Княжка-кошка - Анна Гринь

Мне всегда было жаль, что такая красота не долговечна. Уже через неделю, высыхая в теплых замковых покоях, букетики теряли свое очарование, становясь просто ворохом хрустких серебристых паутинок, распадающихся в руках от любого прикосновения.

Но одну неделю в году мне казалось чем-то сказочным засыпать, глядя на ласковое свечение остроконечных листиков. И сны тогда были яркие и солнечные, как теперь. В них не находилось места ни для тревог, ни для нервотрепки будней.

Я так ясно видела все это, что, кажется, даже аромат чуть влажной листвы просочился в сон.

Но самое необычное и странное было в том, что я очень хорошо помнила именно этот день. Конечно, я не смогла бы назвать дату, но этот день уже был в моей жизни. День, надолго впечатавшийся в мою память.

Утро омрачила ссора с тетей. Леди Севиль выговорила мне много такого, чего я уж точно не хотела бы услышать от родного человека. Обычно, я пропускала мимо ушей все ее слова, но в тот раз не сдержалась. Слишком много было неприятных и резких слов. Я помнила каждое, до сих пор причинявшее боль.

Тогда тетя позвала меня к себе, мило предложила свежезаваренного чая и маленьких пончиков, еще пышущих теплом печи, ароматно выложенных горкой на серебряном подносике и присыпанных корицей и сахаром.

— Ах, я так устала! — картинно простонала леди Севиль, натужно обмахиваясь веером. — Эта подготовка к свадьбе Эвилы окончательно подорвала мое слабое здоровье! Сначала я положила жизнь на воспитание брата, а затем и вас. Теперь же вынуждена заниматься еще и этим!

Мне хотелось скептически хмыкнуть, но казалось опасным привлекать внимание, поэтому я только согласно кивнула, хоть и знала, что никакой подготовкой тетя не занималась ни единой минуты. Только усложняла работу других, раздавая противоречащие друг другу советы.

— Хорошо хоть, что Эвила выходит замуж за князя! — сама себе улыбнулась тетя. — Брат, конечно, дает за ней солидное придание, но эти вложения оправданы, хотя я не понимаю, зачем ему потребовалось производить на свет столько девочек! Одни растраты! Вот ты!..

— О чем вы, тетя? — я совершенно не понимала, к чему клонит леди Севиль.

— Не понимаю, зачем брат готовит тебе придание? — спросила тетя с таким видом, словно я должна была тут же согласиться. Но я только непонимающе нахмурилась.

— А как по-другому?

— Легарды богаты. Зачем им твое приданое? Даже без медьки тебя все равно возьмут. Так зачем? — воскликнула леди Севиль.

— Тетя!..

— А что? Я еще понимаю Ольма… — продолжила леди Севиль увлеченно. — А Эмма? У нее впереди учеба в академии магии, а кому нужна жена-маг? Так что эй тоже приданое без надобности.

— Не понимаю, к чему этот разговор? — Я уже чувствовала, что дальнейшее мне не понравится.

— Я хочу, чтобы ты сказала Виктору, чтобы он не думал даже давать за тобой приданое! — требовательно велела тетя. — Нам эти деньги нужны больше. Это вообще мои деньги. Вы с сестрами и так должны мне за то, что я недосыпала ночей с тех пор, как ваша мать соизволила бросить вас и отправиться по своим делам.

— Мама умерла, — обиженно всхлипнула я, хотя уже не первый раз слышала от тети что-то подобное.

— Все равно. Мало того, что она не принесла Алории ни единой монеты приданого, так теперь княжество должно разоряться на вас. Я уверена, что деньги брат возьмет из той части, которая должна была достаться мне, если бы я решила выйти замуж.

У меня открылся было рот, напомнить тете, что собственное приданое и большую часть состояния одного из богатейших некогда княжеств она в молодости потратила на наряды, драгоценности и бесконечных приемы, в попытках найти себе достойного супруга, но я сдержалась. С тетей было опасно спорить и тогда, когда она была в более веселом настроении.

— Я хочу обновить замок! — объявила тетя. — Хочу сменить обивку во всех комнатах!

— Но… десять лет назад в замке и так был ремонт, — попыталась я ей напомнить.

— У твоей матери напрочь отсутствовал вкус! — брезгливо фыркнула леди Севиль. — Кошмарный выбор тканей. Вместо того чтобы улучшить наше финансовое состояние, эта девчонка притащила с собой кучу старых платьев, годных только для поломоек, и ворох семейных портретов. Хотя чего можно было ожидать, при ее-то происхождении!

— Тетя, я вас прошу!

— Не понимаю, как твой отец мог выбрать именно ее? Младшую дочь, да еще от второго брака с простолюдинкой! — Леди брезгливо наморщила нос.

— Бабушка была дочерью советника князя! — выкрикнула я.

— А в советниках у князя ходил маг, — подхватила мои слова тетя. — Естественно, глупо было ожидать, что Элиза не унаследует хоть что-нибудь от такого деда! Я всегда говорила, что она обманом вынудила Виктора на ней жениться! При свободных пяти старших дочерях разных княжеств, твой отец почему-то выбрал именно Элизу?

— Мама и папа любили друг друга! — Мне хотелось, как много лет назад, упасть на пол и горько зарыдать, ударяя кулачками о пол. Вместо этого я подхватила юбку, чтобы та не мешала, и как могла быстро выбежала их тетиных комнат, преследуемая ее гневным окриком.

После смерти мамы леди Севиль все чаще и чаще заговаривала о сомнительной родословной и отсутствии приданого у Элизы. Удивительно, что в тот раз тетя не затронула еще одну тему, которая окончательно выбила бы меня из колеи.

При отце речь она завела только раз, но не прекращала зудеть окружающим, хотя князь запретил ей даже думать об этом. Тетя хотела, чтобы отец вновь женился, но в этот раз на состоятельной девушке. Естественно, князь и слышать об этом не желал.

Я не могла себе даже представить, что какая-то чужая женщина может занять то место, которое всегда занимала мама. И все меня поддерживали, даже Эмма, знавшая о маме лишь по рассказам. Никому не нравилась идея леди Севиль, но она часто и продолжительно говорила об этом, видимо, надеясь, что напоминания изменят наше мнение.

Но больше всего меня расстраивало, когда тетя заводила речь о том, что отец не должен был жениться на маме. Я не могла слушать подобные разглагольствования.

А разговор про приданое и вовсе выбил меня из колеи. После того ритуала что-то незримо изменилось вокруг меня, словно выросла толстая стена, отгородившая от тех, кого я считала семьей и друзьями. То, что слуги шептались за моей спиной, уже не казалось чем-то неприятным, но вот то, что даже близкие стали холодны ко мне расстраивало. Общее настроение как-то, несколько недель спустя, высказала Ольма, обронив одну только фразу: «Ну, ты ведь теперь не с нами, а с легардами!»

События лета будто перечеркнули всю жизнь, разделив на счастливое «до» и сумрачное «теперь». Если бы я наверняка знала, что в Легарде меня ждет хорошее будущее, то смогла бы как-то смирится с отчужденностью старших сестер, тети и дяди. Но вместо этого все казалось неясным и расплывчатым.