Живая мишень - Тед Белл

Чертовски хороший был полицейский, в конце концов.

25

Майами

Черный «Линкольн» свернул с главной дороги, которая походила на полноводную реку из-за бескрайнего вечернего движения автотранспорта, на Коллинз Авеню, а затем на длинную подъездную аллею одной из лучших гостиниц Майами-Бич. Ландшафтные огни, скрытые в цветущем кустарнике у гостиницы «Фонтенбло» и в вершинах королевских пальм вдоль аллеи, бросали зеленоватый оттенок на вереницу чуть ли не соприкасающихся друг с другом лимузинов, ползущих к входу.

Стоку эта блистательная сцена напомнила картину из детства, когда он смотрел фильмы с Фрэнком Синатрой. Вот это было время. Фрэнки и Рэт Пэк были настоящими счастливцами, — они жили в те замечательные дни, когда даже самому отъявленному негодяю не приходило в голову убивать невест в подвенечных платьях на ступенях церкви. Так по крайней мере думал Сток, пока они с Россом выходили из «Линкольна». Жаркий воздух накрыл его так, словно он врезался в стену.

Сток постучался в окно со стороны водителя, и Тревор опустил стекло, высвободив из окна вихрь ледяного воздуха. Снаружи воздух был густым, липким, горячим. От статического электричества волосы на предплечьях Стока стояли дыбом.

— Ну ладно, Проповедник, слушай сюда. Наша сегодняшняя программа. Мы с Россом сейчас топаем в большой бальный зал и чешем языком с богатыми и знаменитыми. Ну, еще пожуем какого-нибудь несъедобного деликатесного цыпленка. А может даже вычислим на танцплощадке подозреваемого в убийстве, пока он будет отплясывать ча-ча-ча, кто его знает. Вопрос вот в чем: ты со своим драндулетом можешь постоять где-нибудь рядом?

— Я припаркуюсь прямо здесь, так что не волнуйся, — заявил Тревор. — Видишь вон того швейцара, индейца латиноамериканского? Он из моего родного города Порт-Антонио. К тому же член моего собрания. И уже знает о тебе, брат Тики. Я сказал ему, что мы приедем.

— Слушай, дружище. Хватит уже называть меня Тики, — проговорил Сток, наклоняясь и глядя Тревору прямо в глаза. — Тики, конечно, парень не промах, клянусь своей задницей, но он играет за «Джайэнтс». Они сопляки. Сток играл за «Джетс», уяснил это? А они настоящие сорвиголовы. Так что заруби себе на носу, если хочешь играть с нами в первой лиге.

— Ладно, брат, никаких больше Тики.

— Ну и славно. Слушай. Я, конечно, не думаю, что такое произойдет, но все же. Скажи своему дружку латиносу, что если он вдруг увидит, как мы с Россом выходим из парадного входа и подталкиваем вперед какого-нибудь парня со скрученными за спиной руками, то пусть не теряется. Наоборот, это должно послужить ему сигналом к действию. Он должен немедленно вызвонить тебя по мобильнику, чтобы ты тотчас же катил свою колымагу к парадному. Если мы вдруг заграбастаем одного из этих жирных котов, то, скорее всего, вокруг соберется куча зевак, а еще вероятнее — его корешей. Так что нужно будет хватать ноги в руки и дергать отсюда, пока целы.

Сама мысль о такой перспективе провести вечер заставила Тревора возбужденно треснуть кулаком о баранку.

— Да, брат! Мне нравится твой образ мыслей! Ты, наверное, насмотрелся «Правдивую ложь»? Или «Плохие парни-2»? Неужели смотришь «Криминальный отдел Майами» по телеку? Там такие же озорники, как и ты! Точно такие же разговоры!

— Ты пока еще ничего стоящего не видел, Проповедник, — сказал Сток. — Мы с Россом, мы два реально хреновых полицейских, понимаешь? Из тех, что не дают спуску всяким отбросам. Если мы встретим этого недоноска, который убил нашу подругу, то он будет желать только одного — чтобы его задница была еще на месте, перед тем как он сдохнет.

Где-то в заоблачной дали послышался раскат грома, и меж облаков расцвела молния; порыв ветра колыхнул кроны королевских пальм. Дождь все не начинался, но Сток уже чувствовал в воздухе резкий запах озона, когда они поднимались к парадному входу гостиницы. Массивный швейцар радушно улыбнулся Стоку и распахнул дверь. Индеец-метис был похож на генерал-полковника Национальной гвардии Раста.

— Самый сердечный привет тебе от имени персонала «Фонтенбло», брат Тики! — выпалил индеец.

Сток недовольно тряхнул головой, ничего не сказав. Он просто прошел вслед за Россом внутрь.

