Ночь Саммерсенда - Линдалл Клипстоун

– Все, что я тебе сказал, правда. Ты не можешь вернуться. Это твой дом. Это твой мир.

Он все еще опирается на дерево, к которому я его толкнула. Я хватаю его за плащ, туго наматываю ткань на кулак. Я дергаю его – резко, настойчиво, – пока он не наклоняется, пока его лицо не оказывается на одном уровне с моим. Пространство между нами сужается и сужается, пока полностью не исчезает.

Его дыхание прерывается, как воздух волнуется перед штормом.

А потом… он целует меня.

Поначалу я обездвижена. Потрясена ощущением его губ, невероятно мягких, на моих. Он такой холодный. Затем я крепче вцепляюсь пальцами в его плащ и целую его в ответ. Его губы приоткрываются, и мягкость исчезает, сменяясь острым краем его зубов.

Теперь в этом есть голод, в том, как он целует меня. Как будто он умирает с голоду, а я – именно то, что ему нужно съесть. В этом нет никакой нежности ни от одного из нас. Это все оскаленные клыки и болезненные прикосновения. Его когти на моей коже, мои руки все еще сжимают его плащ. Тени вздымаются вокруг нас, и я ощущаю пепельную горечь своей новой, темной силы.

Моя рука скользит к его талии, мои пальцы впиваются в нее, и я придвигаюсь ближе, сильнее вдавливая его в ствол сердцедрева. Мои губы у впадинки на его шее. Место, где должен быть пульс, тихое и неподвижное. Он вздрагивает, когда я целую его там, и я чувствую дрожь у своих губ. Затем – с низким, грубым рычанием – он разворачивает меня, так что я оказываюсь прижатой к дереву.

Я чувствую мелкую пульсацию души внутри сердцедрева, трепещущую за моим позвоночником. Подземный Лорд безотрывно и жадно смотрит на меня сверху вниз, в его глазах конфликт эмоций. Жар и голод. Неустойчивое замешательство. Наше дыхание громким эхом разносится по увеличивающемуся пространству между нами.

– Виолетта… – начинает он.

Я думаю об обещании, которое дала в разрушенной роще. Любить его, служить и поклоняться ему. Думаю обо всей силе, которую он заполучил от моей боли и отчаяния. Силе, которая теперь принадлежит мне. Я отталкиваюсь от дерева, прижимаюсь губами к его рту. Я цепляюсь за него своими поцелуями и своими тенями одновременно, позволяя ему почувствовать, кем я стала.

Я отравила себя во тьме ради него, и теперь я – яд, я – тьма.

Он отвечает на мой поцелуй, его руки сжимают в кулаки кружева моих юбок. Его когти впиваются в мое голое бедро, и у меня вырывается судорожный вздох. Он заглушает этот звук своим ртом. Я обхватываю его ногой, и его рука скользит вниз. Он касается моего колена, прослеживает изгибы самых глубоких шрамов, отмечающих мою кожу.

Я выгибаю спину, и прерывисто выдыхаю. Печать на моем запястье начинает биться в бешеном ритме, словно пойманный в банку мотылек. Я накрываю ее ладонью, чувствую, как под моей ладонью нагревается заклинание.

Затем я надавливаю пальцами на печать.

Внезапно мир становится сиреневым и погружается в сумерки. Вместо когтей Подземного Лорда я чувствую руки Роуэна. Грубые, мягкие, нежные. То, как он прикасался ко мне, когда я показала ему свои шрамы в саду, в ту ночь, когда я впервые применила свою магию. Когда я рассказала ему правду о своем прошлом – как я заключила сделку за жизнь Ариена, как это затенило его магию, как я винила себя за всю боль, которую ему пришлось стерпеть из-за этой тьмы.

И когда я плакала, а Роуэн обнимал меня, я поняла, как сильно я заботилась о нем, знала, как далеко я пойду, чтобы уберечь его.

Подземный Лорд поднимает голову и смотрит на меня. Он видит мое потрясенное выражение лица и мои пальцы, крепко прижатые к печати. Он берет мою руку и отводит ее от моего запястья. Печать стихает.

Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а затем он отодвигается от меня. Его дыхание прерывистое, волосы спутаны. Он поворачивается и пристально смотрит на тени прямо за тем местом, где мы стоим.

– У тебя было бы гораздо меньше проблем, если бы я просто поместил твою душу в дерево.

– Ох, правда? – Я опускаю свои юбки. Меня лихорадит от ненавистной смеси гнева и желания. – Может быть, вспомнишь об этом в следующий раз, когда тебе понадобится сосуд для Гнили.

Мои слова резки, но я их произношу слишком поздно, чтобы ранить его так, как намеревалась это сделать. Я перехожу на другую сторону рощи, где между двумя сердцедревами стоит низкая каменная стена. Я прислоняюсь к ней и изо всех сил стараюсь не обращать внимания на ощущение поцелуя во рту.

Постепенно мое сердцебиение успокаивается. Дождь, который все еще идет, начинает тушить пожар на моей коже. Я закутываюсь в плащ и натягиваю капюшон на голову. Во мне зарождаются бесчисленные несбыточные желания. Настолько безнадежные, что я не могу даже назвать их. Я хочу вернуться в Верхний мир. Я хочу быть с Роуэном.

Неуверенно, дрожащими руками, я касаюсь печати на запястье и вижу размытые цвета за закрытыми веками.

– Ответь мне честно. Смогу ли я когда-нибудь вернуться?

Подземный Лорд медленно подходит и прислоняется к стене рядом со мной. Выражение его лица обеспокоенное. Он выглядит почти… сожалеющим.

– Ты не человек, Виолетта. Больше нет.

Мои глаза начинают наполняться слезами, но я сдерживаю их. Правда об этом причиняет боль. Что мы с Роуэном связаны магией, которая простирается через все миры, но я никогда не смогу найти его. Я бы хотела быть с ним дома, в саду, на солнышке, с цветами, окружающими нас.

Вместо этого я здесь с созданием смерти, и мой единственный дом находится во тьме.

– Тогда как насчет печати? Печати, которые я начертала на Роуэне – печати, которым меня научил ты, – все еще содержат в себе силу. Я знаю, ты почувствовал это, когда мы были в лесу.

Он подходит на шаг ближе, не сводя глаз с моего запястья, где под рукавом видна печать.

– Ты, Роуэн и я… мы все связаны. В этом есть сила, заклинание, сотканное между всеми нами. Моя магия. Его отчаяние. Твоя любовь. Это не позволит тебе вернуться домой. Но… ты можешь использовать это, чтобы помочь мне. Чтобы помочь этому миру.

Я смотрю на него во все глаза, а у меня в горле застревает скептический смех.

– С чего бы мне снова помогать тебе?

– Ты видела сегодня, что сделали мои сестры.

Проходит мгновение. Я вспоминаю, как