Худший из миров - Егор Михнегер

на достаточно близкое расстояние, но как только они начинали возиться, чтобы расцепить руки гиликов, к ним сразу с преувеличенно громким стуком посоха направлялся Машиар, исторгая из пустых глазниц синее пламя. В темноте это зрелище не казалось чем-то безобидным, так что похитители от греха подальше старались убраться от ясновидца. Белоснежная одежда Рисхарта Сидсуса тоже сияла каким-то совершенно мистическим образом, а золотистый ореол вокруг его головы стал виден даже тем, у кого никаких способностей к колдовству отродясь не было. Слепой и хромой вновь отгоняли сотни суровых мужей почти как в Учении. Увы, в конце концов повелители ератофанцев заставили своих рабов идти на преступление, невзирая на риск.

Пальцы спящих людей самым грубым образом расцеплялись, несколько здоровенных парней выносили тела гиликов одно за другим. Похитители дрожали от страха, спотыкались во тьме, но действовали. Машиар Йот едва сдерживался от того, чтобы в полной мере проявить свою силу, но Рисхарт Сидсус использование разрушительной магии строго-настрого запретил.

Последний Мессия как никто другой знал, что стоит только начать, и удержаться от применения чёрного колдовства станет практически невозможно. Это был слишком лёгкий способ решения всех проблем, но в конечном счёте он вёл исключительно к саморазрушению и раскручиванию спирали насилия. Применяешь магию ты, её применяют против тебя, и раньше или позже найдётся кто-нибудь посильнее. Не человек, так архонт. Не полубог, так сам Демиург. А время главной битвы ещё не пришло.

Однако оставаться безучастным свидетелем того, как людей уносят один за другим на заклание, было невыносимо и грешно. Машиар закричал, исторгая из себя огромную сферу света. После кромешной тьмы, для зрячих людей контраст оказался разительным: ератофанцы и оноишры жмурились, шарили руками перед собой, ничего не видя, кроме ослепительного сияния Машиара. Но стоило их глазам привыкнуть к яркому освещению, как искусственное солнце гасло, заставляя сузившиеся зрачки вновь расшириться. Повторённый несколько раз, этот трюк позволил выиграть ещё несколько часов до рассвета.

Вот только манипуляции с освещением обошлись Машиару Йоту весьма дорого. Едва гилики начали просыпаться, он рухнул на землю. Сил больше не было. Свернувшись калачиком, он забылся. Последователям пророка придётся какое-то время справляться самим.

Естественно, это не касалось похищенных за ночь гиликов. Их путь был закончен. За пределами поляны под сенью священного дерева их ждали жестокие пытки и смерть. И никакие треугольники или очищение не могли помочь избежать страшных мук.

Последователи Рисхарта Сидсуса заботились о душе, а тварный мир живёт по своим суровым законам. И чистота помыслов ещё никогда никого не спасала здесь от захватчиков. Зло способна победить лишь превосходящая сила — именно её впоследствии всегда называют добром.

Глава 7. Разные методы

Темнота не может разогнать темноту: на это способен только свет. Ненависть не может уничтожить ненависть: только любовь способна на это. Ненависть умножает ненависть, насилие умножает насилие, а грубость умножает грубость.

Мартин Лютер Кинг

Машиар Йот проснулся от ритмичного боя сотен барабанов. Грохот раздавался отовсюду, но ясновидец быстро осознал, что дело не в мистике. Ератофанцы и оноишры окружили лагерь паломников и, чтобы препятствовать дальнейшим проповедям Рисхарта Сидсуса, заглушали барабанным боем голос пророка. Простое и грубое решение, но тем не менее весьма эффективное.

Последний Мессия тоже быстро нашёл выход из ситуации, решив вместо перекрикивания устроить своим последователям длительный сеанс медитации. Рисхарт весь день поочерёдно подходил к каждому гилику, давал тому плод Древа Незнания, шептал на ухо наставления. Под вечер, когда стало ясно, что никакой паузы ночью не будет — ератофанцы и оноишры просто сменили бьющих в барабаны вояк — пророк начал так же на ушко наигрывать своим последователям усыпляющую мелодию. Постепенно он уложил спать всю паству, хотя грохот стоял такой, что казалось, проснуться должны даже мёртвые.

Подкрепившийся плодом священного дерева Машиар с опаской ожидал новых попыток утащить спящих гиликов. На этот раз они спали куда более беспорядочно, не сцепив руки с товарищами. Лёгкая добыча для хищников, которые не преминули воспользоваться удачным моментом.

Оноишрам даже не пришлось затыкать воском уши, барабанный бой успешно заглушал мелодию Рисхарта. Несколько десятков бойцов с заготовленными повязками для глаз отправились на охоту за спящими гиликами. Когда начинало светить рукотворное солнце Машиара, они защищали глаза плотной тканью, когда на землю опускалась непроглядная тьма, использовали для освещения факелы. Похитители уже убедились, что никто напрямую не причинит им вреда, а потому мистических трюков более не боялись. Людей методично выносили за пределы поляны под деревом, Машиар ничего не мог сделать.

Успев подойти к похитителям достаточно близко, Последний Мессия усыпил нескольких ератофанцев и оноишров мелодией, но захватчики за своих людей не боялись. Пусть поспят на земле, ничего страшного, утром спокойно уйдут назад в военный лагерь. А вот унесённые гилики, конечно, никуда не вернутся. Крайне выгодный размен живой силы.

К утру среди последователей Рисхарта Сидсуса недосчитали почти сотню гиликов. Пропал и Дицуда. Это было крайне тревожно, ведь не имелось ни малейших сомнений, что устроивший резню инквизитор удостоится особого внимания со стороны вожаков пришедшего к Древу Незнания воинства.

* * *

— Кричи-кричи, выродок, — облизнул губы Ерфу фан Гассан. — Кричи громко, я соскучился по человеческим воплям!

Пытки собравшихся под сенью Древа Очищения гиликов на этот раз не приносили живорезу привычного удовольствия. Последователи Рисхарта Сидсуса были столь же безумны, как сам лжепророк. Словно какое-то заклинание, они все твердили, что телесные страдания очищают душу, освобождают её от оков плоти, а потому неверные корчились от боли, но смеялись и радовались. Они приветствовали истязания, не боялись смерти и не просили пощады.

Когда одному из неверных Ерфу фан Гассан разрезал правую щёку от губы до самого уха, безумец лишь повернул голову, чтобы живорез порезал левую сторону. Когда на глазах одного гилика он разрывал на части другого, наблюдавший за пыткой просил поскорее заняться его бренным телом. Когда безумцев убивали, на лицах неверных застывали улыбки, когда в растерзанных телах специально поддерживали жизнь, чтобы гилики подольше помучались, те громко пели. Когда им выбивали зубы и вырывали языки, пленники мычали, подражая любимой мелодии Рисхарта. Столь сумасшедших фанатиков Ерфу фан Гассан ещё никогда за свою долгую жизнь не