Зумана - Е. Кочешкова

К становищу они пришли только на третий день. И издалека заметили, как в небо поднимается тонкая полоска дыма.

— Но там же кто-то есть! — воскликнул Линта, вглядываясь воспаленными глазами в очертания покинутого становища. За время пути парень здорово устал, гораздо больше, чем Шут, который уже к концу второго дня перехода понял, что тело его и в самом деле гораздо более выносливо, чем он предполагал. Зато Линта теперь постоянно ловил на себе настороженные взгляды — последнюю пару дней по ночам его мучил кашель.

Все понимали, что это может быть обычная простуда.

Или чума.

Между тем, одинокая белая струйка дыма и в самом деле явственно выдавала присутствие живых людей в становище. И лишь сильней подчеркивала заброшенность этого места…

Глазам путников предстала вытоптанная земля со следами множества костровищ и полудюжиной старых покинутых шатров, чьи дверные занавеси неприкаянно трепетали на ветру. Не так давно здесь обитало столько людей, сколько бывает в хорошей крепкой деревне…

Дым поднимался от самой дальней, совсем небольшой палатки. Она стояла сильно в стороне от самого становища, там, где уже вновь начинались густые степные травы. Рядом с ней в землю был воткнут длинный шест, обвязанный множеством лент, некогда ярких, но в большинстве своем давно выцветших от солнца и ветра.

У костра неподвижным изваянием сидел человек.

Словно ждал.

Едва взглянув на чужака, Шут почувствовал странное волнение. И оно вовсе не было связано с тем, что этот дергит оказался первым, кто встретился им в безлюдной степи. Вовсе нет! Шут в этот миг испытал ни с чем не сравнимое ощущение, будто касается тех нитей, из которых ткутся судьбы. И узор полотна безысходности начал меняться у него на глазах!

Смуглый, как и все люди его народа, с темными чуть раскосыми глазами и резко очерченным орлиным носом, хозяин костра живо напомнил Шуту тайкурских воинов. Его длинные черные волосы были обвязаны серым от пыли платком с бахромой из медных бусин. Диковинно выглядел и плащ, наброшенный на плечи дергита — весь в лоскутах и лентах. Ожерелье из косточек и перьев опоясало его шею, а штаны и рубаху покрывала непонятная вышивка. Сильным и ладным телом степной житель походил на воина. Но он им не был.

Перед путниками сидел колдун. Настоящий степной шаман.

Шут не взялся бы наверняка сказать, сколько ему лет — лицо дергита покрывали симметричные разводы, сделанные сажей. Они не то прятали морщины, не то, напротив, создавали впечатление того, что этот человек немолод.

Он не выказал ни радости, ни испуга, ни даже удивления, когда путники приблизились, только задумчиво поворошил свой костер и, голыми пальцами взяв жаркий уголь, запалил странного вида длинную трубку, которая больше походила на обломок ветки. Выглядело это так, словно шаман решил с самого начала произвести впечатление на своих гостей. А может быть, все дергиты умеют лазить в огонь руками…

Вперед выступил Линта. Он отвесил учтивый поклон, сопроводив его каким-то странным жестом, и произнес непонятное приветствие на языке Диких Княжеств.

Колдун прищурил правый глаз и пристально взглянул на толмача. Потом перевел взгляд на остальных, точно ощупал каждого. На Шута он смотрел дольше других, и в широкого открытом левом глазу дергита мелькнула короткая странная искра. Шуту показалось, это нечто сродни узнаванию…

Вдохнув еще дыма из своей трубки, шаман смежил веки и несколько мгновений сидел недвижим, а потом взмахнул рукой, описав ею широкий круг подле костра, и Линта быстро дернул головой, веля остальным приблизиться и сесть.

Места нашлось для всех — вокруг выложенного камнями очага остались какие-то циновки, кожаные подстилки, булыжники, вероятно принадлежавшие прежним хозяевам этой земли, которые собирались у огня целыми семьями.

Дергит еще раз приник губами к трубке, выпустил длинную струю дыма и, глядя на сэра Дорвела, в котором безошибочно угадал главного в отряде, неожиданно заговорил на языке Закатного Края:

— Меня зовут Кайзар, — голос у него оказался очень глубоким и чуть хриплым. Таким знакомым… — Я шаман этого становища. Прежде оно носило имя Земля-дарующая-жизнь, но ныне его не называют иначе как Начало-смерти. Именно отсюда по Диким Княжествам поползла та страшная болезнь, которая добралась уже и до вас, — при этих словах хранители начали испуганно переглядываться, ища друг в друге признаки чумы. Невольно взгляды их остановились на Линте, который испуганно сжался, как раз в этот момент настигнутый очередным приступом кашля. — Да, — кивнув, продолжил Кайзар, — многие из вас уже тронуты заразой, хотя и не знают об этом. Огненная Смерть захватывает свою добычу постепенно.

В тишине, нависшей над отрядом, были слышны только крики птиц высоко в небе и глухое безнадежное завывание ветра. Холодный дальновей трепал черные волосы шамана, но тот сидел почти неподвижно и потому весьма напомнил Шуту деревянного идола из степи.

— Что же это… — пробормотал сэр Инмар. — Неужто она все-таки осталась среди нас? Неужто нет спасения от этой беды?! — остальные отчаянно закивали после этих слов. Кроме Линты, которого кашель скрутил так, что он едва мог дышать. Хранители, с ужасом глядя на товарища, спешили отойти от него как можно дальше.

И тогда шаман улыбнулся. И это была такая улыбка, какую сам Шут использовал, когда хотел сказать: "Ну да, я могу это сделать, но не уверен, что вам понравится!". Впрочем, быть может дело было в черных узорах на лице степного колдуна…

— Спасение всегда есть, — промолвил дергит. — Люди этого становища решили искать его в бегстве. Думали, смерть не угонится за ними. А меня оставили ей на поживу, чтоб не спешила искать всех остальных, — он позволил себе кривую усмешку, за которой Шут разглядел и горечь потаенной обиды, и едкую радость победы. — Решили, что я плохой шаман — не понял сразу, как лечить заболевших, а потом и сам угодил в их число, — Кайзар ненадолго замолчал, и потому у Шута и его спутников хватило времени, чтобы осознать всю важность этих слов: перед ними сидел человек, который смог вернуться к жизни, побывав в объятиях смерти. А колдун, между тем, выпустил последнее облачко дыма и неторопливо выколотил трубку о чурбан на котором сидел. — Но они ошиблись. Я просто не успел. Люди ушли прежде, чем я нашел для них спасение. Я отыскал способ, как исцелить Огненную Смерть. И я помогу вам. Но не просто так.

"Вот оно! — подумал Шут, замирая от волнения. — Неизбежная цена. Плата за спасение…" — и сразу же ему вспомнился тяжелый ключ в бумажном конверте, и длинный каменный коридор подземелья, и застывшие в предвкушении всадники, укрытые ночными тенями Забытого сада…