Поезд для Анны Карениной - Нина Васина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом интересном месте Карпелова утащил с собой Январь. В машине возбужденный опер в двух словах объяснил, куда они едут. Карпелов выслушал, провел у себя по ежику на голове туда-сюда ладонью и сказал: «Не понял».
— Ну включитесь, нам позвонила женщина, которая из журнала, ну! Ева…
— Николаевна, — тут же сказал Карпелов, — а мужик в ванне живой?
— Не знаю. Его надо вытащить из этой ванны и узнать, как он туда попал.
Через пятнадцать минут Карпелов осматривал квартиру Далилы Мисявичус. Осмотрел дверной замок, полы в коридоре, окна, а потом ему надоело изображать опытного сыщика, он пошел в ванную. Миша Январь к этому времени справился с удивлением, которое его охватило, когда он увидел голого худого мужика со странно общипанными волосами на голове и на лице в области бороды. Мужик лежал в ванне с закрытыми глазами, хрипел при каждом вздохе и трясся.
— Жив, — сказал Карпелов, подхватил обмякшее тяжелое тело под мышки, как недавно пыталась сделать Ева, кивнул Январю, и они вытащили дистрофика в коридор на расстеленное на полу одеяло.
Заматывая дрожащего и хрипящего мужика, Карпелов ощутил смутное беспокойство, но оно сменилось странным затишьем у него в груди, когда Ева, помогая, приблизилась к нему лицом.
— Лежи, болезный, — пробормотал Карпелов, укладывая кокон на диване. Мужик чуть-чуть приоткрыл один глаз, и глаз этот посмотрел в майора напряженно и испуганно. — Ну, девочки, времени нет, давайте по фактам пробежимся. Когда последний раз были в квартире?
— Я уже вспоминала, — задумалась Далила, — недели две назад… Двадцать дней, может, тому.
— Одна живете?
— С сыном.
— Сегодня на кухне что-нибудь готовили? — Карпелов прошел на кухню, достал мусорное ведро и понюхал его.
— Нет, — Далила покачала головой, — я только пришла, а тут воняет… Этот чай не мой, — она показала на открытый пакетик чая, — я такой не пью.
— Ключи в коридоре?
— Не мои. То есть они подходят к двери, но это не мои.
— Майор, — позвал из комнаты Январь. — Приборчик включен. — Он показывал на компьютер.
— Ах свинья! — завелась Далила, нажимая клавиши.
— Кем работаете? — Карпелов просматривал бумаги на столе.
— Психоаналитик. Нет, вы только посмотрите, он копался в моих файлах!
— Я не понял, вы людей лечите?
— Нет.
— Значит, это не псих, который вам слишком много наболтал, а потом пожалел и залез в ваши записи. Что тогда?
— Я не знаю. Моя диссертация, слава богу, цела. Но он ее открывал!
— Психологические проблемы адаптации умственно отсталых детей… — прочел с экрана Карпелов. — Да. Проблемка. Ева… Николаевна, — он опять словно спотыкнулся перед отчеством, — а вам этот человек не знаком?
Ева покачала головой, задумавшись. Потом решительно сказала «нет».
— А где его одежда? Какие-нибудь вещи?
— Одежду мы разрезали и выбросили, а вот это точно не мое. — Далила протягивала Карпелову грязную газету, скомканный носовой платок, крестик на бечевке.
— Объявления в газету давали? — поинтересовался майор, Ева заинтересованно придвинулась к нему и встала на цыпочки, заглядывая через плечо.
— Нет. Хотя постойте. Я действительно дала объявление о няне. Я хотела нанять няню двойняшкам, — обратилась она к Еве.
— Это ваш телефон? — Карпелов зажал ногтем мелко набранный номер в обведенном карандашом объявлении.
— Мой! — обрадовалась неизвестно чему Далила.
— Все поняли или объяснить? Человек вычислил ваш адрес по номеру телефона, проверил квартиру, узнал, что она пустая, и пробрался в нее. Январь, возьми на всякий случай его пальцы, вдруг в розыске. — В этом месте Карпелов оглянулся и внимательно посмотрел в близкое притягательное лицо под челкой темных волос. Ева ответила ему открытым спокойным взглядом. Похоже, она действительно не знает этого болезного, подумал про себя Карпелов и продолжил:
— Здесь он заболел и изгадил вашу постель. Нам пора.
— Как это пора, как это — вычислил мой адрес?! Что мне с ним делать? — Далила вцепилась в рукав пиджака Карпелова. — Его надо лечить, он болен! У меня ребенок, я не могу этим заниматься.
— Вот тут я вам не помощник. Позвоните в местное отделение милиции, они приедут, составят протокол, ключики, кстати, на станочке подрабатывались, покажите им, установят личность и заберут этого бездомного! Хотя, по-моему, ему надо вызвать «скорую». Так что, если чего, звоните! Куда-нибудь чего-нибудь перетащить — всегда пожалуйста. Январь, уходим!
