Охота за оружием. Неизвестные страницы Холодной войны 1945–1991 - Александр Борисович Широкорад

работе автопилота по каналу крена. Ракета приводнилась на 15,5-й секунде полёта в 1640 м от места пуска. Последующие два пуска 24 и 27 февраля были более удачными: ракеты пролетели 5240 м за 34,8 с и 5190 м за 33,5 с.

На третьем этапе заводских испытаний стреляли теми же БКС с ПРД-19М и маршевым двигателем от «Щуки-Б», но теперь был установлен и полный комплект систем наведения от «Щуки-Б», а также автопилот АПЛИ-5 от новой ракеты КСЩ.

Все 4 пуска, проведенные в марте 1956 г., были удачными. В ходе пуска 27 марта 1956 г. была достигнута максимальная дальность полёта 15,1 км, время полёта составило 78 с.

По итогам трёх проведенных этапов экспериментальных (заводских) испытаний можно было сделать заключение, что прототип ракеты КСЩ – изделие БКС – летает нормально: стартовый двигатель ПРД-19М обеспечивает надежный старт изделия БКС с береговой ПУ разработки ГСНИИ-642; бортовая аппаратура в целом функционирует так, как от нее требуется (за исключением отказа в работе автопилота в пуске № 4 13 февраля 1956 г.) и обеспечивает выполнение заданных параметров стрельбы – дальность, высоту и время полёта.

Данные крылатой ракеты КСЩ

Уже в апреле 1956 г. на полигон «Песчаная Балка» стали поступать первые образцы ракет КСЩ. Ничего общего у них с изделиями БКС не было, разве только боевые части с системой их отделения от корпуса ракеты при приводнении, да стартовые двигатели.

Характерным для ракет КСЩ было то, что они поступали на полигон в разобранном виде – в семи контейнерах и ящиках, основных из которых было четыре: контейнер со «среднехвостовой» частью ракеты со сложенными консолями крыла[50], контейнер с носовой частью ракеты и контейнеры с боевой частью и стартовым двигателем. Ни до, ни после такого на полигоне не было: раньше комплекты ракет прибывали только в двух контейнерах: собственно ракета и стартовый двигатель или стартовый агрегат.

Двигатели АМ-5А на ракеты КСЩ попадали не с завода-изготовителя. Сначала они честно отрабатывали свое на самолётах Як-25. Но после того как они вырабатывали свой ресурс на самолётах, их демонтировали и перебирали. После этого двигателям давался дополнительный пятичасовой ресурс, и они устанавливались на ракеты КСЩ.

Ракета КСЩ поразила испытателей объёмом лючков различной величины с очень замысловатыми запорами хеншелевской конструкции. Если снять все до единого лючки, то ракета бы выглядела как ракета. На КСЩ находилась масса торчащих, выступающих частей, например, громоздкий бортовой электроразъем, интерцептор со своими держателями, полуоси, с помощью которых на ракете крепились специальные многокилограммовые так называемые «башмаки», выполненные из стали и бронзы (приспособления для скольжения ракеты по направляющим пусковой установки при старте). Это тоже фантазия М. В. Орлова. После старта ракеты эти «башмаки» тут же сбрасывались. Такого потом не было ни на одной конструкции испытываемых ракет.

Особенно импозантно выглядела ракета, вернее, её носовая часть, в телеметрическом варианте. Испытатели телеметрические ракеты называли между собой «коровами». И было за что.

Стартовый двигатель ПРД-19М тоже не отличался простотой и изяществом своих линий. Достаточно было увидеть передние узлы крепления стартовика к корпусу ракеты.

Ю. С. Кузнецова, впервые попавшего в монтажный цех, где собирались ракеты КСЩ, поразило наличие посреди зала двухсотлитровой бочки со спиртом. Рядом с бочкой на цепи, один конец которой был намертво прикован к стене, висела металлическая матросская кружка. «С нашей стороны, – вспоминает Юрий Сергеевич, – послышались вопросы типа «Что все это означает? Для кого или для чего бочка выставлена на всеобщее обозрение? Для чего кружка на цепи?» и т. д. На наши вопросы чуть ли не все присутствующие в зале гражданские и военные специалисты с полной серьезностью стали объяснять, что бортовая аппаратура ракет и приборы контрольно-проверочных пультов ну никак не хотят нормально функционировать, если их многочисленные электроконтакты систематически не протирать спиртом. А кружка на цепи потому, чтобы её никто не присвоил себе, ибо такие случаи уже были. Ну, надо, чтобы бочка со спиртом стояла на самом бойком месте, так надо! Удивило то, что практически все без исключения, кто готовил ракету к пуску, дружно, по несколько раз в день старались «промыть» подотчётные им контакты.

Итог подвел нам ротный остряк Г. Ионов. Он сказал: «Мужики! Все правильно! Действия всех присутствующих должны соответствовать названию головной фирмы!» А ведь и верно! Аббревиатура «ГСНИИ-642» употреблялась только в секретных и совершенно секретных документах. Открыто фирма именовалась как «почтовый ящик 4096». С лёгкой руки Г. Ионова теперь фирма стала именоваться как «почтовый ящик водка-спирт» (40 – столько градусов в водке, 96 – в спирте). Долгое время это словосочетание использовалось в общении промышленников и военных, пока п/я 4096 не превратился в п/я А-1233».

Технологический процесс подготовки ракет к пуску был сложным и громоздким. Очень много времени уходило на проверку бортовой аппаратуры. Сначала это делалось на автономных стендах. После того как убеждались, что все приборы и агрегаты функционируют нормально, их устанавливали обратно на ракету, и производились новые проверки, так называемые комплексные.

Затем ракета доставлялась на стартовую позицию, перегружалась на пусковую установку, и комплексные проверки бортовой аппаратуры и агрегатов продолжались уже при работающем на различных режимах маршевом двигателе.

Благодаря таким комплексным проверкам процент отбраковки приборов и агрегатов был довольно высок (в основном приборов). Сказалась довольно низкая эксплуатационная надежность элементной базы приборов и агрегатов того времени.

Много времени уходило и на так называемые механические проверки. Как уже было сказано, ракеты на полигон доставлялись в разобранном виде – в контейнерах и ящиках. После сборки ракеты попадали на специальный нивелировочный стенд, где с помощью нивелиров и теодолитов по реперным точкам оценивалась правильность сборки ракеты в единое целое и положение отдельных частей ракеты относительно друг друга. Хорошо, если сборка получалась с первого раза. Если нет, то требовалось длительное время и умение, чтобы соблюсти все требования нивелировочной карты ракеты.

Сложнейшей была и операция по определению практического центра тяжести ракеты (с ПРД и без него). Для выполнения этих операций использовался очень громоздкий качающийся центровочный стенд. После выполнения всех практических действий (сюда входила и операция по взвешиванию ракеты на двух весах трёхтонной грузоподъёмности) следовали весьма сложные математические расчёты с использованием арифмометра типа «Феликс».

Точное знание места расположения центра тяжести ракеты требовалось для того, чтобы правильно навести тягу стартового двигателя относительно центра тяжести. Линия тяги должна была проходить на 35–40 мм выше центра тяжести. Достигалось это с помощью регулируемых по высоте задних узлов подвески стартового агрегата – устанавливался требуемый так называемый «размер S» (в среднем он никогда практически не выходил за размеры от 125 до 135 мм).