Иверь - Вадим Еловенко

Я вскочил, как на учениях. Капсула ревела боевой тревогой. Но, судя по тому, что корпус не трясся, она только собиралась открывать огонь. Прыгнув в кресло, накинул «визоры», вырубил режим и включил управление на себя. То, что я увидел, было ошеломляюще! КИТ! Нет. КИТЫ! Они были всюду вокруг меня. Капсула не открывала огонь, потому что в ее классификаторе они были занесены как редкие животные: даже в случае нападения следует избегать уничтожения. Я даже не верил такой удаче. Животные, которые на земле только восстанавливались, тут были в огромном количестве.

Я заставил капсулу снимать их «танцы». Она начала забивать ячейки памяти их играми. Скоро она отрапортовала, что часовой фильм записан. А я даже и не заметил, как час прошел. Я был настолько поражен, что куда-то пропали все неприятности этого и предыдущих дней. Я осторожно поднял капсулу над китами и, покружив с четверть часа, полетел назад. Назад к народу, ставшему моим. К своему народу.

Я не разговаривал с Игорем месяца три. Сначала он не мог приехать, потому что принимал власть в Апрате. Потом я уехал на границу с пассами и стал разбираться в последней стычке между гвардейцами и регулярными частями пассов.

Разобрались с горем пополам. Вопреки ожидаемой провокации, это и правда наши ребятишки, кому не досталось славы Ристы, бросились очертя голову на втрое превосходящий их отряд. И к устрашению врагов порубили всех на шашлык. Хорошо, есть не стали. Вместо того чтобы их казнить, как требовали пассы, я ввел институт тюрем. Испытал его на гвардейцах. Возникла тюрьма в Тисе, что-то подобное – в Ристе и Роле. Остальные обходились без тюрем. В Торке до сих пор было военное положение. Провинился – смерть.

Гвардейцы в моей тюрьме жили как у бога за пазухой. Еда, девки, выпивка. Этакая гостиница для отличившихся. Но вид у нее был устрашающий. Пассы остались довольны. Потом я из тюрьмы втихаря вытащил провинившихся и сплавил их на восточную границу – пугать Наем.

Перед самым приездом Игоря со своей молодой женой я свалил к семитысячному корпусу Тирка. Назвать пацана генералом язык не поворачивался. Но он был де-факто генерал. Принимая самое активное участие в войне против Апрата, он вербовал пополнение прямо на месте. Потерял за всю кампанию около двух тысяч. Столько же завербовал. В его распоряжении была батарея артиллерии из двадцати пяти пушек и такой запас пороха и металла, что он мог годами удерживать занятые им рубежи. Мы, если не ошибаюсь, ему галер восемь только обеспечения каждый месяц высылали.

И вот я прибыл. Герой Ристы. Бог, не бросивший свой народ в бойне. Простивший малодушных и возвеличивший достойных. Победитель Апрата, несмотря на то что мир был заключен с Игорем. Как все быстро становится достоянием гласности! Сказать, что мне было неприятно это, – значит соврать. Я был рад, что в истории именно бог Прот будет объединителем народов.

Тирк доложил мне о состоянии дел. Он был, как обычно, сдержан, чуть виновато глядел, когда я спрашивал, куда списали целую галеру рабов, которых прислали из лагеря пленных. Потом он сознался, что все сейчас служат под его началом. Все они проверены в боях. Я кивнул, не выражая ни осуждения, ни одобрения. Потом мы с ним сидели у костра, и он делился со мной своими планами.

Речной народ под нашим прикрытием поднялся и неплохо раздобрел за время войны. Тирк хотел бы увеличить количество рекрутов, набираемых за год. О деньгах он не говорил. Деньги – это табу. Это только Тис может распоряжаться. Я кивнул и сказал, что, может, и придумаем, как это сделать. Он меня стал убеждать, что все продумал уже. Я его выслушал. И дал запрет на такие радикальные меры.

Потом говорил уже я.

Я заставил его вспомнить и его отца, пославшего сына на бойню в Тис, и его брата, забывшего о нем.

– Зачем вы мне это говорите? – спросил, сдерживая эмоции, Тирк. – Вы знаете, великий, что мне неприятно об этом вспоминать. Тем более что, если вы не забыли, моя невеста досталась брату.

Я кивнул. Я ничего не забыл. Я никогда ничего не забываю. Разве что на время…

– Слушай приказ, Тирк.

Он напрягся.

– Даю тебе две недели на незаметный бросок к Атису и еще три недели на взятие его штурмом. Что тебе понадобится?

Он не раздумывал:

– Деньги. Много денег. На подкуп стражи не меньше тысячи монет и гарантия достойной жизни после захвата.

– Дай им гарантии, – разрешил я.

