Марикита - Поль Феваль-сын

– Вы можете нечаянно пораниться этими игрушками; напрасно их доверяют таким недорослям. Отдайте-ка их мне.

С этими словами он взялся за оба клинка и резким рывком выдернул их из рук противников. Затем граф спокойно сломал их о колено.

Задиры побелели от ярости.

– Я сын Жоэля де Жюгана! – завопил один.

– А я – сын Пинто! – объявил другой.

– Сожалею, что оставил вас сиротами, – сказал Лагардер. – Но позвольте дать вам совет: избрать в жизни другой путь – не тот, которым следовали ваши достопочтенные папаши.

– Шпаги! Отдайте нам шпаги! – прохрипели они в приступе ярости.

Лагардер обернулся к протрезвевшему от всего этого Кокардасу и к Паспуалю, проверявшему пальцем остроту своего клинка.

– Ну-ка, выставьте весь этот сброд за дверь. И по возможности, без шума, – проронил он. И добавил, повернувшись к оруженосцам: – Счастливого пути! И впредь – для вашего же блага – убедительно прошу увеличить разделяющее нас расстояние.

Но Ив де Жюган был бретонец – а, следовательно, упрям как осел. Несчастный вбил себе в голову, что именно он должен убить Лагардера. Дабы исполнить свой замысел, он, не имея другого оружия, выхватил пистолет. Эфес чьей-то шпаги обрушился на его запястье, и пистолет выпал из руки юного наглеца. Незамедлительно вслед за этим он получил пониже спины сильнейший пинок, и отпечаток кованого сапога Кокардаса украсил собой потертые штаны Жюгана-младшего.

– Какого черта! – заорал гасконец. – Почему эти сопляки околачиваются здесь, почему они прогуливают школу?.. А ну, убирайтесь отсюда, а не то еще не так достанется!

Шаверни встал рядом с Анри, и оба единым жестом скрестили на груди руки. Видя, что ни тот, ни другой не обнажают шпаг, бретеры попытались, было, напоследок сохранить лицо.

– За что же нас выставляют отсюда? – начал Жандри. – Мы никого не трогали, и если нам хочется остаться, так это наше дело.

– Карамба! – поддержал его Морд. – Пусть кто-нибудь попробует согнать с места дворянина вроде меня!

Он вышел на середину зала, уперев руки в бока, высоко вздернув нос и хвастливо усмехаясь.

– Тебе хочется остаться здесь – изволь! – произнес чей-то голос. – Вот это не даст тебе двинуться с места…

В воздухе просвистела веревка и обмоталась вокруг тела Морда; последний, испустив дикий вопль, рухнул на пол, напоминая аккуратно обвязанную хозяйкой колбасу.

Баск, метнувший лассо, привязал веревку к кольцу, вделанному в стену, и, распахнув настежь дверь, обернулся к бретерам со словами:

– Вы видели, что ожидает каждого из вас в случае неповиновения? Вон из моего дома, иначе я привяжу веревку не к этому кольцу, а к ветке дерева, а на ней можно повиснуть и вверх ногами…

Кит подчинился приказу первым и стремглав бросился в дверь. Он показал дорогу остальным. Толкая друг друга, бандиты покинули владения прекрасной басконки.

IV

КОКАРДАС – УЧИТЕЛЬ ТАНЦЕВ

Каталанец, пойманный в ловушку, отбросил всю прежнюю спесь и молча боролся со своими путами. Добившись совсем не того результата, на который рассчитывал (веревка затянулась еще туже), он решился попросить, чтобы его развязали.

Лагардер не обращал на него ни малейшего внимания, чрезвычайно занятый разговором с Шаверни, Лаго и Паспуалем. Ответить ему мог лишь Кокардас, а он, как вы понимаете, не упустил случая позубоскалить.

– Не бойся, плутишка; раз ты хочешь в Париж, так мы тебя туда доставим. Мне, кстати, кажется, что тот, кто тебя так хорошо зашнуровал, хочет показывать тебя по дороге, как ученого медведя… Ловко придумано, ничего не скажешь, и я так и быть одолжу ему свою шляпу, чтобы собирать в нее деньги… Тысяча чертей! Тебе не поздоровится, если публика будет недовольна!

Сам вид гасконца приводил Морда в бешенство – каково же ему было терпеть все эти наглые выходки.

– Будь я медведем, я бы от тебя и мокрого места не оставил, не поглядел бы, что ты такой верзила, – проворчал он.

– Разрази меня гром, да этот верзила попросту разорвал бы тебе пасть! Поосторожнее в выражениях, не то ты у меня попляшешь!

– Нашел чем испугать!

– Значит, ты меня не боишься? Плутишка у нас смельчак! Так, может, ты еще и не веришь, что я смогу заставить тебя танцевать? Может, я, по-твоему, лгун? Ну нет, у меня, знаешь ли, есть свой особый секрет, чтобы быстро обучить любого этому делу.

– Оставь свой секрет при себе, болван!

– Болван?! Тысяча чертей!.. Этот паршивый мальчишка назвал меня болваном!.. Вот как? Ну что ж, пожалуй, я раскрою тебе этот секрет: занятия у меня бесплатные, и пора их начинать, дружочек ты мой!

Гасконец рывком поставил Морда на ноги, вытащил свою шпагу и ее кончиком пощекотал икры испанца; тот стал инстинктивно поднимать то одну, то другую ногу. Однако острие шпаги двигалось так быстро, что бедняге не всегда удавалось избежать укола.

– Ага, черт побери! – торжествующе заорал Кокардас, ехидно глядя на врага. – Петронилья свое дело знает. Я же говорил, что ты у меня попляшешь!

Лагардер и Шаверни не смогли удержаться от смеха при виде этой сцены. Однако Антонио Лаго, обладавший в высшей степени практическим умом, смотрел на это не как на развлечение. Идея гасконца показалась ему восхитительной. Несколько дополнительных штрихов – и она тут же послужила делу.

– Господин граф, разрешите мне помочь Кокардасу, – произнес он. – Я уверен, что эти мерзавцы пришли сюда не просто так, и нам нужно узнать их цель. Мне пришла в голову одна мысль насчет того, как добыть у нашего пленника все необходимые сведения, так позвольте же мне…

– Хорошо, – сказал Лагардер. – Только не мучай его слишком.

Лаго отвел Кокардаса в сторону и что-то сказал ему на ухо. Видимо, тема их беседы была чрезвычайно смешной, если судить по веселости гасконца.

В это время в зале появились услышавшие подозрительный шум госпожа де Невер, Аврора и Флор. На их лицах отражалась тревога.

– Анри, что случилось? – спросила мадемуазель де Невер. – На вас кто-то напал? Надеюсь, никого не ранили?

– Успокойтесь, Аврора, – произнес граф.

– Господи, а это еще кто?

– А это, черт его подери, мой ученик, – с шутовским видом провозгласил Кокардас, снимая свою шляпу и склоняясь так, что его хребет сложился под острым углом. – Я буду иметь честь преподать ему в вашем присутствии очередной урок танца и надеюсь, что присутствие зрителей заставит этого бездельника работать лучше, чем он это делал только что.

Глаза каталанца растерянно забегали, он переводил тоскливый взор с одного лица на другое. Гасконец уселся на табурет и приветствовал беднягу таким саркастическим тоном, что тот задрожал от ужаса.