Несчастные девочки попадают в Рай - Кэрри Прай

продемонстрировал цепь на костяшках руки. — У меня для тебя другие подарочки.

Ох, как же он любил сыпать перца на каждое свое слово.

— Хватит, Рыбин. Я устала, — единственное, что пришло мне в голову, но это была чистая правда.

Мерзавец изогнул свои золотистые брови.

— Устала? Ты слышал, Сокол, она устала, — он сделал шаг и сжал кулаки. — Да это я капец как устал тебя ждать! О чем ты думала, Злата? Ты решила, что я оставлю это просто так? Запомни, никто не посмеет махать своими ручонками перед моим лицом. А тем более, его касаться.

— Ты заслужил, — прозвучало с обидой, — и ты понимаешь, о чем я.

Ты посмел заговорить о моем дедушке. Придет время, и ты обязательно за это ответишь. Клянусь, ты ответишь. А пока, я молчу. Молчу, потому что переживаю за брата. Но как только он будет в безопасности…

— О чем это она? — влез Саша, выпрямившись в спине.

Рыбин фыркнул.

— Да чушь она мелет, Сокол. Оправдаться пытается, — он заметно занервничал. — Тебе повезло, Цветкова. Повезло, что я баб не трогаю. Но если еще хоть раз такое повториться — будет тебе худо.

Ложь. Ложь. Наглая ложь. Поднять руку на девчонку для Рыбина, как воды попить. Просто он испугался правды. Побоялся, что я проболтаюсь, и тогда вполне возможно, что Саша посмотрит на него другими глазами. Как жаль, что сейчас он этого не понимает. Ну а если понимает, то остановите эту планету, я сойду. К сожалению, проверить я это тоже не могу, ведь, тогда подвергну опасности Пашу. Одно я знаю точно — Рыбин опасен.

Человек, который совершил ошибку и не попытался ее исправить, совершит ее еще раз.

— Я ухожу, — сказала я, больше не в силах находиться в этой компании.

— Постой, — лицо Рыбина снова стало воодушевленным. — Я девок не трогаю, так и есть. Но, ведь, я здесь не один.

Из моего рта вырвался нервный смешок.

— Саша не такой, я знаю. Он нормальный.

После этих слов Соколов поднялся на ноги, сунул руки в карманы и склонил голову набок.

— Не путай понятия: нормальный и наглухо отбитый.

Моя челюсть была готова отвалиться. Сердце пронзило молнией. Именно той, которую он так старательно вырезал на дереве. Казалось, это были два разных человека. Старый Саша защищал меня и никогда бы не стал угрожать расправой. Это самое низкое, что мог сделать парень. Пусть даже на словах.

— Красавец, — ехидно улыбнувшись, похвалил его Рыбин.

Боже, он сделал его своей игрушкой для расправы.

Саша подошел ко мне, отчего я пошатнулась. Что с ним? Куда делась жизнь в его глазах? Куда подевался он сам? Я познакомилась с парнем, он играл на гитаре и обожал охоту, а теперь, передо мной стоит человек, который ненавидит меня. Не за что. За просто так. Но, определенно ненавидит. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Каждым волоском на руке. Каждым миллиметром своего сердца.

— Саша, — пропищала я, взывая его к благоразумию. — Не надо.

Соколов ухмыльнулся. Ее позабавило это. Ныне идеальные черты лица помрачнели. Он сделал еще один шаг и между нами осталось несколько сантиметров. Я заставила себя посмотреть на него.

«Я тебе этого никогда не прощу», — говорили мои слезившиеся глаза. — Никогда.

«Мне плевать на тебя. Мне на все плевать», — отвечал он.

«Одумайся», — молила я.

«Сейчас я буду тебя учить, а ты поймешь, как была не права.»

— Ну чего ты ждешь? — заскучал Рыбин. Или же ему просто не нравился наш обмен взглядами. Со стороны он походил на ревнивца.

Мои руки затряслись. Горло покарябал ком стекла. По губам скатилась горячая струйка — кровь пошла носом. Что ж, этого следовало ожидать.

Лицо Саши моментально смягчилось.

— Пойдем, Рыба, — развернулся он, — здесь нам нечего делать.

— Блин, ты это серьезно? — разочарованию Рыбина не было предела. — Снова простим?

Соколов скривился.

— Да ты посмотри на нее, — пренебрежительно кинул он. — Ее уже давно жизнь наказала. Не хочу прикасаться к заразной.

Они ушли. Я же не тронулась с места, пока их спины не исчезли из виду.

Сделал ли это Саша нарочно или же пожалел меня — я не знала. Но в любом случае, это бы не поменяло того, что я сейчас чувствую. А чувствую я презрение. Брезгливость. Отвращение. Целый спектр чувств, которые едва ли можно назвать светлыми. Это сплошное черное полотно, на котором нет места белой краске.

В прошлом, я познакомилась с парнем, он играл на гитаре, вырезал луну на дереве, любил охоту и прыгать с тарзанки. Но теперь этого парня нет. Какая-то черная сила поселилась в нем. Аспидно-черная. Она поедает его изнутри, превращая в настоящего монстра.

Смертельно жаль, ведь, когда-то я думала, что полюбила его.

Глава#18

— Даже не думай выходить из своей комнаты. Меньше всего я хочу подхватить от тебя псориаз. В школу тоже не пойдешь. От тебя и без этого все чураются. Даже пацанка твоя не заходит. — Дверь со звуком захлопнулась.

Да уж, тетушка не щадила моих чувств, отметив мою аллергию.

Красные пятна на теле были вовсе не псориазом — это лишь предсказуемая реакция на стресс, который я пережила. Впрочем, пусть это будет хоть псориаз, хоть оспа, главное, что мне не придется ходить в школу несколько дней. За это время я восстановлюсь и постараюсь забыть весь этот кошмар. Надеюсь, что и братство «V» поуспокоится. А пока я пластом лежу на исхудалом матрасе, изучаю потолок, дышу и лишь изредка моргаю.

Как же болит это сердце. Мучает. Колет. Изводит. Этот ненавистный мне орган требует слишком много внимания. Несправедливо. Есть еще много других органов, которые скромно трудятся на благо нашего организма, но не заставляют страдать. А вот сердцем мы любим. Ненавидим. Сожалеем. Ох, не верьте сердцу, оно ошибается в людях. А потом еще долго будет травить тебя чувствами и добивать воспоминаниями.

Я пробыла дома около недели, но так и не испытала желаемого спокойствия. Каждую ночь меня мучали дурные сны. Я просыпалась в холодном поту и ненавидела настоящее. Я не была пожизненно заключенным и смертельно-больным человеком, но жаловалась на жизнь. Да, существовали люди, которые испытывали пущие проблемы, но…

Мне было пятнадцать, и я считала себя самой обиженной на свете.

Красные пятна прошли слишком быстро, они начали исчезать уже на второй день, но мне так не хотелось выходить из дома, поэтому, я всячески расчесывала ноги и руки, продолжив имитировать никому неизвестную болезнь. Морщась от боли, я карябала воспаленную кожу, обеспечивая себе безопасность. Дико,