Гордон Лонсдейл: Моя профессия - разведчик - Николай Губернаторов

— Два виски! — попросил нарочито бодро я и прошёл к столику Вильсона.

— Не надо отчаиваться, дорогой друг! — громко сказал я. — Всё ещё поправимо! Ну, ушла и ушла, одумается — вернётся…

Бармен вполне мог быть удовлетворен этой версией. Он равнодушно отвернулся — теперь можно не опасаться, что этот мрачный господин наделает глупостей прямо здесь, что повредило бы репутации «Зелёного человека».

— Выпей, это помогает! — протянул я рюмку Вильсону. Я не обращался к нему по имени — вряд ли это было целесообразно в данных обстоятельствах.

Пользуясь тем, что я загораживал его от бармена, Вильсон залпом выпил виски. Он был страшно бледен, из-под полей низко надвинутой шляпы лихорадочно блестели глаза, по щекам катились капли пота.

— Слушай меня внимательно… — Вильсон говорил с трудом. В двух словах он рассказал, что случилось, я понял, к каким последствиям могло привести происшествие.

— Восхищён твоим мужеством, — тихо сказал я.

— Не надо… — с искривленным от боли лицом тихо выдавил Вильсон, — бери скорее рацию и вези меня в больницу. У меня рана на голове. Если соскочит шляпа, весь буду в крови…

По плану Лондона я быстро отыскал ближайшую больницу. Вильсон наотрез отказался от того, чтобы я довёл его до приёмного покоя, и, пошатываясь, сам побрёл туда: «Скажу, что врезался на велосипеде в телеграфный столб и меня довёз до больницы незнакомый автомобилист». Мы договорились об условленной фразе, которую Вильсон попросит передать справляющемуся о его здоровье по телефону «господину Ньюмену». Эта фраза означала бы, что ему очень плохо и что «родственникам» следует его посетить.

К счастью, условная фраза не понадобилась. Вскоре Вильсон встал на ноги. А потом пришла пора расстаться. Мы попрощались в уединённом загородном ресторане в местечке Кобэм недалеко от Лондона. Кормили там по английским понятиям недурно, а в будние дни по вечерам бывало мало посетителей.

Мы проработали вместе больше двух лет.

— Ну, Кен, до встречи в Москве, — поднял я рюмку.

— До встречи, Гордон.

Два года в подполье — что-то значит. Расставаться было грустно. Но мы улыбались друг другу. Шутили. Я предложил:

— Увидимся дома, нацепим на грудь табличку с кодовым именем и всеми фамилиями, под которыми работали за рубежом.

— Боюсь, длинный список выйдет, — невесело усмехнулся Вильсон. — Когда-то ещё будем вместе?

Обратно в город ехали молча. Я сидел за рулем, Вильсон вглядывался в дома лондонских окраин, как бы прощаясь с ними.

— Поищи что-нибудь, — попросил я, включая приемник.

Вильсон поймал джаз. «Сегодня мы с тобой расстаемся навсегда, — выводил низкий хрипловатый баритон. — Ты скажешь прощай, и нас проглотит вечность».

— Что за чертовщина! — усмехнулся Вильсон. Но тут в грустную мелодию вдруг ворвался голос диктора.

— Экстренное сообщение, — сказал он, и в голосе его не было обычной бесстрастной интонации. — Экстренное сообщение. Москва передает: в Советском Союзе запущен первый искусственный спутник Земли!

Слово «спутник» диктор произнес по-русски, старательно выговаривая незнакомое сочетание букв.

Тут же передали запись его сигналов: «бип, бип, бип».

— Притормози, — попросил Вильсон. Остановив машину, мы тихо сидели и слушали эти таинственные сигналы, показавшиеся нам самой замечательной музыкой на свете.

— Видишь, в английском языке появилось новое слово «спутник», — прервал молчание Вильсон.

Настроение у нас было прекрасное.

После отъезда Вильсона работы, естественно, стало значительно больше. В Центре решили помощника мне не присылать. А тут как назло вскоре стали хорошо идти коммерческие дела бизнесмена Лонсдейла, я был вынужден часто задерживаться на работе после пяти вечера, а также непрерывно колесить по стране.

В апреле 1958 года мне пришлось срочно выехать по коммерческим делам в Северный Уэльс, в небольшое местечко Святой Осаф. В этом живописном городке жил один из покупателей фирмы. Он приобрёл у нас двадцать торговых автоматов, но вскоре заболел и обслуживать их не смог. Безработные автоматы, естественно, не приносили владельцу никакого дохода. Тем не менее ему приходилось ежемесячно вносить очередные платежи, погашая задолженность. Случай был довольно заурядный — в погоне за призраком богатства многие оказывались в подобных ситуациях. Но тут дело осложнялось тем, что мой клиент вложил большую для него сумму ещё в одно дело и тут же оказался на грани банкротства. Ему грозили суд и опись имущества, и он решил спасти всё, что можно было спасти. Автоматы он скрыть не мог и хотел сбыть их побыстрее. После чего ему было бы значительно легче утаить деньги от специального суда по делам о банкротстве.

