Дорогой враг - Кристен Каллихан

не могу спросить, потому что, как уже было сказано, я отказываюсь говорить об этом инциденте. Мне тяжело не думать об этом, но я справляюсь. Чаще всего. Время от времени возникают вспышки воспоминаний — как хорошо было лежать на нем, как вкусно он пах, или пьянящее чувство, которое я испытывала, когда слышала глубокий рокот в его груди во время смеха. Эти досадные фрагменты памяти я отбрасываю так быстро, как только могу. Однако они беспокоят меня. В основном меня беспокоит то, насколько приятно было обнимать его.

Но в темноте ночи, когда я остаюсь одна, съежившаяся под одеялом и слишком сонная, чтобы бороться с этими мысли, тонкая струйка сожаления медленно крадется по мне. Находиться в объятиях Мейкона было так спокойно и уютно. Впервые в жизни я почувствовала себя важной. И на слишком короткий миг это было идеально.

Кроме того, есть еще Сэм. И я точно знаю, что не увижу ее, пока ей не надоест прятаться из-за чувства вины и стыда и она не будет готова к тому, чтобы ее нашли. Сейчас ситуация еще хуже, чем когда она исчезла на месяц после того, как потратила деньги, отложенные на семестр обучения, на выходные в Вегасе со своими подругами. Тогда еще был жив папа, и он чертовски разозлился. Сэм вернулась, только когда у нее закончились деньги и только потому — я в этом уверена, — что знала, что папа не убьет ее.

Когда дело касается Мейкона, у нее нет таких гарантий.

Боже милостивый, она продала его доверие и в прямом смысле безопасность. Я знаю, что именно поэтому она сбежала. Часы, скорее всего, были импульсивной кражей, как быстрый способ получить наличные. Тьфу. Все словно перевернулось с ног на голову. Я хочу защитить хрупкое сердце мамы так сильно, как никогда прежде. Но я также хочу отомстить за Мейкона. Не хочу оставлять его одного с этим. Если бы в семнадцать лет мне кто-то сказал, что я буду защищать Мейкона Сэйнта, то я бы расхохоталась и назвала их лгунами. Сейчас? Черт возьми, понятия не имею. Та обиженная и поющая девушка из видео внутри меня говорит убираться отсюда к черту и обезопасить себя. Взрослый же человек во мне молвит, мол, возможно, Мейкон не так уж и плох. Может, он мог бы стать… кем? Другом.

Я мотаю головой, напуганная и чертовски смущенная. Надо работать. Работа всегда помогает.

Мы погружаемся в своего рода рутину. Мейкон занимается своими делами — какими бы они ни были, — а я планирую меню и, получив согласие Мейкона, приступаю к посадке огорода вдоль края участка. В этом месте уже растет много лимонов, авокадо и оливковых деревьев, разбросанных вокруг. И я использую эти дары природы как можно больше.

Направленность моей работы в качестве помощницы не пестрит разнообразием: я либо хожу по магазинам, покупаю лекарства Мейкону и все остальное, либо приношу еду. Но по большей части я отвечаю на звонки. На много звонков. А Мейкон не очень-то хочет отвечать хоть на один из них. Так я стала королевой неубедительных оправданий.

Помимо его проблем у меня есть своя личная, с которой я должна разобраться как можно быстрее. Я ищу Мейкона и нахожу его на кухне, выливающим чашку кофе.

— У меня проблема, — выпаливаю я без предисловий.

— О? Это связано с сексом? — Приподняв бровь, Мейкон прислоняется к столешнице. Он достаточно высокий, чтобы его зад опирался на нее. Идеальная высота для того, чтобы он мог усадить женщину на этот прохладный мрамор, раздвинуть ее ноги и…

Да что с тобой не так? Перестань думать о сексе, бесстыдница. Дрожь пробегает по моим плечам, и я отбрасываю эти мысли прочь. Не думай об этом, не думай, не думай. Слишком много нежелательных мыслей заполняют голову, отчего становится все труднее отгородиться от темы, которую мне не хочется обсуждать.

— Определенно. Мама продолжает писать мне. Она хочет знать о моей новой работе и задает вопросы.

— Так ответь ей. — Мейкон наливает кофе и протягивает его мне. — Или ты затрудняешься с тем, что должна сказать?

Я мотаю головой.

— Нет, я скажу ей… кое-что. Не думаю, что прямо сейчас, но я ей позвоню. Дело в том, что я обещала ей праздничный обед.

Мейкон молчит и смотрит на меня из-под своих прямых бровей.

— Ты готовила ей бранч, когда я впервые написал тебе.

— Я так и не закончила. — Ставлю чашку на стол. — Я хочу поехать домой и устроить бранч с макияжем.

— Теперь это и твой дом, — тихо произносит Мейкон. — Устрой бранч здесь.

Мой дом? Я совсем не чувствую этого.

— Здесь? Тебя бы это устроило?

В его темных глазах нет хитрости.

— А почему бы и нет? Мне нравится твоя мама.

— Знаю. — После того как он подружился с Сэм, Мейкон постоянно находился у нас дома. Мама приютила его, как бездомного щеночка. Для него всегда было свободное место за нашим столом. Даже когда он вел себя со мной как засранец.

— Вам двоим нужно отбросить вашу упрямую гордость и преодолеть раздор, Делайла, — сказала мама, когда я пожаловалась. — Если этому мальчику время от времени нужно убежище от семейных проблем, я не собираюсь отказывать ему, только потому что он тебе не приглянулся.

По сей день я понятия не имею, почему она считала визиты Мейкона убежищем для него, учитывая, что его любимым занятием в моем доме было приставать ко мне при каждом удобном случае.

Я отбрасываю эти воспоминания в сторону. Если я буду прокручивать их слишком долго, то мне захочется запустить в него свою кружку. Теперь я вынуждена жить со своим заклятым врагом. Прошлое должно остаться в прошлом.

Мейкон хмуро смотрит на меня, будто что-то обдумывает в своей голове. Может, он тоже что-то вспоминает. Порой мне становится интересно, каким он видит наше прошлое. Думает ли он о себе как о жертве? Допустим, иногда он ей и был.

Как бы то ни было, он скрещивает руки на груди и спокойно смотрит на меня.

— Перестань искать повод для ссоры и позвони своей маме, Картофелька.

Так доминирующе… Я прикусываю губу и качаю головой.

— Хорошо, тогда готовься к вторжению.

Мейкон поднимает свою чашку, как бы отдавая мне честь.

— Жду не дождусь.

* * *

Днем позже мама и ее лучшая подруга ДжоДжо врываются в дом Мейкона с удивленными глазами и разинутыми ртами.

— Что ж, — говорит моя мама, — теперь я понимаю, почему ты отказалась от поездки по Азии и