Не отворачивайся - Линвуд Баркли

Я вздохнул.

— Хорошо. Я слушаю.

— Не по телефону. На улице.

Я положил трубку и, не замечая вопросительных взглядов отца, направился к входной двери. Отец посмотрел мне вслед и двинулся наверх, оценивать ущерб.

Когда я приблизился к тротуару, из автомобиля вышел Уэлленд в больших темных очках и открыл для меня заднюю дверцу.

— Я не могу с вами сейчас поехать, — сказал я. — Пусть ваш босс опустит стекло, и мы поговорим.

Уэлленд кивнул и легонько постучал в стекло. Через секунду оно опустилось, и в окне появился Элмонт Себастьян.

— Добрый день, Дэвид.

— Что вам нужно?

— То же, что и всегда. Кто эта женщина?

— Я же говорил вам, что не знаю.

— Но мне нужно выяснить, — настаивал Себастьян. — Она нанесла ущерб моей фирме.

— Послушайте, у меня дел по горло, — сказал я. — Неужели у вас нет возможностей выяснить самому?

Себастьян кивнул и поднял стекло. Уэлленд посмотрел на меня.

— Он не будет просить вас еще раз.

— Ну и ладно.

— Нет, — произнес Уэлленд, — это означает, что мистер Себастьян начнет действовать.

Он сел за руль лимузина и медленно двинулся по улице. Я проводил машину взглядом, пока она не скрылась за поворотом, затем вошел в дом и крикнул:

— Папа!

— Да?

— Что ты там делаешь?

— Думаю, как это все восстановить. Ты действительно здесь порезвился.

Я нашел его наверху в коридоре. Отец стоял на коленях и осматривал оторванные половицы.

— Итана сюда привозить нельзя, — заявил он не оборачиваясь. — Тут полно мест, где ребенок может пораниться. Повсюду торчат гвозди. Черт возьми, Дэвид, тебе, конечно, тяжело сейчас приходится, но зачем же ломать дом, где все так замечательно было подогнано.

— Да, я совершил глупость.

Отец собрал половицы и поставил к стене.

— Теперь придется искать, какая половица куда подходит. Некоторые надо будет заменить новыми. Это займет несколько дней. Я могу поехать домой за инструментами.

— Зачем тебе заниматься этим прямо сейчас?

Он повернулся ко мне.

— Ты надумал еще что-нибудь сделать?

Я прислонился к стене, чувствуя себя совершенно разбитым, затем побрел по коридору. Отец последовал за мной.

— Честное слово, теперь я сам удивляюсь, что за безумие мной овладело.

Мы дошли до стенного шкафа.

— Вот отсюда я начал. Где тогда нашел конверт.

Отец взял оторванный плинтус, повернул, чтобы посмотреть, цел ли, и охнул.

— А это что?

К внутренней стороне плинтуса скотчем был прикреплен конверт, похожий на тот, который я нашел. Отец оторвал пленку, освободил конверт и протянул мне. Конверт не был заклеен. В нем лежал сложенный втрое листок.

Еще одно свидетельство о рождении, на сей раз Констанс Таттингер.

— Что там? — спросил он.

— Свидетельство о рождении, — ответил я.

— Чье?

— Не знаю. Но имя мне знакомо. Я его где-то недавно слышал.

Оно было как-то связано с Ричлерами. Кажется, так звали подружку Джан. Девочку, которая играла с ней во дворе, когда Хорас Ричлер слишком поспешно сдавал задом свой автомобиль. Констанс. Это она толкнула Джан под машину. В свидетельстве была указана дата ее рождения. Пятнадцатое апреля семьдесят пятого года. Констанс была на несколько месяцев старше Джан Ричлер.

Место рождения — Рочестер. Родители — Мартин и Тельма Таттингер.

— Все сходится! — воскликнул я.

— О чем ты?

— Констанс Таттингер не надо было долго возиться, искать себе новые имя и фамилию. Все находилось под рукой.

— Какая Констанс?

— Она взяла имя той, которую подтолкнула к смерти, — сказал я.

— Ни черта не понимаю, что ты тут бормочешь! — разозлился отец.

Я направился к телефону и набрал номер Ричлеров.

Ответила Греттен.

— Миссис Ричлер, — проговорил я, — это Дэвид Харвуд.

— Здравствуйте!

— Извините за беспокойство, но у меня вопрос.

— Пожалуйста.

— Вы упоминали имя девочки, которая играла с вашей дочерью во дворе…

— Констанс, — произнесла Греттен ледяным тоном.

— А фамилия?

— Таттингер.

— Вскоре ее семья уехала?

— Да.

— Куда?

— Не знаю.

— А в Рочестере кто-нибудь знает?

— Понятия не имею. А почему вы спрашиваете?

— Просто ищу везде, где только можно, миссис Ричлер.

— Понимаю. — Она помолчала. — Значит, вы еще не нашли свою жену?

