Возвращение «Пионера» - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

– А чего не завтра-то? – спросил я.

– Сидеть здесь, пиццу жрать, кино смотреть? – спросил Олег. – Еще игрушки скачать можно, Денис говорил, вообще фирма́, сильно круче, чем волк, который яйца ловит. Мы для этого же летали, чтобы жрать теперь и в телик тыриться.

– Ломаешь экипаж, – сказал я, с трудом прикручивая громкость. – Вместе бы поехали.

– Что вам там делать? Вы там не были, ничего не знаете. Тем более сейчас там… странно. Хотите – к себе езжайте, толку больше. Своими глазами все посмотрим, потом соберемся здесь и решим, что и как дальше.

Точно, подумал я. Инна в Нурек свой рванет, если там не совсем заграница еще, я в Чистополь. Надо же убедиться, что все это не вторая серия «Большого космического путешествия». Мы же так вокруг космодрома и крутимся. А вдруг все это декорация, чтобы нас изучать? Несколько зданий построили, несколько сломали, накидали фильмов и текстов в базу данных и голову нам морочат, водят по кругу в пределах этих зданий и этой базы. А если за круг вырваться, там нормальная жизнь, привычная, настоящая, с Советским Союзом, разрядкой международной напряженности, мирным космосом и строительством коммунизма.

– Командир пока я вообще-то, – напомнил я. – Приказа разбегаться не давал.

– Командир – это когда над тобой командир есть, – сказал Олег, рассматривая содержимое самого прочного пакета из-под компьютера, куда снова положил переносной компьютер с блоком питания и допихнул трусы-носки-футболки. – Где твой командир? Где вообще тот, кто тебя командиром поставил?

– Да какая разница? – спросил я, свирепея.

– Да вот такая, – сказал Олег, кивнув на окно, как будто разница сидела на подоконнике, болтая ножками, уставился на меня и предложил: – Ну давай, расстреляй меня тогда, что ли, за невыполнение приказа.

– Да пошел ты, – сказал я и лег.

Я, оказывается, успел вскочить и какое-то время торчал посреди комнаты, сжав кулаки, как памятник пионеру-герою. Ладно хоть раздеться не успел, в неудобных труселях картина вышла бы еще более пронзительной.

Инна так и дрыхла почти неразличимо у дальней стенки. Олег покосился на нее и поинтересовался:

– А если бы пистолет был, действительно расстрелял бы?

«Да пошел ты», – хотел повторить я, но просто закинул руки за голову и закрыл глаза. И сказал:

– Пожрать возьми и воды.

– Да я это, кока-колы куплю, – сказал Олег, кажется смущенно. – Ладно, я, короче, позвоню что, как. Через пару дней вернусь – ну или подъеду, куда скажете.

Я не ответил и не пошевелился.

Замок двери щелкнул, дверь открылась и закрылась. Замок щелкнул еще раз, пискнул и замолчал.

– Что такое? – спросила Инна.

– Спи-спи, нормально все, – сказал я.

Полежал немного, сел, встал и подошел к окну.

Олег вышел из-под деревьев и направился к припаркованной у обочине паре ярко раскрашенных машин – прокатных, которые Денис называл английским словом, но я его опять забыл. Олег повертелся вокруг первой машины, что-то высматривая, подошел ко второй, поделал что-то с телефоном, то поднимая его к лицу, то как будто фотографируя ладошку, и вдруг машина мигнула габаритами, а Олег открыл водительскую дверь и сел внутрь. И машина медленно тронулась с места и поехала прочь по пустой, но неплохо освещенной улице, напоследок мигнув еще пару раз.

– Это он нам, – сказала Инна.

Она стояла рядом, кутаясь в простынь, и смотрела, как машина с Олегом исчезает за забором монастыря, вдоль которого не торчала наконец-то очередь.

Я пожал плечами, вернулся к матрасу и лег, укрывшись.

Я думал, что Инна спросит о чем-нибудь, а втайне надеялся, что она даже сядет рядом и, может, погладит по голове – ну или с чего там обычно начинается, не знаю.

Но она вернулась на диван и молча легла там.

Я тихонечко вздохнул и прислушался: не показалось ли мне, что Инна вздохнула тоже.

Показалось, наверное.

Я попытался подумать, чем заняться с утра, как лучше лететь в Чистополь, пустят ли Инну в Таджикистан, должен ли я отпускать ее одну туда, где не очень давно была гражданская война, и хватит ли денег на поездку вдвоем, и за этими мыслями уснул. Ненадолго, часа на три.

Дверь начали выбивать в половине седьмого.

Вскрытие покажет

Иван опустил руку и с досадой повернулся. Замок щелкнул, и дверь открылась – но не та, в которую он так настойчиво стучал, а противоположная, через лестничную площадку. В образовавшуюся щель продавился сегмент дамы в мохнатом банном халате, не иначе как давнем турецком трофее. Дама была пухлой и по жизни, и со сна, и от раздражения. Оттого, как ни странно, особенно пригожей.

– Сдурели с ранья громыхать? – сипло осведомилась она. – Ща ментов вызову.

– Да мы здесь уже, – сказал Иван, махнув издали нераскрытым удостоверением. – К себе идите, досыпайте, тут мероприятие.

– Да не живет там никто, – сказала дама, оценив обстановку. – Чего ломиться-то зря.

– А этот? – уточнил Андрей, дернув Обухова за рукав, чтобы тот повернулся.

Обухов не вздрогнул, а, наоборот, улыбнулся даме. Это плохо, недосняли спеси с фигуранта, но не при свидетеле же.

Дама нахмурилась, собираясь что-то сказать, но передумала и скрылась, хлопнув дверью, молча.

– Не живут, понял? – сказал Андрей весело. – Что на это имеете заявить, гражданин Обухов?

– Статья пятьдесят один, – в сотый, наверное, раз повторил Обухов.

Ничего, кроме этого, он не говорил с полуночи – после того как на третье его требование предоставить адвоката Иван как мог убедительно пояснил, что ни адвокатов, ни воды, ни сна и покоя подозреваемому не полагается, пока тот не ответит на все вопросы.

Обухов, вопреки ожиданиям, не стал ни скандалить, ни даже выяснять, в чем он подозревается, а откинулся на спинку стула и в первый раз сообщил, что отказывается от дачи показаний на основании пятьдесят первой статьи Конституции России.

Надо было ему все-таки еще разок врезать, пусть даже следы и остались бы. Тогда так невозмутимо не взирал бы на происходящее, будто его на экскурсию вывезли. Слишком невозмутимо, как на веществах, – что и заставило Ивана упорствовать даже после того, как Кристина из лаборатории подтвердила, что анализы у задержанного чистые. Иван попросил до особого распоряжения официально это заключение не оформлять – вдруг потребуется документировать другую версию.

Чем дальше, тем больше Иван подозревал, что сделал ошибку.

Обухов, конечно, сам нарвался. Задираешь хвост на власть – получай последствия. Но авансы, которые Иван и Андрей выписали себе, бегло изучив документы Обухова и прозвонив его по базам, уже сейчас походили на чрезмерные.

Ну да, прописан здесь, а живет черт-те где, ну да, зарегистрирован как самозанятый, ну да, несколько лет жил в Германии, а до того работал в Ног-Юртовском ОКБ, ну да, штрафовался за участие в митингах и деньгами помогал кому не следует – то есть по всем признакам неблагонадежный подонок и иноагент. Но серьезный криминал или госизмену вылепить из этого непросто.

Поэтому они и пошли проверять