— Когда в последний раз ты видел такой вестибюль, дружище Росс? — задал Сток риторический вопрос. — В «Одиннадцати друзьях Оушена», в 1960 году, вот когда. Проклятье, ну и хорошее же было кино!

Пока они пробивались сквозь море освещенных свечами столов, наполнивших большой бальный зал, множество голов поворачивалось в направлении Стокли. Друзья направлялись к столу № 27, указанному в приглашениях, которые они получили у входа.

— Какого черта они все пялятся на меня, Росс? — прошептал Сток.

— Сток, если бы ты глянул сейчас на себя со стороны, то не стал бы задавать таких глупых вопросов, — ехидно усмехнулся Росс.

Не сумев вовремя найти подобающий случаю черный костюм, Сток взял напрокат белый смокинг с широкими атласными отворотами и белыми атласными лампасами на обеих штанинах. Вообще-то с самого начала он был несколько смущен таким внешним видом, но когда встретил потягивающего коктейль Росса у стойки бара в холле гостиницы «Делано», тот сказал ему, что он выглядит великолепно. Слово «великолепно» Стоку чертовски понравилось, и он убедил себя, что смотрится вполне достойно. Хотя все эти кубинцы таращились на него так, будто он и вправду великолепно выглядел.

«Раз уж так вышло, надо назло им задирать нос», — думал Сток, гордо вышагивая сквозь бесконечный лабиринт толстосумов. — «Пусть считают, что у меня все путем».

Они заняли два оставшихся позолоченных бамбуковых стула у круглого стола на десять персон и улыбнулись всем своим сегодняшним компаньонам. Красивые мужчины в черных галстуках, сидящие рядом с ними, все как один были похожи на Дона Амече или Фернандо Ламаса, а их милые леди были в платьях с грандиозными декольте и таким количеством алмазных украшений, какого не встретишь, пожалуй, даже в ювелирном магазине «Тиффани» на Пятой Авеню. Появление этого странного дуэта в последнюю минуту было встречено очевидным удивлением на лицах собравшихся.

— Нет лучше общества, чем высшее, я прав? — спросил Сток у соседей по столу, расплывшись в улыбке. — Я Стокли Джонс младший. Один из Джонсов, живущих в районе 138-й Западной улицы в Нью-Йорке. Как вы поживаете, господа? — Он протянул огромную волосатую руку и обменялся рукопожатием с красивой светловолосой женщиной, сидящей рядом с ним. Никто, казалось, не знал толком, что делать.

— Долорес Веласкено, — сказала женщина, улыбнувшись. — Я чрезвычайно рада знакомству с вами, мистер Джонс.

— Я просто очарован, — парировал Сток. — Можете не сомневаться.

Тогда Росс произнес что-то наподобие «гм», отводя всеобщее внимание от черного гиганта, одетого в сверкающий белый смокинг.

— Добрый вечер, господа. Рад видеть вас, — сказал он все еще недоумевающим сотрапезникам, слегка кивнув головой. — Я детектив Росс Сатерленд из Нового Скотленд-Ярда. Мы с моим коллегой… нас пригласили в последний момент, если можно так выразиться. Извините, что мы несколько припозднились. Дорожные пробки, знаете ли…

Росс облегченно вздохнул, когда Цезар де Сантос взошел на трибуну. Все притихли, переведя взор на элегантного седого мужчину. Росс посмотрел вокруг. Ему понравилось, как расположен их стол. Они сидели около входа, с краю, на две или три ступени выше столов, стоящих посередине зала. С этой позиции можно было видеть почти всех. Официанты в белых пиджаках уже сновали между столами, подавая первое блюдо. В зале собралось около тысячи человек.

Как же дьявольски трудно будет вычислить в этом месте человека, глядя ему в глаза! Даже если им улыбнется удача, и этот тип на самом деле где-то здесь. Но инстинкт любознательности подсказывал Россу, что пора уже начинать осматриваться, даже если это ни к чему не приведет.

— Добрый вечер, дамы и господа, и добро пожаловать, — сказал де Сантос. Его голос, усиленный динамиками, разнесся по всему залу. Он начал свое выступление на очень неплохом английском языке, поблагодарив всех собравшихся за огромный вклад в дело благотворительности и выдвинув на первый план личные достижения каждого.

Стокли оживился, когда леди, сидящая справа от него — сеньора Веласкено — открыла маленькую белую театральную сумочку, расшитую блестками, и вынула из нее крошечный золотой бинокль, украшенный жемчугом. Она поднесла бинокль к глазам и сосредоточенно стала смотреть на подиум. Спустя несколько мгновений она положила свою оптику на скатерть.

— Какое у него разрешение, сеньора Долорес? — спросил Сток, указывая на украшенный драгоценными камнями бинокль.

— Прошу прощения?

— Ну, во сколько раз он увеличивает?