличие фотоаппарата… Если все прокатит, даже не знаю, как буду объясняться на таможне. Нашел? Конфискуют и пообещают вернуть в какое-нибудь бюро находок. А то еще, чего доброго, подумают, что украл в магазине. Хорошо бы чек прилагался к аппаратуре. Или признаться, что честно заработал музыкой? Это, правда, если я действительно заветную камеру поимею с режиссера. Пока же главной задачей было не опоздать на вечерний сбор команды в холле гостиницы, где Пономарев будет настраивать на завтрашнюю игру против олимпийской сборной Швеции.

Нобуо Накагава оказался человеком довольно-таки приятной внешности. И не терпящим лишней болтовни. Пожав мне руку, сразу предложил выбрать любой из инструментов и сыграть обещанные мелодии. Эх, сейчас бы синтезатор хотя бы типа «Casio» или «Yamaha» из веселых 80-х… А впрочем… Вот эта модель «Mark I», являющаяся предшественником цифровых семплеров, стоила на этот момент чуть ли не двести тысяч долларов и на сегодняшний день была по существу лучшим из синтезаторов в мире. Как-то доводилось сыграть на этом раритете, почему бы не попробовать снова.

В общем, исполнил «Mahavishnu Orchestra – Lotus Feet» и тему из фильма «Миссия невыполнима». Выслушав обе вещи, Накагава какое-то время в задумчивости барабанил пальцами по крышке обычного фортепиано, а затем сунул мне чистые ноты.

– Буду вам очень признателен, Егор-сан, если вы запишите обе мелодии.

На запись ушло около получаса. Затем режиссер попросил меня снова исполнить, теперь уже музыка записывалась на магнитофон. Видно, киношник не знал нот, раз решил таким образом подстраховаться. А мог ведь пригласить с собой какого-нибудь знакомого композитора. Или хочет сохранить все в тайне, а авторство музыки приписать себе? Бога ради, у меня такого добра навалом.

А потом мы отправились в магазин фототехники. Я то и дело поглядывал на циферблат новеньких «Seiko», опасаясь опоздать на предматчевую установку. На фига вообще ее проводить, если матч товарищеский? Нет, вбили себе в голову, что все делается по команде и раз и навсегда установленным правилам. Тоже мне, люди сталинской закалки.

«Nikon F», к моему вящему удовольствию, в наличии имелся. К фотоаппарату прилагался стандартный объектив, а вот вспышку и пленку нужно было приобретать дополнительно. Увидев мои печальные глаза при этих словах продавца, режиссер усмехнулся и попросил продать родную «никоновскую» фотовспышку и несколько рулончиков черно-белой и цветной пленки.

– Подарок, – сказал он, вручая мне весь этот бонус.

Чек был предусмотрительно запрятан внутрь коробки с фотокамерой. На крыльце магазина мы попрощались, и Асагава опять же на такси доставил меня к входу в гостиницу. До шести вечера, когда был назначен командный сбор, оставался еще почти час, и я беспрепятственно добрался до номера, где ценную покупку тут же спрятал в свой чемодан. Надеюсь, в местных гостиницах не воруют, иначе будет обидно лишиться столь классной фотокамеры.