Мечта Дракона - Мэри Гилганнон

Медленно и ласково Рианнон словно плела пальцами тонкие узоры на поверхности нежной плоти, пока все его существо не затрепетало от этих прикосновений. Потом она опустилась на колени и припала губами к тому, что доставляло ей такое неописуемое наслаждение. Вкус был и солоноватым, и одновременно сладким. Рот ее наполнился теплом.

– Я не могу... так, – простонал он, обхватив ладонями ее лицо.

Рианнон смотрела, как муж, собрав сухие листья в некое подобие подстилки, раскинул на них свой плащ. Тогда она сама быстро разделась, улеглась на это ложе и взглянула вверх, на Мэлгона, смущенного вызывающей мощью своего любовного орудия. Воспоминание о том, как его плоть занимает внутри нее все пространство, добавило теплой влаги у нее в промежности.

Мэлгон преклонил перед нею колени и, расчесывая пальцами огненные волосы, разложил пряди веером вокруг ее лица.

– Моя осенняя женщина, – прошептал он. – У нее цвет ягод, ярких листьев, инея на поверхности земли. Она будет греть меня всю долгую холодную зиму.

Потом он наклонился и поцеловал жену. Рианнон вздрогнула. Губы Мэлгона спустились ниже, лаская ее шею и плечи. Добравшись до груди, они стали более жадными, более настойчивыми. Он слегка прикусывал нежные розовые вершины до тех пор, пока они не напряглись, не затвердели. Губы его вкушали гостеприимную мякоть ее живота, ноздри вдыхали аромат рыжего треугольника волос. Когда жесткая щетина царапнула ее в паху, вызывая новый прилив желания, Рианнон закрыла глаза.

Потом горячие губы Мэлгона достигли заветного места. Губы его медленно приближались к тающему в истоме центру ее женского естества. Рианнон вздрогнула, когда его язык, как мог глубоко, проник в нее, но сильные руки Мэлгона крепко держали ее ягодицы.

Она неслась по волнам экстаза и уже не помнила ни о чем, кроме этих ласковых рук и губ, кроме темных кудрей нежно щекочущих ее бедра... Она чувствовала, как внутри у нее разгорается бешеное пламя, и языки этого пламени прыгают и пляшут, словно пламя костра на ветру.

Когда она, наконец, обессилела, муж неожиданно прервал свои ласки и перевернул ее на живот. Рианнон встала на колени, уперлась локтями в сухую листву, и Мэлгон вошел в нее сзади, врезавшись глубоко в сладостную тьму одним-единственным ударом, который сразу же вознес ее к вершинам блаженства.

Его плоть билась в ней мощным прибоем – так бьются океанские волны о берег. Острое наслаждение прописывало обоих. Мэлгон касался губами ее волос, поглаживал ладонями грудь и живот, погружал пальцы в тугие завитки между ног. Рианнон застонала и впилась ногтями в его предплечье. Тело ее из последних сил втягивало в себя входящего гостя, с наслаждением принимая его могущество. Она испытывала то неописуемое наслаждение, то почти боль. Потом, когда Мэлгон толкнул ее на листву и принялся биться в нее так, будто стремился вколотить в землю, во тьму, предшествовавшую жизни, наступило забвение.

До Рианнон словно со стороны донесся ее собственный вскрик облегчения – как крик лисицы, такой же дикий, уносящийся эхом вдаль, в чащу леса. За ним последовал победный возглас Мэлгона.

Медленно возвращались их души в распростертые посреди мирной поляны тела, теперь связанные между собой только переплетением вспотевших конечностей. Рианнон перевернулась на спину и поглядела на навес из ветвей над их головами. Сквозь него пробивались солнечные лучи, падавшие на землю неяркими бликами, смягченными тусклым старинным золотом поздней осени. Ах, если б это могло длиться бесконечно: соприкоснувшиеся души, слившаяся воедино плоть...

Мэлгон протянул руку и погладил жену по щеке.

– Рианнон, тебе не было больно?

В ответ она лишь покачала головой.

– Так любят время от времени все мужчины, – добавил он, как бы извиняясь. – Я обычно стараюсь быть поосторожнее.

Рианнон воззрилась на него в упор. Ее переполняла любовь. Как бы смог он причинить ей страдание, если его нетерпеливая страсть питала самую ее душу? Она понимала естественные порывы прекрасного мужского тела и охотно разделяла их. Более того, сама величественная суть противоположного пола, дополняя ее женственность, превращала ее в нечто действительно цельное. Вместе они творили волшебство, столь же древнее, как эти камни и этот ветер.

– Я могла бы сейчас умереть... и была бы счастлива, – молвила Рианнон.

Мэлгон рассмеялся:

– Ну до чего ж скромны твои желания, cariad. Погоди, я думаю, мы уже посадили семя будущей жизни. – Он погладил ее по плоскому животу. – Тебе носить его, тебе становиться матерью.

От этих практичных предсказаний Рианнон слегка смутилась. На какое-то время она позабыла о будущем... как, впрочем, и о прошлом. В те мгновения, когда тела их соединялись, казалось, не было на свете ничего такого, что могло бы встать между ними. Но последние слова Мэлгона тотчас вернули ее к грубой действительности.

– Разве теперь, когда у тебя есть Рин, так важно, рожу я ребенка или нет? – спросила королева.

– Знаешь, еще один сынишка – это ведь совсем неплохо... ну, или дочка. Мне бы доставило удовольствие баловать и тискать рыжеволосую малышку, похожую на тебя. – Мэлгон протянул руку и намотал прядь рыжих волос себе на палец. Глаза его сделались серьезными. – Хотя, потеряв первую жену во время родов, я теперь очень боюсь за тебя. Ты совсем еще молода, так что если не забеременеешь сразу, это даже к лучшему.

Рианнон облегченно вздохнула и положила голову на грудь мужа. Он так добр к ней. Она так любит его.

Глава 15

– Мэлгон! – Тревожный возглас ворвался в его сновидение. – Гонец у ворот!

Король поднялся и зарычал от боли: даже по прошествии трех дней после охоты боль в мускулах давала о себе знать. Он закутал Рианнон в одеяла, затем поднялся с кровати и зашагал по холодному полу, чтобы отпереть дверь.

– Простите, что разбудил вас, милорд, – при виде обнаженной фигуры своего владыки часовой виновато поежился, – но там человек, который называет себя посланником короля Фердика. Мне не хотелось в столь позднее время впускать незнакомца, но он настаивает на немедленной личной встрече с вами.

– Разыщи Гаврана, – приказал Мэлгон. – Он должен узнать своего земляка. Если гонец ему знаком, пропусти его в крепость.

Воин поспешил исполнять повеление, а король отыскал на полу свои вещи и начал одеваться.

Рианнон высунула нос из теплых одеял:

– Что там такое?

– Гонец от Фердика.

– Что случилось?

Мэлгон пожал плечами, натянул сапоги и вышел из спальни.

Рианнон села на край кровати и задрожала, как только теплые покровы соскользнули с ее плеч. Теперь, окончательно проснувшись, она не могла избавиться от предчувствия, что случилась беда. Прохладный сырой ветер задувал в окно, и ставень зловеще хлопал по стене. Она сорвалась с места и подбежала к стулу, на котором висело ее платье.