— Пока нет.

— В вашем голосе звучит надежда.

— Да.

— Вы думаете, она жива?

— Скорее всего. Но мне непонятны причины ее исчезновения.

— Желаю вам удачи.

— Спасибо, миссис Ричлер. Вы мне помогли. Извините за беспокойство. Пожалуйста, передайте от меня привет вашему мужу.

— Передам, когда он выпишется из больницы.

— Мистер Ричлер заболел?

— Сегодня утром он снова пытался покончить с собой. Так что, мистер Харвуд, ваш визит к нам не прошел для него бесследно.

Глава сорок четвертая

— Я не пойду туда, — сказала Джан.

Они сидели в пикапе, на подъездной дорожке у дома Бануры.

— Послушай, — упавшим голосом проговорил Дуэйн. — Если это ты из-за того, что я недавно вышел из себя, то зря. Не надо.

Джан поежилась.

— Это называется «вышел из себя»? Да еще немного, и ты бы меня задушил.

— Ладно, извини, я погорячился, — пробурчал он. — Мы в двух шагах от миллионов. Давай думать об этом.

Джан кивнула.

— Я буду думать здесь. И ждать тебя. — Дуэйн пристально посмотрел на нее, и она добавила: — Ты боишься, что я убегу? Так тебе же лучше. Получишь деньги за весь товар — и гуляй себе на здоровье.

— Хорошо.

Джан решила, что следует подождать. На то, что может случиться с этим идиотом, ей было наплевать. Но все же существовала ничтожная вероятность, что женщина в ювелирном магазине ввела ее в заблуждение, и тогда появлялся шанс получить хоть какие-то деньги.

— А если Банура захочет снова проверить камни? — спросил Дуэйн. — И на сей раз они ему не понравятся?

— Ты что, мне поверил? — удивилась Джан. — Поверил тому, что сказала ювелирша?

— Не знаю, — смущенно произнес он. Затем тряхнул головой, отбрасывая сомнения. — Нет, все нормально. Банура смотрел бриллианты, они ему понравились. Деньги, которые он предложил, меня устраивают. Если ты хочешь сидеть здесь и изображать обиженную, то пожалуйста.

— Ну и договорились.

Дуэйн взглянул на часы: без пяти минут два.

— Много времени это не займет, если только он не скажет, чтобы я сосчитал деньги. Как ты думаешь, долго сосчитать шесть миллионов?

— Да.

— Я не хочу, чтобы он меня наколол.

— Если он предложит тебе сумку для денег, бери. Мы поедем куда-нибудь и сосчитаем, и если там окажется меньше, вернемся.

В подобный исход Джан не верила. Но если им все же удастся получить за камни хоть какую-то сумму, она возвращаться сюда не собиралась. Вдобавок ко всему ей не хотелось снова смотреть на фотографию, где мальчик — видимо, сам Банура — размахивает отрезанной человеческой рукой.

— Ладно. — Дуэйн взял мешочек с бриллиантами и открыл дверцу, оставив ключ в замке зажигания.

— Подожди, — сказала Джан. — Возьми пистолет.

Дуэйн махнул рукой.

— Ты что, не слышала? Банура предупредил, что не надо в его дом приходить с оружием.

Джан достала из-под сиденья пистолет.

— Возьми!

И опять же ее беспокоил не Дуэйн. Но если в подвале начнется заварушка, то лучше пусть он успеет с ними разобраться, прежде чем кто-то выскочит и начнет разбираться с ней. Честно говоря, она не умела обращаться с пистолетом.

— Успокойся, остынь. — Он вышел из машины, захлопнул дверцу и наклонился к открытому окну. — Подумай лучше, как мы будем отмечать это событие. Чтобы потом не терять время.

Как только Дуэйн свернул за угол дома, Джан пересела за руль и положила пистолет на сиденье рядом.

— Можно тебя спросить? — Банура посмотрел на Оскара Файна. — Я знаю, камушки тебе по фигу, они ведь стоят дешевле дерьма. Значит, дело не в них? Может, ты из-за этого? — Он показал на засунутую в карман левую руку гостя.

— Да, — ответил Оскар. — Ты угадал.

— Это они с тобой такое сделали?

— Женщина. — Оскар Файн усмехнулся. — Ты ее хорошо описал.

Банура опустил голову.

— Наверное, больно было.

Оскар Файн кивнул. Ему не хотелось вспоминать об этом.

— Там, где я раньше жил, такое творилось, — сказал Банура.

— Могу представить, — отозвался Оскар. — Я видел твои фотографии.

— Мне было тогда одиннадцать.

В дверь позвонили. Банура пошел открывать, а Оскар Файн достал из внутреннего кармана пиджака пистолет и, крепко зажав в правой руке, спрятался под лестницей. Банура поприветствовал Дуэйна и попросил поднять руки, чтобы проверить, не принес ли тот с собой оружие.