Планета Скарсида - Марина Казанцева

По мере приближения становилось ясно, что в океане имелась группа островов — это были вершины гор, оставшиеся от утонувших континентов. Как и предсказал Культяпкин, океан за всю историю огненного испытания Псякерни должен обмелеть — за то говорили прибрежные линии материка, которые показывали, как далеко отступила вода. Вот к этим голым островкам и спешили летающие коты. Они вышли в море с разных точек длинной береговой линии и удалялись в море малыми группами. Но теперь сходились к одной цели — к островам, где можно переждать четыре часа убийственной жары. Когда Джарвус-2 пройдёт над их головами, они уже успеют отдохнуть, а потом планета станет удаляться от Джарвуса-1, и жар его будет утихать. Это будет вхождение в четвёртый виток. Там будет видно.

Белое светило уже палило земли Псякерни, когда платформа с тремя пассажирами на борту утомилась от однообразного кружения по выжженной пыльной равнине, где гуляли обжигающие ветра. Закрытая тёмным колпаком поля летающая тарелка направилась к земле и притулилась возле небольшого строения из камня. Спастись в этом помещении от зноя было невозможно — мешала дыра в крыше. Но, если бы не этот след падения мусора с космических высот, там всё равно нельзя было бы переждать горячее время — в полукруглом куполе имелась длинная щель, проделанная явно искусственно.

Перед входом в это странное жилище и села платформа. Из неё вышли три пассажира: два человека и один согбённый годами квази-кот. Не обращая внимания на белый зной, они вошли внутрь помещения через выбитую дверь.

Внутри было тоже жарко, хотя и имелась тень.

— Всё бы отдала, чтобы искупаться в море. — вздохнула Инга. — Мне кажется, это пекло проникает даже под поле.

— Вот почему собакоиды прибывают на нашу планету, как на курорт. — проворчал Культяпкин. — Даже когда идёт война, у нас ничуть не жарче, чем в дальней точке малой орбиты от Джарвуса-1. Такая прекрасная у нас планета и такой великий у неё творец.

— Ты имеешь в виде Максюту Мудрого? — поинтересовался Моррис, присаживаясь в тень.

— Нет, Максюта Мудрый, конечно, наш великий предок. Однако, судите сами: он лишь заказал погоду, а привёл всё в исполнение, продумал все законы кто-то иной. Я говорю о великом Пришельце.

— Ещё немного. — заметил Моррис. — и ты начнёшь ему молиться.

— А следовало бы. — ворчливо ответил кот. — Может, наши совместные молитвы привлекут его внимание к нашим проблемам и он сделает что-нибудь. Ведь, как ни крути, Скарсида и сейчас находится в весьма выигрышном положении что возле одного солнца, что возле другого. Условия, заложенные в неё Творцом, продолжают действовать. Но вот Псякерня — это несчастная планета. Хотелось бы мне, чтобы этот Пришелец снова посетил нас и сделал что-нибудь для этих бедняг.

— Твои речи можно приравнять к крамоле. — улыбнулась Инга. — Услышал бы кто из твоих сородичей — так и сдал бы тебя.

— Ну и пусть. — буркнул старик. — Мне всё равно, я старый. А всё равно эту войну пора кончать.

— Она уже кончается. — устало ответил Моррис.

— Я не такого конца хотел. — тоскливо ответил Культяпкин.

Он полез под стойки, открыл люк в тобиково подземелье и скрылся в его душной темноте.

— Обижается на меня. — заметил Моррис. — Считает, что я всесилен и мог бы повернуть войну так, как он бы хотел.

— Согласись, это было бы неплохое решение. — ответила Инга, устало опуская голову на руки.

Лицо девушки потемнело от непрерывного пребывания под солнцами системы. Глаза Инги слегка ввалились, нос обострился, губы потрескались. Чувствовалось, что не условия похода подтачивают её силы, а что-то ещё — нечто, о чём она молчала.

— Ну-ка, — сказал Моррис. — достаточно себя морить дрянной кормёжкой. Мне до смерти надоело это пережаренное мясо.

— Собираешься сотворить фруктовый салат? — чуть улыбнулась Инга.

— Нет, я предлагаю вояж на курорт!

Моррис вскочил с места и, приоткрыв люк в подвал, крикнул туда:

— Культяпкин, мы отправляемся купаться!

— Это безумие! — крикнул из темноты архивариус. — Вода ужасно мокрая!

Моррис не слушал, он поднял Ингу с пола, обнял её за талию, и они моментально испарились из помещения.

Белая яхта покачивалась на бирюзовых волнах бесконечного океана. Светило нежное солнце, длинные белые облака плыли по глубокому небу. Воздух вдали от берегов был чист, хотя и несколько горяч. Играли, взлетая над водой, рыбы — они спешили хватать ртами воздух, намаявшись под водой во время световой бури.

Два человека лежали на шезлонгах под большим зонтом, между ними стоял столик, уставленный фруктами, холодными соками и мороженым.

— Тебе не жалко потраченных Сил? — спросила Инга.

— Нет. — ответил Моррис из-под пляжной шляпы. — Ты не представляешь, как мало берёт энергии эта атрибутика. Творить вещи очень просто — они вписываются в реальность, они являются частью физической действительности, они непротиворечивы. Другое дело делать то, что возражает законам физики. Вот тут Силе приходится изыскивать возможности вписать новое состояние в метрику пространства, а иной раз и поддерживать непрерывным влиянием то, что не должно существовать.

— Интересно. — оживилась девушка. — Расскажи подробнее. Откуда ты это узнал?

— Разве Спяшие волшебным сном не придумывали фантастические и противоречивые миры? — удивился Моррис.

— Это другое. — возразила Спутник. — Их сны — это мнимая реальность, это пузырь несуществующего пространства, где они творят фантомы. Другое дело, когда такой мир воплощается в физическую сущность. Но дело в том, что такое превращение уже происходит без Спутника — он завершает своё дело последним вопросом к Спящему и уходит. Дальнейшее творится без него. Я, будучи Живой Душой, никогда не знала, что происходит, когда я ухожу. Останется ли Спящий в своём сне, или нет — Спутник всегда его покидает.

— А если Спящий пожелает видеть Спутника в своём нескончаемом сне? — живо поинтересовался Моррис. — Он будет иметь только иллюзию присутствия?

— Именно так. — кивнула девушка. — Спутник выходит из сна и возвращается к своим собратьям. Пройдёт немало времени, пока его снова позовут, уже в новом качестве, и необязательно Спутником. Я много раз участвовала в массовке.

— Ты когда-нибудь была в роли животного? — засмеялся Габриэл.

— Нет. — серьёзно ответила она. — У Душ имеется распределение по предпочтениям. Я всегда была человеком, женщиной. Есть души-женщины и души-мужчины. Есть души-животные. Тут все дело решается привычкой: каждый выбирает своё амплуа. Вот Цицерон — он душа-животное. Мне даже странно, что он попал в Спутники к Человеку. Впрочем, нет в этом ничего невозможного. Выбор Спутника — это нечто очень тайное. Есть какие-то непостижимые нити, которые протягиваются от души Спящего к тому множеству, что называется Живыми Душами. Как происходит встреча родственных душ — ума не приложу!