Новая Зона. Все сокровища мира - Виктор Точинов

Я кивнул.

– Хабар и вправду небывалый, – вклинилась в разговор Ильза. – Я отслеживала, что из его списка появлялось на Черном Сотбисе, потом забросила… Но к тому моменту, когда забросила, стартовая суммарная цена приближалась к миллиарду…

– А ведь никто не верил в тот список поначалу… Совсем как в Триггер: считали, миф, легенда… – сказал майор и со значением поглядел на меня.

– Некоторые до сих пор считают список Каца легендой, – ответил я невозмутимо. – Легендой, сочиненной Пиотровским для прикрытия крупнейшего хищения… Музейной кражи тысячелетия…

– Может, и так, – легко согласился майор. – Но чтобы родилась легенда, Кац должен был совершить Зимний поход. И он совершил.

– Совершил. Свидетельствую.

– И я свидетельствую, – добавила Ильза. – Мы отслеживали.

– Да у вас, я погляжу, прямо-таки семейная секта свидетелей Каца… – покивал майор. – Журнал «Сторожевая башня» случайно не раздаете?

– По вторникам, после обеда…

– Отложите мне парочку.

Они обменялись еще парой шутливых реплик, но я уже не слышал. Я достал нож Шмайсера. И уставился на него, как йог на свой пупок. Палец вроде бы и давил кнопку на рукояти, но та словно бы приржавела намертво. Наконец лезвие откликнулось на мои усилия, выскочило с негромким щелчком.

Майор с Ильзой смолкли, сообразив, что их спутник занимается чем-то непонятным… Не дожидаясь, когда они начнут задавать вопросы, я резанул себя по ладони.

Ожидаемая боль и… И все. Кровь не показалась.

Ну, здравствуй, загробная жизнь… Едва я так подумал, по ладони потекло красное. Уф-ф-ф… успел произвести себя в зомби из-за спазматического сжатия сосудов.

– Ну, что смотрите? Доставайте аптечку! Видите же, порезался по неосторожности…

– Хм… – сказал майор.

– Хм-м-м… – сказала Ильза, но за аптечкой потянулась.

2

Бойцов для полноценных боковых охранений, авангарда и арьергарда у майора уже не осталось. Когда привал закончился, вперед – практически на верную смерть – выдвинулся лишь один «космонавт». Выдвинулся без страха и колебаний, готовый умереть, выполняя приказ. Страшноватая все-таки штука эта полная безэмоциональность выведенных в лабораторных инкубаторах бойцов, однако порой бесценная для командира…

К Володарке мы не пошли, отвергнув идею большинством голосов – два против одного. Двинулись к Центру по прямой, по кратчайшему расстоянию – по полосе отчуждения Московской ветки. Маршрут хорошо изученный, по крайней мере на начальных его этапах. И относительно безопасный, насколько вообще можно говорить о безопасности в Зоне.

И действительно, километра четыре мы преодолели в тишине и спокойствии. Или почти в тишине и спокойствии – после происшествия на берегу Волковки и рейда на ТЭЦ встреча с ловушкой, притаившейся на запасных путях, показалась легкой разминкой.

Не знаю, обладало ли это порождение Зоны псевдоразумом, или же нет, но до нашего приближения оно маскировалось под мирный вагон, навеки застывший на рельсах.

Но вагонообразная сущность перестаралась с маскировкой – лжевагон издалека вызывал подозрения: был как новенький, как вчера из депо, ни следа ржавчины, ни одного разбитого стекла… Только человек, полностью утерявший инстинкт самосохранения, стал бы без крайней нужды приближаться к этому крайне подозрительному вагону.

Поняв, что мы обходим его по широкой дуге, вагон начал деформироваться, потерял четкость очертаний, оплывал, как кусок масла на раскаленной сковородке…

Окна исчезали, проваливались внутрь, сливаясь в единую пасть, широко распахнувшуюся… Потом пасть выстрелила языком, как выстреливает хамелеон или лягушка… выстрелила и промахнулась. Вернее, ударила с большим недолетом.

Липкая субстанция, покрывавшая «язык», сметала с путей щебень и разный мусор, валявшийся на шпалах, и все тянула в провал пасти.

Способности к передвижению фальшивый вагон не проявил. Мы могли бы расстрелять его с безопасного расстояния, но не стали терять время и тратить гранаты.

Обводный канал пересекли по «американскому» мосту – прошли, как на прогулке, ни единого происшествия. Мурен не видно и не слышно, и «ведьмины гнезда» под пролетами моста не таились… Тишина и благолепие. Словно и вправду все опасные порождения Зоны затеяли передислокацию на окраины, к Периметру поближе.

