Набор преисподней (СИ) - Рицнер Алекс "Ritsner"

— Что ты такой упертый? Тебе в лом, что ли, сказать?

— Переадресовываю.

— Что?

— Вопросы тебе твои переадресовываю. Тебе в лом, что ли, сказать?

— Это личное.

— Тогда это тоже.

Архипова поворачивается назад. Вылезает из-за парты. Громко шушукается со своими подружками, отвлекает от текста. Стах цокает на них заранее. Архипова к нему возвращается:

— Ты ему не скажешь?

— Что именно?

— Ты же вроде адекватный. Умеешь секреты хранить?

— «Вроде»? — усмехается.

— Рыжий, ну пожалуйста.

— В десятом. Очень важная информация, совершенно секретно.

— А на каком он профиле?

Стах отрывается от текста, уставляется на нее, обличительно щурится.

— Сколько вопросов?

— Что?

— Еще сколько?

— Ну… немного.

— Один — и хватит.

Архипова замирает на несколько секунд.

— А у него девушка есть?

— Чего?.. — Стах уставляется на нее, как будто она с другой планеты к нему прилетела. Серьезнеет: — Спросите сами. Я не передатчик.

— Блин, рыжий, тебе трудно, что ли?

— Вы познакомиться хотите? Вперед.

— А он не?..

— Чего «не»?

— Ну, согласится?

— Мне-то откуда знать? — усмехается, задетый — разговором, интересом к Тиму.

— Рыжий, а познакомь нас. Пожалуйста.

— Уже «вас»?

— Вы все равно после уроков останетесь.

— Вы-то откуда знаете?

— Я с тобой за одной партой сижу.

— Ловко, — усмехается. — Подслушивать — неприлично, ты знаешь?

— Стах, пожалуйста.

— Я подумаю.

Архипова вздыхает на него, выбирается из-за парты — резко. Видно, тоже чем-то задетая. Уходит к подружкам за поддержкой. Стах пытается вникнуть в поганую биологию десятый раз. Закрывает учебник.

Стах не совсем отсталый, он понял: Тим им нравится. Он почти уверен, что девушки у Тима нет. И знает только, что у него «с барышнями сложно». Только здесь — к ним не надо искать подхода. Они сами найдут.

Стаху очень хочется сказать, что ему завидно. Но ни хрена ему не завидно. Он жадничает. Сейчас бы еще с кем-то Тима знакомить.

II

Во вторник Стах ответа не дает. Уходит раньше, чем его ловят. А куда — девчонки не знают. И хорошо.

Злость приводит в порядок. Стах снова владеет собой, языком и темой. Не краснеет, не отвлекается. Тим заметно стихает — и ленится вникать. Но Стах терпеливо раскладывает по полочкам одно и то же снова и снова.

— Арис?..

— Слушаю тебя.

— Давай… по домам? У меня сегодня мозг не работает…

Стах вместо ответа начинает собираться. Тим идет за ним поникший вдоль пустого коридора и угнетенно молчит.

III

Стах говорит уже по дороге домой:

— Ко мне сегодня подошла одноклассница, расспрашивала о тебе.

— Чего?.. — теряется Тим.

— Познакомиться хочет. И она не одна, — усмехается.

— Со мной?.. — не верит.

— Ну не со мной же, — тянет. Щурится обличительно: — Стал бы с кем-нибудь из них встречаться?

Тим задумчиво стихает — всерьез. Как будто обдумывает, кто ему нравится. Стах усмехается и отворачивается, а Тим выдает:

— Я сейчас пытался вспомнить, как выглядит хотя бы одна девочка из твоего класса…

— И как успехи?

— На уровне физики.

Стах смеется. Облегченно, наверное.

— Так что? Знакомить?

— Зачем?.. — не понимает Тим.

— Не знаю. Зачем люди знакомятся?

— А она… ну… серьезно «расспрашивала»?..