— Спасибо тебе, — сказала Ева в дверях. Карпелов и Январь повернулись одновременно. — И тебе. — Ева смотрела в глаза Январю и смеялась.
Будь осторожна, — попрощался Карпелов. Январь промолчал.
Дима Куницын встретился с Ириной Акимовной на выставке цветов. Она стояла, задумавшись, у крошечного дерева в тарелке. Дима подошел потихоньку и еще некоторое время ходил следом незамеченный. Она оглянулась, вздрогнула и показала жестом идти за ней.
Они прошли мимо стоек с семенами и луковицами, потом по длинному коридору мимо подсобных помещений. Узкий, огороженный со всех сторон двор имел один выход на улицу — запертые ворота.
— Ну вот что, — начала Ирина решительно, а Дима нагнулся и прикоснулся очень осторожно губами к ее губам. — Не мешайте мне говорить. — Она осталась совершенно бесстрастна. — Я не понимаю вашего поведения, а когда я чего-то не понимаю, я пытаюсь объяснить это. Вы молоды, красивы, имеете, вероятно, неплохой доход. — Тут она провела рукой, призывая в свидетели строгий дорогой костюм Димы. Дима еще раз наклонился и прижался недвижными губами к ее рту. — Подождите же! Я старше вас, я совершенно не имею самостоятельных средств, взять с меня нечего, у меня взрослая дочь, которая скоро станет матерью. Как понимать эту вашу демонстрацию чувств?!
— Как демонстрацию чувств, — сказал тихо Дима и опять наклонился, потянувшись к губам.
— Нет. — Ирина отталкивала его, уперевшись руками в плечи.
Дима с силой развел ее руки, поднял женщину в воздух и поцеловал сильно и очень откровенно.
— Не смейте, — прошипела Ирина, когда он ее опустил на землю. Она вытирала влажные губы, прислонившись спиной к стене.
— Я всегда беру то, что хочу. Ты что, не можешь представить, что я хочу тебя? — Дима посмотрел мимо Ирины в небольшую щель в воротах, зацепив боковым зрением какое-то движение.
— Я тебе не верю. Ты… Ты странный, я не верю. Эти твои спектакли, меня этим не взять, хочешь ты или не хочешь!
— Скажи, как тебя взять? — спокойно спросил Дима. Он узнал там, у ворот, Хрустова.
— Сначала ты скажешь зачем.
Дима удивился. Женщина перед ним не дрожала от поцелуев, не бледнела, смотрела в глаза открыто.
— Просто я так хочу. — Дима разозлился: ее невозмутимость раздражала.
— Врешь!
Тут Дима размахнулся не очень сильно и залепил ей пощечину. Получилось, как он и хотел, — звонко, но бесследно.
— Я — мужчина, не смей так со мной разговаривать! — Он с удовольствием отметил ее растерянность и злые слезы в распахнутых глазах, поднял легко руками, посадил на себя, расставив ноги, и разорвал сзади юбку — от застежки вниз.
— Нет, — шептала она, извиваясь, — не здесь, не надо… В гостинице. Вечером. У тебя. Отпусти.
Дима осторожно и медленно отпустил ее. Она дрожала, была бледна и растерянна, рассматривая порванную — полотном — юбку.
— Я жду, — сказал он и прошел к воротам. Перелез через них. Спрыгнув, оглядел длинную пустую улицу и присевшего на корточки у ближайшего дерева Хрустова.
В гостинице они обнаружили, что теперь обыскали номер Хрустова. Отстрельщик вздохнул, расстегнул рубашку. Под ней крепился по всему телу специальный пояс. Из небольшого карманчика Хрустов достал похожий на спичечный коробок приборчик, вытащил из него антенну и обошел комнату. В двух местах он показал Диме большой палец. Все это в тишине, не сказано было ни слова.
В номере Димы прослушек было три. Хрустов приподнял настольную лампу, показал пальцем на крошечную кнопку в основании и вопросительно посмотрел на Диму. Дима задумался. Через полминуты уверенно покачал головой. Нет. Не снимать.
Они спустились в бар. Под громкую музыку Дима сказал Хрустову, что вечером ждет женщину у себя в номере. Попросил его не беспокоить. Если понадобится помощь, — Хрустов в этом месте так удивился, что поперхнулся и был любезно бит по спине крепкой ладонью, — так вот, если он понадобится, то ему постучат в дверь. Как условлено.
В огромном стеклянном здании банка царила суматоха. Нервные мальчики в строгих костюмах и белых рубашках, длинноногие девочки в мини-юбках и на каблуках неумело изображали грузчиков, таскали тяжелые коробки, кричали в зажатые между плечом и щекой телефоны, ругались, не гнушаясь ненормированной лексикой. Ева удивленно разглядывала беспокойные молоденькие лица. Она задержала одну девочку, сломавшую длинный каблук и лихо скинувшую туфли нервным движением ног на ступеньки.