Братские узы - Денис Лукашевич

Веллер зашел последним, вслед за Войцехом, по привычке проверив пути отступления. Снаружи было тихо, даже птицы и те смолкли — весь мир отдался во власть тихого шелеста дождя, барабанящего по сухим листьям. Внутри тоже было сыро. Крыша текла и кое-где с гулким кап-кап скапливались мутноватые лужи.

Наемник отыскал несколько старых свечей, зажег с помощью уголька, предусмотрительно захваченного из умирающего костра. Осмотрелся. В неверном, трепещущемся пламени дом наполнился прыгающими тенями, будто черти пустились в плях. Барабанил дождь по крыше, и все. Тихо и спокойно. Веллер осмотрелся основательнее.

Отыскалось несколько вещей довоенного происхождения. В основном, всякий мусор, хотя попался и здоровенный и жутко грязный монитор — дорогая, но бесполезная вещица. В Новой Европе вряд ли бы отыскался хоть один целый компьютер, такие технологии были еще не доступны. Хотя, ходили слухи, что в Клейдене построили здоровенную счетную машину, но та жутко шумела и занимала целое здание, охранявшееся армейским батальоном. Да и проку от нее особого заметно не было. Так что древнее устройство могло пойти куда-нибудь на украшение, только бы отмыть от вековечной грязи пластиковые бока.

Весь этот хлам был свален в одном углу горкой металлолома и мусора. В остальном хижина оставалась относительно чистой, лишь пятна плесени и толстый слой пыли, слежавшейся в плотные серые хлопья указывали на то, что здесь давно никто не живет.

— Странно. — Веллер хмыкнул, оглядел со всех сторон мусорную кучу. — Бывший хозяин, судя по всему, отличался завидной аккуратностью и вряд ли бы оставил бы на самом виду этакую кучу. Все разложено по полочкам, по порядку, в нужном месте, и лишь здесь настоящий бардак. Непорядок!

— Ну, так мы здесь приберемся! — Марко правильно понял намек брата и без лишних разговоров принялся разгребать завал из мусора.

В сторону полетел древний дорожный знак, весь посеченный ржавчиной, сквозь которую, однако, проглядывал полуистершийся белый кирпич на красном фоне. «Символично», — с улыбкой подумал наемник. Вслед за знаком отправился и обрезок рельсы, чуть не отдавивший ногу чересчур любопытному Анджею, сунувшемуся было поближе. Поляк с возмущенным возгласом едва успел отдернуть ногу и, задрав тонкий гордый нос, отошел в сторону.

Под завалом прятался люк — простая деревянная крышка с прикрученным металлическим кольцом. Марко откинул его и прямо в лицо дохнуло затхлым воздухом и влажной землей. Вниз, в глубокий, тонущий во тьме колодец вела потемневшая, невероятно скрипучая лестница. Конец ее терялся в непроглядной черноте подземелья.

— Да уж. — Веллер покачал головой, заглядывая вниз. — Бортник был человеком если не странным, но особенным точно!

— Все мы… — Анджей вытянул любопытный нос в сторону люка. — Особенные!

— Ну, кто первый? — Марко оглядел столпившихся у дыры в полу.

— Я с Войцехом пойду вниз. — Брат-пилигрим кивнул, соглашаясь. — Если что, он человек крепкий и бывалый — сможет за себя постоять. Ты с Анджеем останетесь здесь — если что, думаю, отобьетесь. Анджей, стрелять-то умеешь?

Поляк состроил возмущенную физиономию.

— Обижаете, панове! Можно сказать, я родился с оружием в руках! — И он продемонстрировал засунутый за пояс пистолет, простенький, но зато надежный, как молоток, «Ястреб» клейденского производства.

Вдруг остро почувствовалось желание что-то сказать, высказаться. Нечто необъяснимое, эфемерное связало вместе людей, собравшихся в заброшенной хижине в самом диком районе Сан-Доминики. Связало крепче стальных цепей. И каждый понимал, что эта связь полностью изменила их жизнь, что назад дороги нет, а будущее… Будущего еще нет, и вопрос: будет ли оно вообще!

— Отлично! — Веллер еще раз оглядел собравшихся. — Если мы не вернемся через сутки, значит, вы отсюда уходите. Думаю, смысла продолжать задание не будет и, братец, пробивайся на юг, к границе с Балканами — хоть ты уцелеешь, сели со мной что случится.

— Нет, братец. — Марко упрямо покачал головой. Набычился и продолжил: — Без тебя я никуда. Мы всегда вместе — я, что ли, брошу тебя в решающий час?

— Не бросишь — я знаю! — Веллер грустно и словно бы растерянно улыбнулся. — Как думаешь, виллы у нас еще будут?

— А то!