— Да. Хотела знать, есть ли у тебя девушка. Признавайся, Котофей: ты ее прячешь?

Тим улыбается:

— Ага, под кроватью…

— Это из порно-журнала? Не считается.

— У тебя под кроватью порно-журналы?..

— Книги по термодинамике считаются? У меня из журналов только научно-популярные.

— Тебя заводит это?.. — спрашивает тихо.

— Конечно. Только и читаю, как электроны возбуждаются.

Тим прыскает.

— Дурак…

Они проходят несколько метров в неловком молчании. Тим говорит тише:

— Вообще-то, журналы — не мои, а папины… вместе с дисками.

— Ты поэтому домой спешишь? — усмехается.

— Нет… — Тим смеется.

— Я порно видел один раз. Это было в комнате Сереги. Уж лучше бы я мимо прошел…

— Один раз?..

— Я нахожусь под контролем двадцать четыре на семь. Мне интересоваться чем-то, кроме науки, опасно для жизни, — усмехается.

— Хочешь посмотреть?..

Разговор выходит до одури неловкий. И хохочется не потому, что смешно, а потому, что чувствуешь себя уязвленным. Стах уставляется на Тима больше с весельем, чем со скепсисом. Говорит:

— Я подумаю.

— Подумай.

О, он еще как подумает. У него впереди целый вечер. И потом еще вагон времени. Уж лучше бы Тим не предлагал. Стаху и так сосредоточиться сложно, а теперь он будет гадать, к чему Тимово «посмотреть». И не решится просто потому, что с ним.

IV

И не решится… Стах замирает у порога в чужую квартиру. С рюкзаком наперевес. Тим не пришел сегодня, и саднит внутри — Стах не понимает, отчего.

Тим открывает полураздетый, спросонья. Щурится на свет болезненно. Трет пальцами глаза, зевает. Оставляет одного. Стах не может спросить у него, почему он не пришел. Наверное, потому, что знает ответ заранее. Провожает взглядом вглубь квартиры, за дверь его комнаты. Запирает за собой. Скидывает ботинки.

В Тимовой комнате до одури знакомо пахнет — севером. Горчащей, чуть сладкой прохладой. Тим забрался под одеяло — лежит, отвернувшись к стене. Стах снимает куртку здесь, она валится из рук на пол. Он, как загипнотизированный, крадется ближе, к кровати, ложится рядом. Обнимает.

Тим снова не может улечься и прижимается — слишком, и елозит — до мурашек, до желания, до окатившего дурмана. Стах чувствует, как его пальцы — щекочут кожу на тыльной стороне ладони, и слышит, как он тихо выдыхает: «Арис». Его накрывает, и наружу расплескивается раскаленным.

Он открывает глаза в темноту. Тяжело дышит. У него пылают лицо и уши. Он пылает сам. Осознает, что только что — снилось. Так реально, как будто было взаправду. Ну… судя по ощущениям, кое-что точно было. Стах кусает подушку. Кранты. Приехали.

V

Он запирается, скидывает с себя нижнее белье, включает прохладную воду, где-то между ледяной и теплой. Садится на дно ванной под душ, обнимает руками колени. Капли колотят по голове — и не могут смыть ни сна, ни желания, ни стыда. Стах горит — и не может перестать. Не представляет, как смотреть Тиму в глаза. Не может найти для себя ни оправданий, ни объяснений.

— Аристаша, что ты там делаешь? — мать стучится в дверь. — Зачем ты заперся?.. У тебя все в порядке?

Не в порядке. Он — не в порядке. Не в порядке. Не в порядке. Нет.

— Аристаша?

Он судорожно соображает, что ей соврать, а она начинает ломиться — может, переживает, что он грохнулся в голодный обморок. Он разлепляет потемневшие ресницы, проводит руками по волосам, убирая их назад.

— Стах, да что такое ты там делаешь?

Ну как сказать? Поприличней. Можно: «Я лучше, чем ты думаешь». Или нельзя. Скорее всего, нельзя.