– Дальше… не менее пяти тысяч монет магистрату, – уверенно перечислял Тирк.

– Хорошо, – сказал я.

– Десять тысяч на раздачу народу, – продолжал мой генерал.

– Это еще зачем? – наморщив лоб, спросил я.

– Новый правитель, чтобы завоевать любовь народа, должен проехать по улицам города, разбрасывая монеты. Традиция, – сказал он и пожал плечами.

– Ты не будешь новым правителем, – покачал я головой.

Он задумался и сказал честно:

– Тогда я не поведу войска. Ищите другого.

Я пошевелил угли в костре.

– Зачем тебе быть правителем?

Тирк уперся ножнами в землю и сказал:

– Моя любовь сейчас – жена правителя. Если она и захочет вернуться ко мне, то только как к правителю…

– Твоя любовь слишком меркантильна, – хмыкнул я.

– Я знаю. Но это не моя вина. Это мой камень, – сказал он.

– Я тебя понял, – кивнул я.

Мы посидели молча, думая каждый о своем. Наконец я сказал:

– До конца весны возьмешь город – быть тебе правителем. Нет – тогда извини.

– Осталось меньше трех недель…

– Осталось меньше трех недель до трона и присяги мне и Тисскому престолу.

– Деньги? – вспомнил он.

– Сундук уже в твоей палатке. Это деньги речного народа. Это их дань нам за весь период войны. Как-то не было времени собирать.

Тирк ушел. Знаете, за что я его любил? Нет, не за его воинские успехи, а за то, что когда он своим тихим голосом сказал: «Выходим…» – армия тихо поднялась и за полчаса скрылась на севере. Я остался возле прогоревшего костра, будто так и сидел один. Армия! С обозами и кучей приживал. По одному слову. Безусловно, он был генералом. И, наверное, был бы неплохим правителем.

Лето подарило нам престол Атиса и верную корону в руке маленького наследника Тисского трона. Только три месяца спустя я узнал, что та, ради которой он пошел на штурм и положил три тысячи народа на улицах города…

У него не было времени на осаду. Оставалось всего несколько дней до конца срока. Слишком затянулся подкуп стражи и магистрата. Она… Она бросилась из окна ратуши, когда он, окровавленный и с мечом в руке, ворвался в комнату.

Нет, он не последовал за ней. Он просто сошел с ума. Каждое утро его видели возле городского кладбища. Он считал себя недостойным подходить к ее могиле и только издали смотрел на холмик. Он остался на всю жизнь предан тем, кто послал его в Атис. Тем, из-за чьего приказа, может быть, и бросилась с третьего этажа на мостовую прелестная молодая женщина – мать маленькой девочки.

Позже девочка много лет воспитывалась самим Тирком, пока не стала настолько похожа на мать, что он выслал ее из страны без объяснения причин. Волей случая она нашла приют в Тисе. Но об этом потом как-нибудь…

Я вернулся в Тис и принял участие в запоздалом праздновании свадьбы Игоря и Ролли. Они все откладывали празднование, чтобы провести его в столице и чтобы я обязательно присутствовал на нем, несмотря на наши осложнившиеся отношения. Ну, мы и отпраздновали. С фейерверками из ракетниц и музыкой из громкоговорителей капсулы, с танцами на площади и подношением подарков от жителей столицы. Казалось, она счастлива. Я искренне радовался за нее. К свадьбе подарил им сундучок с драгоценностями, доставшийся мне от речного народа. Сказал – это вместо погремушек будущему ребенку. Подарок благосклонно приняли. Ролли мне улыбнулась и оставила меня наедине с Игорем. Но мы ничего не обсуждали – просто потрепались ни о чем, и я, извинившись, сказал, что скоро полечу на встречу с нашими союзниками. Он понял и попросил не говорить об этом Ролли на свадьбе. Я не стал ждать кульминации празднеств и вылетел на капсуле к шаману и вождю западных орд.

Перед выходом из капсулы я натянул броню и проверил оба излучателя.

Стоянка дикарей напоминала фильм ужасов. Объеденные человеческие кости и головы, торчавшие на шестах, палатка шамана, сшитая из человеческой кожи и выкрашенная охрой. Шаман и вождь ждали меня. Я уже предупреждал, что загляну к ним на огонек. Но не знал, что в этот день будут официально проводить торжества по случаю великого объединения.

Однако дело прежде всего, а с шаманом и его вождем у меня были именно дела.

Они хотя бы догадались, что человечину я не ем, и угощали меня фруктами. Разговор был долгий и тяжелый, но рано или поздно он бы состоялся.

– Война окончена, – сказал я.

– Война окончена, – согласился вождь. Шаман во время разговора молчал.

– Надо делать мир.

– Надо кому делать мир? – спокойно спросил вождь.