Когда незнакомый мне господин позвонил в Лондон и, не входя в объяснение причин, предложил купить у него почти уже оплаченные им автоматы меньше чем за 20 процентов их первоначальной стоимости, я легко сообразил, чем было вызвано столь выгодное предложение.

От Лондона до Святого Осафа по шоссе около трёхсот километров. Я отправился в путь в тот же вечер. Километров через двести остановился — уже была ночь — в небольшой гостинице, надеялся выехать оттуда утром. Однако глубокой ночью проснулся от невыносимой боли в пальце правой руки. Еще вечером палец начал побаливать, но я постарался не обращать на это внимания.

Боль была острой, о сне не приходилось и думать. Но уже в пять утра я был за рулём. По дороге в Святой Осаф остановился в так называемом «транспортном кафе» — такие обычно открыты круглые сутки. Позавтракал, стараясь провести за столом как можно больше времени.

В 8.30 утра — весьма необычное время для коммерческих сделок, но ждать я больше был не в силах — уже был у незадачливого покупателя.

«Наверное, мелкий лавочник, одержимый желанием побыстрее разбогатеть».

Но я ошибся. Банкрот жил в шикарном двухэтажном особняке на окраине города. Позади дома — большой фруктовый сад, раскинутый по склону холма. С террасы — замечательный вид на море. На покатых холмах, затянутых густой зелёной травой, стада овец. Во дворе — два новых автомобиля.

Вот тебе и лавочник!

— Чашку чая? — хозяин был любезен.

— Да, если можно…

Я с изумлением увидел, что в доме «банкрота» есть горничная. Заметив, что она говорит по-английски с немецким акцентом, я заговорил с ней по-немецки. Оказалось, что горничная и ещё одна немецкая девушка работают здесь практически бесплатно, только ради того, чтобы научиться хорошо говорить по-английски. Они обе хотели стать продавщицами у себя на родине и могли бы гораздо лучше устроиться, если бы хорошо знали английский язык. У меня не было времени выяснить, каким образом судьба занесла их в такое захолустье.

Когда «клиент» вышел отдать какие-то распоряжения по хозяйству, я сказал по-немецки горничной:

— Вам повезло — такой богатый дом. Тут, наверное, и работы немного, и кормят отлично…

— Работаем с утра до вечера, — ответила немка. — А что касается еды, то вы просто не поверите, как плохо здесь питаются.

— Но ведь он очень богатый человек!

— У него богатая жена. Все, что вы видите, принадлежит ей. Он несколько месяцев назад завёл роман, и жена больше не даёт ему денег.

— На что же он живёт? — с изумлением спросил я.

— Я слышала, он купил какие-то автоматы в рассрочку в надежде заработать много денег. Говорят, из этого ничего не получилось…

Всё стало ясно.

Вместе с хозяином мы отправились на склад, где уже были собраны злополучные автоматы. Бегло проверив их состояние, я проследил, чтобы их упаковали и отправили на товарную станцию. Мы подписали контракт, и я вручил бывшему владельцу чек на соответствующую сумму.

За всей этой возней я как-то забыл о боли в руке. Но когда в полдень освободился и попрощался с бывшим клиентом, мне стало так плохо, что, прежде чем ехать обратно, решил обратиться к врачу.

Как человеку приезжему, мне удалось пробиться на приём вне очереди. Врач сразу же поставил диагноз: сильное воспаление, возможно, даже заражение крови. Необходимо вскрыть опухоль, вынуть какое-то инородное тело и ввести антибиотики.

— Вскрывайте опухоль хоть сейчас, — ответил я. — Но смогу ли я сразу же после этого выехать на машине в Лондон?

— Ни в коем случае. Руке нужен покой в течение двух трех дней.

— Мне обязательно нужно быть сегодня в Лондоне. Прошу вас сделать укол, а я как-нибудь дотяну до Лондона. Мне предстоят важные финансовые дела.

Довод оказался неотразимым.

Дела у меня были действительно важные, хотя и не финансовые. В эту ночь должен был состояться очередной сеанс радиосвязи с Центром, и я не хотел впервые в своей практике сорвать его.

Не помню уж как и добрался до Лондона. Останавливался только один раз для заправки машины. Сразу же бросился в пункт неотложной помощи королевского медицинского института — он расположен в нескольких кварталах от «Белого дома».