Студия "Боливар" - Радов Анатолий Анатольевич

32

Выбравшись из шалаша, я увидел усталые лица людей, ради которых уже был  готов на всё. Броситься с голыми руками на всех чёртовых Боливаров, уничтожить всех высших существ, играющих нашими жизнями, проколоть копьём полчища обезумевших от ненависти крыс.

— Ну что? — спокойно спросил Алекс.

Я подошёл к Алине и заглянул ей в глаза.

— Мне придётся ещё раз пообещать тебе вернуться.

— Что случилось? — спросила она одновременно с Алексом.

— Я должен идти один. Иначе нам не выбраться отсюда.

— Чего он хочет?

— Я не знаю. Он сказал, что если я уверен, что смогу его заставить нас отпустить, мне нужно найти дверь и прийти к нему. Что за чёртова дверь?

— Дверь? — переспросил Алекс.

Я посмотрел на него.

— Ты знаешь?

— Помнишь я тебе рассказывал, что искал воду?

— Ну?

— Так вот. Я выкапывал ямы, в надежде отыскать воду под землёй, какой-нибудь родник или что-то вроде того, и каждый раз я натыкался на двери.

— Хм — я удивлённо посмотрел на своего друга — Значит, это не проблема. Почему ты не рассказал раньше?

— Я хотел рассказать, когда ты вернулся, но мысль о том, что ты убил Боливара отрубила мои мозги. С той стороны дороги есть две ямы, на дне этих ям двери. Это самые ближайшие отсюда.

— Нужно идти — коротко бросил я провёл рукой по руке Алины — Мы должны идти. Ты очень устала?

— Нет — тихо выдохнула она, и зачем-то пожала плечиками.

— Ну, тогда веди, Алекс — сказал я.

Алекс пошёл впереди, а мы с Алиной шли за ним, и я думал о том, чтобы сказать ей, но чувствовал странную неловкость. А может и глупую неловкость, тем более, что я не понимал, зачем она и откуда?

И ещё я думал о том, что с нами, со мной и с нею, будет там, в настоящем мире. Не разрушит ли он ту хрупкую иллюзию, которая в этом мире выразилась в виде чувства? Не станем ли мы  другими? Не изменит ли нашу иллюзию однообразные, вялотекущие будни обычной жизни?

Впереди зеленел бесконечный луг, слева, чуть вдали темнела высокая стена леса, и мы, трое людей, затерянных посреди всего этого, измученных, но продолжающих верить, не потеряем ли мы веру, выбравшись отсюда?

Когда мы подошли к дороге, я невольно вспомнил все свои приключения в те первые дни в этом мире. Когда я шёл по ней, и не подозревая насколько всё затянется. Не подозревал, что встречу её, не смирившуюся девушку, с зелёными, как бесконечные луга, глазами. Не встречу охотника, с затаившимся глубоко внутри страхом. Вспомнил, как думал, куда потратить штуку баксов, как радужно разглагольствовал о бессмертии, и мне вдруг стало так противно от себя прошлого, от того, каким я был, что я невольно перекривился.

— Мы потеряем бессмертие — зачем-то сказал я, когда мы пересекали дорогу, но ни Алекс, ни Алина ничего не ответили.

И я вдруг понял, что они сейчас испытывают. Господи, ведь они пробыли здесь так долго, что возвращение для них возможно намного страшнее Инри и всех остальных деревенских. И тот мир им кажется уже чужим, не желающим принимать их назад в свои объятия, мир без друзей и близких, холодный мир бетонных стен и асфальтовых тротуаров. Как же я не подумал об этом?

Мы сошли с дороги, и я повернув голову, ещё раз посмотрел на неё. Как она уходит в бесконечность, не имеющая ни начала, ни конца. Просто прямая, символизирующая вечный путь.

Я взглянул на Алекса, который шёл, опустив голову, почувствовал прижавшуюся ко мне Алину, и во мне родилась такая огромная жалость. К ним. Ко всем людям, боящимся одиночества, ненужности, не умеющим создавать миры вокруг себя, а только жадно ищущих, кто примет их в мир свой. Мне даже стало казаться, что они вот-вот остановятся, и скажут, что им нет смысла возвращаться, что лучше будет остаться здесь, и потому я ускорил шаг.

— Надо спешить — бросил я Алексу — Прошло уже больше часа, как Инри сбежал. Время всё же идёт, хотя и стоит — закончил я глупо, вспомнив, что времени здесь нет как такового.

