Тайна двух медальонов - Карл Вебер

— Отказываюсь верить своим глазам! Господин главный комиссар читает газету!

От неожиданности Майзель вздрогнул.

— Старина Кройцц, какими судьбами вы здесь?

— Фельдъегерем от доктора Гансика. Секретная миссия!

— Ну, выкладывайте. Садитесь. — Майзель подозвал официанта.

Стефан Кройцц мысленно оценил роскошный завтрак главного комиссара и заказал ровно на одно блюдо меньше, дабы и в приеме пищи сохранить дистанцию. С набитым ртом он хвалил телятину и картофель фри и порицал внешний вид Майзеля:

— Позволю себе заметить, господин главный комиссар, вы очень неважно выглядите.

— Тем лучше выглядите вы, Кройцц.

— Хотелось бы этому верить! В Афинах-на-Шпрее[12] полный штиль. Ничего интересного. Ах нет! В городе стало одним счастливчиком больше: Борнеман нашел-таки бритвенное лезвие! Поначалу он плакал от радости, а затем принялся угощать. Но счастье было недолгим, как всегда, — Баух опять озаботил его делом. Убили какого-то пенсионера!

Майзель набычился:

— С каких это пор Баух распоряжается моими людьми? Хорошенькое дельце! Он и дальше собирается нас опекать?

Кройцц пожал плечами:

— Понятия не имею. По-моему, у доктора Гансика вообще уже нет времени на наше дело. У меня с собой его письмо.

— Давайте сюда!

Это были лишь несколько строк. «Дорогой господин Майзель! Я не смог ничего сделать. Вы знаете, что я имею в виду. Я не могу Вам также написать о том, что нужно было в банке тому высокопоставленному «иностранцу». Скажу лишь: кое-что произошло! Не совершайте опрометчивых поступков. Ваш Баух». Внизу от руки было приписано: «Майзель, письмо уничтожьте!»

Иоганнес Майзель сложил бумагу и сунул ее в карман. Естественно, он уважит просьбу Бауха, но не на глазах же своего ассистента.

— Вы прибыли только с этим посланием, Кройцц?

— Не только. Прокурор доктор Баух считает, что я могу понадобиться вам здесь. Я вам нужен? Каковы шансы на успех в деле Гроллер?

— Знаете, что в этом деле самое странное? Обычно с самого начала устанавливается круг подозреваемых, которых последовательно проверяют. А тут подозреваемые сами отпадают один за другим. Естественно, информация прирастает, но конечная цель ближе не становится. Здесь просто слишком много действующих лиц, Кройцц. Это как в роме[13] — все время прикупаешь карты. Нам следовало бы окончательно вычеркнуть кого-то из своего списка, но с этим дело обстоит неважно. Как там с Герике?

— Вычеркните первым! Мы можем отпустить его на все четыре стороны. Мы — я имею в виду нашего прокурора! За свое мошенничество и те глупости, которые он наделал, Герике, конечно, должен ответить. — И Стефан Кройцц рассказал о том, что удалось выжать адвокату фон Гнайзелое из заключенного и сообщить прокурору. — Мы проверили эти данные. Все прозрачно, как стекло. Мы нашли и кабачок, и трактирщика, с которым он играл в кости, и сумочку, и его машину и узнали о пребывании Герике в Париже, разумеется под именем Маршан. Бегство и деньги — ну, это уже не по нашей части. Правда, мы не выяснили его связь с доктором Кайльбэром, полагая, что вы здесь все-таки… Вы могли бы допросить этого адвоката?

Главный комиссар кивнул головой и пожал плечами одновременно. Кройцц ухмыльнулся.

В последние дни Майзель работал без отдыха и, собственно говоря, был доволен результатами. Он еще никого не схватил, назавтра ожидалась передача наследства Гроллер, но сети были расставлены. Гамбургские коллеги обещали главному комиссару всяческую поддержку.

Отец и сын Лупинусы, а также доктор Кайльбэр находились под наблюдением. За американкой тоже следили, как и за фрейлейн Бинц. Не оставили без внимания и мадемуазель Блумэ. Телеграмма в Экс-ан-Прованс была отправлена, и ответ ожидался с часу на час. Трудности возникли с двумя французами, имен которых Лёкель не знал.

Стефан Кройцц покончил с завтраком и схватился за пачку сигарет.

— Вы позволите? — Он втянул в себя дым, как золотарь вдыхает первый глоток свежего воздуха, вылезая из канализационной трубы. Довольный, сытый и умиротворенный, он играл зажигалкой. Переворачивал ее с грани на грань, с боку на бок — стук, стук, бряк, бряк.

Какое-то время Майзель спокойно взирал на это действо, затем хмуро заметил:

— Вы нервируете меня! И не пускайте дым в мою сторону!

Кройцц разогнал руками дым.

