Назад в СССР 2 - Рафаэль Дамиров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бл*ть! — я с остервенением потер глаза, будто хотел проснуться.
Но это не сон, Зверева мертва. Зина мертва. Они работали вместе. Далеко ходить не надо, чтобы понять, что убийца их обеих знал и, скорее всего, работал вместе с ними. Черт! Илья…. Если это ты, я тебя убью…
Заметив мою бледность, Федя проговорил:
— Не переживай, Андрюх. Приедут москвичи и разберутся. Там, говорят, лучшую команду собрали. Ту самую, что по Мосгазу работала.
— Ага, разберутся. Не всегда, Федя у нас в Союзе приговоренные осуждены за свои делишки. Ошибочки бывают сплошь и рядом.
— Да ты что? Думаешь расстреливали невиновных? Не может быть.
Федя буквально с лица спал, будто я про его родного отца что-то нехорошее говорил.
— Не думаю, а знаю. Никто этого афишировать не будет. Расстреляли по-тихому, не он оказался. Следующий пошел… Всегда так было и долго еще будет.
— Ты что такое говоришь? Не было такого!
— Эх, Федя. Как бы я хотел в это верить. Не буду спорить. А ты что пришел-то? Про Илью рассказать? Спасибо, что предупредил.
— Не только. Вот, — Погодин протянул дактокарту, — только что пальцы Илье откатали. Сверь, пожалуйста, с теми, что на бутылке шампанского…
Я взял в руки белый листок с черневшими отпечатками. В шапке рукописная надпись: Трошкин Илья Григорьевич, 1940 года рождения. Ладони мои стали липкими. Сердце неприятно защемило.
— Конечно, сейчас проверим, — я повернулся и громко крикнул на весь коридор. — Витя!
— Чего? — отозвался тот откуда-то из лаборатории.
Я пошел на голос и нашел его, он сидел и корпел над отрезками светлой дактилопленки. Специальная хрень с липким желатиновым слоем, на который копируются выявленные следы. Он снял на нее следы с бутылки и теперь рассматривал их под лупой. Хотя по методе копировать можно только в крайних случаях, если есть возможность, то перефотографировать следы необходимо непосредственно с объекта-носителя, но на практике гораздо было удобнее работать с компактными отрезками прозрачной желтоватой пленки, чем с кружками, бутылками и другими подобными уликами.
— Витя, вот дактокарта подозреваемого по убийству. Проверь, пожалуйста по-быстрому. Это его следы на бутылке?
— Уже нашли? — присвистнул Драгунов. — Быстро! Давай посмотрю…
Витя положил дактокарту рядом с отрезками. Поставил на нее зерновую лупу на подставке. И на следы — вторую. Такие лупы эксперты-дактилоскописты использовали и в мое время. Изначально они предназначались для проведения биологических и исследовательских работ, рассматривания мелких предметов. Специальный ободок в нижней части лупы не позволяет рассыпаться зерну. Основная сфера ее применения была очистка семян и отбор элитных зерен. Но такие лупы намертво прижились в криминалистике, напрочь вытеснив специальные криминалистические, на неудобной рукояти и громоздкого вида.
— Хм… — Витя таращился то на следы, то на дактокарту.
— Ну что там? — мое сердце готово было выпрыгнуть от нетерпения.
— Узор интересный. Двойные встречные петли. И вот еще… На другом пальце ложный завиток. И в следах такие есть. Но это все общее совпадение, сейчас по частным признаком гляну… Да. Это он.
У меня все внутри оборвалось:
— Точно?! Ты хорошо посмотрел?!
— Сам глянь. Вот… Тут островок и тут, тут окончание и начало линии — и тут. Вот крючок, опять же — нечастый признак. Видно и там, и там. И много еще совпадающих признаков, которые в своей совокупности образуют индивидуализирующий комплекс признаков, позволяющий утверждать, что следы рук, обнаруженные на бутылке, произошли от гражданина Трошкина. Хм… Попался, гад! Надо же… Фамилия такая несерьезная, а столько женщин убил…
— Справку напиши… — глухо выдавил я.
— Чего?
— Справку напиши о совпадении. Срочно.
— Тебе-то это зачем? Пусть опера направление сначала притащат, я его, как положено, в журнале исследований зарегистрирую, потом…
— Пиши справку, бл*ть! — хлопнул я по столу кулаком.
Витя аж подскочил:
— Да ладно, ладно. Сейчас набью. Делов-то. Так бы и сказал, что очень нужно. Чего кричать-то.
Витя уже торопливо заправлял два листа с прослойкой копирки в пишущую машинку. Выровнял каретку и застучал по клавишам. Через несколько минут в руках у меня была справка с печатью и подписью старшего эксперта Драгунова. Я схватил ее и выскочил из лаборатории, за мной семенил Погодин.
— И стряси с них направление! — крикнул вслед Витя. — Я строчку пустую в журнале оставил для его регистрации…
Но мне уже было на все пофиг. В голове стучала лишь одна мысль. Если это он — убью гада… Я обязан посмотреть в его глаза лично. Он должен мне сказать все сам. Иначе я не поверю…
— Где Трошкин? — бросил я на ходу.
— Так у меня в кабинете. Там с ним наши беседуют. Пока москвичи не приехали, Илью там допрашивают.
Я распахнул дверь восьмого кабинета. За столом сидел начальник розыска — угловатый седой мужик. Рядом два опера помельче. Посередине кабинета в стул вжалась худенькая фигурка Трошкина. Он обернулся. Глаза красные и потухшие.
— Прости, Андрей… — дрожащими губами выдавил Трошкин — Это я виноват…
— Ах ты, тварь! — я кинулся на него.
Глава 19
На моей спине повис Погодин. Я крутанулся и без труда скинул его с себя. Но в меня тут же вцепились две пары рук — подоспели сидевшие здесь же, в кабинете, опера.
— Петров! — заорал начальник розыска. — В чем дело?! Какого черта ты на него накинулся?! Держите его, не отпускайте!
— Он убил Рогову и Звереву и, возможно, еще других! — захрипел я, борясь с операми.
Один из них был явно тяжелее меня раза в полтора. Второй — как я. Вмазать бы им, да нельзя. А так просто их не стряхнуть.
— Ты что, Андрей! — крикнул Трошкин. — Как ты мог такое подумать?!
— Твои пальцы на бутылке из-под шампанского, свеженькой, я прямо сверху ее в мусорном ведре нашел. Ты был у Зверевой вчера! — рявкнул я на него. — Признавайся!
— Так я этого и не отрицаю… Я уже товарищам милиционерам рассказал, что приходил вечером к Раисе. Мы посидели. Выпили немного. Мы с ней уже неделю, как встречаемся. Я тебе просто не успел сказать.
— Что?… — опешил я и замер, опера, почувствовав это, ослабили хватку.