Алекс молча поднял руку и указал на темнеющую массу впереди, у самого холма.

— Это самая первая яма, которую я вырыл — он перевёл руку чуть вправо — А вон там, ещё одна яма.

Я подумал, имеет ли значение в какую дверь шагнуть? Наверное, нет. Все двери скорее всего ведут в холл того долбаного дома, в который угораздило меня когда-то зайти.

— Давай к той что ближе — сказал я, и взял немного левее.

Мы ускорились. Алина напряжённо семенила, едва поспевая за нашими широкими шагами, но ни разу не заикнулась, чтобы я шёл медленнее. Хотя, я бы конечно же, сбавил темп, стоило ей только попросить.

Мы подошли к яме, с одной стороны которой возвышалась куча земли. Яма оказалась довольно глубокой, метра полтора вниз, и примерно под два метра в диаметре.

— Ты что, всё это ножом и руками сделал? — спросил я удивлённо.

— У меня было много времени — устало пошутил Алекс.

Мы одновременно чуть подались вперёд, чтобы заглянуть внутрь, и увидели чёрную дверь, которая была вместа дна.

— Я пытался её открыть — заговорил Алекс — Но ни черта не получилось. А пробить тем более. Судя по звуку, дверь толстенная.

— А значит тяжёлая — сказал я.

Мы с Алексом спрыгнули вниз. Я посмотрел на Алину. Отсюда она была похожа на растерянного ангела, и её лицо, обрамлённое облачком светлых волос выглядело завораживающим. В нём смешалось всё. Страх, напряжение, надежда, усталость, любовь, печаль — наверное, такими лицами ангелы смотрели бы на землю во время страшного суда, если бы он когда-нибудь случился.

Я нагнулся, и схватившись за ручку, потянул на себя. Дверь на пару миллиметров поднялась, и я почувствовал, какая она непомерно тяжёлая.

— Подложи копьё — прошипел я, и напрягая все остатки сил, приподнял дверь на несколько сантиметров. Алекс резко просунул копьё в щель.

— К чему вся эта хрень? — спросил он — Нельзя было сделать дверь лёгкой, что ли?

— Он не может — сказал я — Первый в романе написал — двери тяжёлые — и режиссёр ничего с этими долбаными дверями сделать не в силах. Он создал мир, видимо, потратив на него остатки того, что у него не отобрали. Придётся помучиться — я ухмыльнулся.

— Давай вдвоём — сказал Алекс, и мы схватившись за ручку, потянули.

Дверь стала поддаваться, и через пару минут мы уже привалили её к одной из стенок ямы, уставившись на то, что было за дверью.

Там была пустота. Хотя, можно ли назвать пустотой белую, словно суфле, массу? Я присел и дотронулся до массы рукой. Рука мягко погрузилась в неё, и я почувствовал, как сотни иголок впиваются в тело. Алекс попробовал вслед за мной, но его кулак ударился в твёрдую поверхность.

— Чёрт! — вскрикнул он.

— Что там? — донёсся сверху испуганный голос Алины.

— Режиссёр пропускает только его — сказал Алекс, и поднявшись, стал карабкаться по стене ямы наверх.

Я вынул руку из суфле и обернулся.

— Похоже, что пройти через эту штуку будет больно.

Алекс уже успел выбраться, и стоя на коленях у самого края, смотрел на меня.

— Сделай всё быстрее — сказал он — Мы натворили такого, что, вряд ли, Инри оставит нас в покое. Этот сукин сын жаждет отмщения и повиновения. Нужно было всё же оставить его крысам.

— Это равноценно убийству, а ты же помнишь, что сам сказал насчёт убийства?       - я увидел, как Алекс неопределённо махнул рукой — У меня где-то два-три часа — сказал я как можно увереннее — Думаю, успею. А до этого времени Инри не должен вернуться.

Опустив взгляд, я вновь уставился на белую массу.

— Наверное, надо прыгать — проговорил я, обращаясь скорее к самому себе.

— Будь осторожен, хорошо? — услышал я голос Алины, и сделав шаг вперёд, стал проваливаться вниз.

Иголочки впились в моё тело, взгляд, несмотря на цвет массы, заволокло чёрной пеленой, и я стал падать, чувствуя, как в ушах засвистел ветер. Такое же я испытал в аквапарке, когда стремительно нёсся вниз внутри чёрной трубы, единственно, тогда кожа не подвергалась садистскому иглоукалыванию.