Веллер вновь кивнул и обернулся к Анджею. Странному человеку, словно бы совершенно из иного времени. Непосредственного… и глупого. Не то, чтобы наемнику было его жалко, но просто чувство бессильного возмущения несправедливостью не желало отпускать. «Тебе лет эдак на триста-четыреста родиться раньше. Или позже, когда все устаканиться и не будет требоваться ежедневно бороться за свою шкуру», — неожиданно для самого себя подумал Веллер, но вслух сказал лишь:

— А тебя, Анджей, ничего не держит. Уходи, если хочешь.

— Э-э-э… — Совершенно невероятно, но горе-водитель смутился и даже, кажется, покраснел, что, однако, вряд ли было бы заметно в густых сумерках, едва разгоняемых светом свечи. — Теперь, как бы, и я повязан с вами, етить все за ногу! Без вас мне куда? Тем более, начальство высокое у меня, глядит далеко и видит многое — от него не скроешься.

— Войцех? — Лжесвященник, лжемонах, то ли революционер, то ли безумец был необычайно молчалив и хмур. Он стоял чуть поодаль сложил здоровенные руки на широкой груди и лишь сверкал смурным блеском глаз. — Никто тебя не заставляет…

— У меня есть миссия — я не могу отступить. Победа или смерть, как говорили древние.

Оставалось лишь согласиться. Действительно, победа или смерть, да только был нюанс: для Веллера и Марко даже победа вполне могла обернуться смертью. После всего случившегося жизни двух наемников, даже столь высоко квалифицированных, стоила не дороже пули.

Распределив обязанности, мужчины принялись за дело. Один за другим, Веллер и Войцех спустились вниз. Оружие они держали наготове, освещали путь двумя старыми свечными огарками. Не бог весть какое освещение, но они предусмотрительно захватили с собой пару сухих веников: ни фонарей, ни ламп в доме не нашлось. Оставалось надеяться, что внизу найдется хоть что-нибудь из освещения — не по памяти же лазил безвестный бортник в свое подземелье!

Марко разместился у двери: перетянул лавку, уселся так, что отлично просматривался, как и вход, так и люк в полу. Анджей повозился, но наконец-то успокоился и уселся у люка, то и дело нетерпеливо заглядывая вниз. Наконец-то ему это надоело: он отошел к двери и принялся с тоской смотреть на серую прозрачную стену непрекращающегося дождя.

Светало, но солнце не приносило тепла. Холодной сыростью тянуло снаружи — в доме было немногим теплее. Лес, земля, низкое хмурое небо — все, казалось, поблекло и размылось, как акварельный рисунок на намокшей бумаге. Цвета смешались в один-единственный серый цвет — невнятный, непримечательный. Никакой.

Анджею было невыносимо скучно. Марко дремал на своей лавке, откинув голову на заросшую мхом и черной плесенью бревенчатую стену. Под полуприкрытыми веками сновали туда-сюда зрачки, никогда надолго не задерживаясь в одном месте. Но наемник не спал — это было своеобразным состоянием прострации, когда часть мозга спала, отключившись от всего внешнего, а на первый план выходили вбитые годами трудной жизни в пустошах инстинкты, без которых он вряд ли прожил бы и пару дней. Стоило Анджею неаккуратно оступиться и зацепиться ногой за ржавый щит дорожного знака, как Марко мигом подскочил и в его руке дрожал пистолет с черной коброй на рукоятке. Наемник сонно огляделся, выдохнул: «А, ну ясно», — и вновь провалился в странный, пугающий полусон.

Поляк бы, наверное, попробовал разбудить его еще пару раз — просто так, для смеху — но пистолет в руке и сиявшая в бессмысленных глазах все еще спавшего человека готовность убить, не разбираясь, отвадили его от этой глупой и опасной идеи.

Тем временем, дождь прекратился. Проглянуло сквозь облака робкое осеннее солнце, засверкало сотнями отражений на каплях, застывших на траве, кустах, облетевших листьях, горевших алым и золотым. Озорные солнечные зайчики лезли в глаза, ослепляли и выжимали слезы. Казалось, только сейчас мир проснулся, сбросил с себя влажное покрывало беспокойного мрачного сна и томно потягивается, вздрагивая от утренней прохлады и лучась ослепительной улыбкой. Да только радость свежего утра не распространялась дальше поляны. Она, подобно волнам, разбивалась о темные утесы старых деревьев, мрачно глядевших невидимыми глазами на незваных гостей под мрачным лесным пологом. Поляк, залюбовавшись окружающим, шагнул наружу.

Чуждое внимание чувствовалось кожей — Марко заворочался, приоткрыл один глаз. Анджея не было в хижине. Паутина сна лопнула, повисла невесомыми, невидимыми нитями на лице. Наемник встряхнул кудлатой головой — длинный черный хвост, в который он собирал свои волосы, давно растрепался: волосы неаккуратно торчали во все стороны, лезли в глаза. Тяжело вздохнул, Марко распустил его и собрал вновь, перевязав кожаной тесемкой. На руках остался маслянистый след от давно немытых волос. Тут бы выжить как-нибудь: до личной гигиены руки уже не доходят. Неожиданно он задумался, что в последний раз ванну они принимали в неспокойных водах Одера…