Дальше двигаться открытыми местами стало невозможно. Начались лабиринты станции «Московская-Сортировочная» – конечный пункт маршрута многих начинающих сталкеров. Тех, кто не гонится за журавлем в небе, предпочитая синицу в руке… Синиц здесь хватало – в складах и пакгаузах, в опломбированных вагонах и контейнерах… Еще лет на несколько хватит, если потрошить их продолжат теми же темпами.

Наш маленький отряд неторопливо пробирался между вагонами, прощупывая места, казавшиеся подозрительными, – и шариками прощупывая, и арбалетными болтами. Полагаться приходилось исключительно на пять органов чувств – сталкерская чуйка мертво молчала. Нет тут, дескать, ничего опасного… Но я хорошо знал: чувство опасности притупляется точно так же, как и прочие чувства… Как «замылившийся» глаз не видит очевидного. Как истомленное постоянной вонью обоняние перестает различать оттенки и нюансы запахов. Знал – и предпочитал перестраховаться.

Участок «Сортировки», на вид ничем не отличавшийся от прочих, мы далеко обошли по настоянию Ильзы, использовавшей по ходу дела один из своих приборов. Мне место не казалось подозрительным – те же рельсы, те же шпалы. Те же вагоны – одни выпотрошенные, другие пока не тронутые… Но спорить с Ильзой желания не было. Тут уж лучше перебдеть…

Затем была контейнерная площадка, где нами попытались подкрепиться Желто-синие мутанты – существа, напоминающие хорошо нам знакомых белых Слизней, но помельче, с крупную собаку размером, и заодно отрастивших громадные зубастые пасти, брыластые, точь-в-точь собачьи, казалось, того и гляди залают… Но лаять они не умели и быстро передвигаться не могли – мы без труда разминулись со стаей, расстреляв нескольких ближайших, самых шустрых.

Затем до нас пытался добраться какой-то одинокий обитатель Зоны, громадный и невидимый, как Звери с Ленсовета, но гораздо крупнее их, судя по сотрясающей землю тяжелой поступи.

Мы его так и не увидели, лишь слышали, как разрушаются сминаемые вагоны… Ушли хитрым маневром, забрав влево и оставив между собой и невидимкой полосу «зыбучего асфальта», и долго за спиной было слышно, как исполинское существо тяжело ворочается, пытаясь выбраться из вновь образовавшейся топи…

А затем сплетения путей и лабиринты вагонов закончились, и мы увидели Московский вокзал. Еще одни ворота города… Мы поднялись на перрон. Вдоль него вытянулась стреловидная громадина «Сапсана»: быстрокрылая стальная пташка навеки отлеталась и стояла на вечном приколе, как памятник самой себе. Не вывалится больше из вагонов шумная и пестрая толпа, не устремится к вокзалу под «Гимн великому городу»…

И тут же выяснилось, что я ошибся. Нашу компанию вокзал встретил по первому разряду. Хоть она, компания, была не велика, не шумна и вообще не стремилась к публичности…

Репродукторы вокзала издали низкий сипящий звук, словно прочищая электронную глотку. И зазвучала музыка.

Не знаю уж, сработал ли какой-то датчик движения, уцелевший с давних времен, или же так совпало случайно, но родной город встретил как полагается своих блудных детей…

Динамики безбожно хрипели, срезая высокие частоты и налегая в основном на низкие, но величавый гимн Глиэра с чем-то спутать было невозможно. Он давил на слушателя каждым своим аккордом, преисполненным имперского монументального величия.

Однако не успели вступить валторны с главной музыкальной темой гимна, над головами у нас что-то щелкнуло, и встревоженный женский голос объявил:

– Внимание! Родители мальчика Дениса, срочно пройдите к дежурному по вокзалу! Повторяю…

Тут невидимый диджей вновь сменил пластинку, и зазвучал «Город над вольной Невой». Я одобрил такую смену вех, мне этот старый, неофициальный гимн всегда нравился больше, чем давящий официоз Глиэра.

Но счастье было недолгим: вновь вклинилась встревоженная женщина, сообщив, что потерявшемуся мальчику Денису на вид пять лет и одет он в красную курточку.

Мы подходили к динамикам все ближе, и громыхали они так, что разговаривать стало невозможно. Когда на наши многострадальные барабанные перепонки вновь обрушилась вся мощь симфонического оркестра, на сей раз с Гимном России, майор не выдержал.

Поднял УОК и тремя выстрелами заткнул ближайший репродуктор, потом второй и третий. Было их, до сих пор работающих, немного, и долго трудиться майору не пришлось. Последний динамик, вновь сменивший тему и пытавшийся было поведать, с какого пути отправится электричка до станции «Тосно», словил две крупнокалиберные пули и замолк…