— Конечно, господин главный комиссар, при обилии следов на веранде и в саду виллы Гроллер вы не удовлетворены тем, что поймали только убийцу…

— Убийцу? Вы имеете в виду Лёкеля?

— Его.

— Лёкель не убивал доктора Гроллер!

— Кто же тогда?..

— Вам следует спросить не «кто тогда», а «кого тогда».

— Ага, итак, он убил…

— Он вообразил себе это.

Майзель сообщил о разговоре с Фолькером Лупинусом, о ночной перестрелке и о призвании Мориса Лёкеля.

— Вот видите, — воскликнул Кройцц, — Лёкель уже второй, кто видел Эрику Гроллер на балконе в половине первого ночи. Значит, Герике прав, а доктор Хангерштайн ошибается в заключении о времени наступления смерти. Иначе как все это можно объяснить, а?

— И когда вы только прекратите самоуверенно нести всякую чепуху! Ответственно заявляю, что если доктор Хангерштайн действительно ошибся, то он уйдет на пенсию уже сегодня. Нет, женщина, которая стояла на балконе и подверглась нападению на веранде, была не Гроллер. Вы ведь знаете, что на коже убитой не было никаких повреждений. Но тогда кто же это был?

— Убийца Эрики Гроллер.

— Ах, мой дорогой, здесь в короткой беседе мы не в силах вычислить возможного убийцу. Нам нужно подойти к делу с другой стороны. Вспомните о медальоне, который был на женщине. Она украла его?

— Когда что-то крадут, то его прячут, а не выставляют на всеобщее обозрение.

— В общем и целом, да. Но какой медальон она вообще могла бы украсть? Экземпляр Эрики Гроллер по-прежнему находится в банковском сейфе. А дубликат Фолькера?

— Вот именно. Могли, скажем, оказаться у доктора Гроллер сразу оба?

— Тогда это требует объяснения: каким образом медальон от ростовщика Лекюра попал на виллу в Далеме? Его нет!

— Но оно должно быть. В конце концов, на женщине был медальон. Лёкель похитил его, отдал Бинц, а та — Кайльбэру и тем двум французам. Этот медальон существовал, так сказать, осязаемо. Ради него, наконец, Лёкель убил эту женщину на веранде.

— Это он так думает. Но этого, по-видимому, не было. Здесь отсутствует небольшая мелочь, а именно — труп!

— А Борнеман? Груневальдский труп?

— Я ожидал этого. Но веранда Эрики Гроллер находится в Далеме, в добрых полутора десятках километров от Груневальда.

— Кто-то труп перевез. Вспомните о множестве следов обуви, о показаниях соседа, который видел стоящую напротив виллы машину!

— Хорошо, Кройцц, хорошо. И кто же этот «кто-то»?

— Тот, кто был в этом заинтересован.

— Хитрец. Скажите, как вообще вам пришла в голову идея связать находку Борнемана с нашим делом?

— На эту мысль меня навели волосы, господин главный комиссар. У груневальдского трупа были крашеные волосы, на веранде мы также обнаружили крашеные женские волосы, в обоих случаях светлые перекрашивались в черные. И потом — при трупе, найденном Борнеманом, не было сумочки, а какая женщина отправится в Груневальд без такой вещи? Мы нашли на веранде ремешок от сумочки, Герике — саму сумочку, к тому же… Мне известно очень немного, но все же!..

— Все же, вы не Шерлок Холмс. — Майзель дружески улыбнулся. — Убитую не удалось опознать?

— Пока нет. Мы опубликовали объявление о розыске пропавшей, но безрезультатно. Мы не смогли приложить фотографию — лицо сильно изуродовано. Одежда нам также ни о чем не говорит. Единственная зацепка — на нижнем белье имеются этикетки французских фирм. Но, с другой стороны, роскошное парижское белье рекламирует каждый иллюстрированный журнал, как вам…

«Как вам известно», — хотел сказать Кройцц, но это значило бы наступить на больную мозоль шефа — ненависть к прессе. Поэтому ассистент не закончил своих рассуждений.

Майзель опять улыбнулся, вытянул, как индюк, тонкую шею и свысока заметил:

— Все это не логическое объяснение, Кройцц, а бесплодная заумь. Однако мы не должны полностью отбрасывать и сумасшедшие идеи. Имейте это в виду. Но решение таится в каком-то другом месте.

— А вы случайно не знаете в каком?

Это был наглый и язвительный вопрос. Майзель ответил на него своим знаменитым аристократическим взглядом, означавшим «цыц!». Кройцц, как верный пес, тут же покорился. Он выпустил густое облако дыма и скрылся за сизой завесой.

— У меня действительно есть объяснение всей этой истории, однако несколько иное: Лёкель хотя и толкнул и ограбил женщину, но не он убил ее!

— Гипотеза, господин главный комиссар, или уверенность? — спросил Кройцц, подчеркнуто робко и подчеркнуто подобострастно.