Невиртуальная реальность (сборник) - Давид Каспер

– Прости, милый. Прости, родной... – Она, раскачиваясь, баюкала его, горестно воя.

– Ничего... Бывает... – прошептал он, выдувая кровавые пузыри.

«Не обыскали... – Максим сглотнул кровь. – Пробито легкое и печень. Не смертельно, если кровь не потеряю... Из печени сильно течет. К тому же отверстия сквозные...» Он тщетно пытался вспомнить армейские способы остановить кровотечение при подобных ранениях в полевых условиях.

– Давай, милая, уходим. Времени мало, помоги мне. – Максим приподнялся, и Жанна, подтянув его, поставила на ноги. Опираясь на нее, Макс доплелся до самолета и вцепился в лестницу.

– Вперед. В кабину, – скомандовал он, и негритянка вскарабкалась по недлинной лесенке.

– Ну, давай же, Максимка, поднимайся! Давай, милый! – Жанна перегнулась из кабины, протягивая вниз руку. Она говорила твердо, но Макс видел, что это дается ей непросто, и слезы бегут по ее щекам. Он зажал левой рукой рану, правой вцепившись в лестницу. Боли не было, но голова сильно кружилась. – Давай же! Я тебя не оставлю!

Он поднялся на несколько ступенек и схватился за черную руку с розовой ладонью. Девушка подтянула Максима, и тот влез в тесную кабину истребителя.

– В кресло! Я у тебя на коленях!

Негритянка захлопнула фонарь и до отказа передвинула рычаг мощности двигателя. Позади раздалась автоматная стрельба.

– Вот так! Теперь отпускай тормоза и можешь отключаться!

Максим убрал ноги с педалей и быстро разогнавшись, самолет взлетел.

– Что теперь? – Жанна пыталась говорить спокойно, но чувствовалось, что она близка к истерике. Если студент потеряет сознание – они пропали.

– Убери закрылки, шасси, триммер на минимум. Набирай высоту, и если подобьют, тяни к Израилю.

Максим закрыл глаза, но мир продолжал вращаться. Он чувствовал, что не смотря на его усилия зажать дырки, рубашка промокла и кровь покидает его. Скоро забытье и... все.

Он почувствовал пощечину. Сжав зубы, Максим открыл глаза.

– Макс, Макс! Еще немножко! Закрылки и шасси убрала, где же триммер?

– Не знаю. Поищи колесико. – Он тряхнул головой и увидел на радаре три приближающиеся точки. – Ну, вот и шакалы. Они помогут нам приземлиться. Вот что, Жанна, я уйду с кресла, а ты катапультируйся.

Девушка обернулась и обняла Максима.

– Нет! Я остаюсь с тобой. Хватит плена. Надоела эта игра. Будь что будет!

Из ее больших, черных глаз текли слезы. Он сильно прижал Жанну и увидел, как мимо них пронеслись два F-122.

– Мэй дэй! Мэй дэй![12] – закричала она в ухо Максима. Черные и зеленые точки на радаре смешались и через короткое время остался один «Фрустрэйтор».

– Ура! Мы спасены! – девушка ликовала.

– Я бы так не торопился, – прохрипел он. – Мы ведь на сирийском самолете...

Оставшийся израильский истребитель приблизился к их Мигу и открыл огонь из пушек. Самолет несколько раз толкнуло, на приборной панели зажглись красные огоньки, зазвенел сигнал тревоги.

– Прощай, любимый! – закричала Жанна, обняв студента.

Затем очередь снесла левое крыло беззащитного Мига и, кувыркаясь, самолет полетел вниз. Максим сильно ударился головой о стенку кабины, и наступила темнота.

20

В темноте было душно и сильно пахло затхлыми тряпками. Тренькал ситар. Максим поднял руку и скинул одеяло. На кровати дремал Вадим Фукс. Его носки благоухали отнюдь не розами. Очумевший от пережитого, Макс смахнул наушники и бросил в соседа тапочек. Фукс вскочил на ноги, быстро моргая.

– А? Что? Чего надо?

– Это так ты следишь за экспериментом? – Максим ощупал левый бок. Все было нормально. Происшедшее в мире «Ретала» казалось сном. «Вот он я, – думал Максим. – Никуда из комнаты не выходил. Может, в самом деле – сон?»

– Да, да! Эксперимент! – Вадим подошел к компьютеру, на экране которого большими красными буквами мигала надпись – M.I.A.

– Missed in action[13], – проговорил Фукс. – Тебя сбили, что ли?

– Сбили, – признался Яцкевич – И не раз...

– Что значит «не раз»? – недоверчиво спросил Вадим. – А где же ты был?

– С Жанной... – мечтательно протянул Максим.

– Какой еще Жанной?

– Негритянкой...

– Ты трезв? – Фукс подозрительно посмотрел на него.

– Абсолютно. Кстати, почему «M.I.A.», а не «killed in action»[14]? Я ведь не выпрыгнул.

– Не важно. – Вадим возбужденно ходил по комнате. – Ну? Получилось? Ты был в самолете?

– Был. – Максим хотел добавить «И не только». Но вовремя остановился. Сначала нужно разобраться, что все-таки произошло. – Сколько прошло времени с начала эксперимента?

Фукс взглянул на круглые часы над кроватью Максима.

– Тридцать две минуты. – Фукс ликовал.– Так значит, есть виртуальная реальность?

– Еще как. – Макс прикрыл глаза. – Бери свой прибор, клади в самый надежный сейф и пиши заявку в нобелевский комитет.

Он слышал, как Вадим отключает штекеры и уходит с платой. Дверь хлопнула, затем снова открылась. На пороге стоял взъерошенный Фукс.

– Ты это... того... Ну, в общем спасибо тебе, летчик-испытатель.

Дверь снова закрылась. Максим достал свой тяжелый пистолет, снял с предохранителя и передернул затвор. Желтый цилиндр, описав дугу, покатился по полу. Затвор остался в заднем положении. Магазин был пуст.

«Ого! – Присвистнул студент.– Так все это было?! И где же здесь настоящий мир?»

Внезапно зазвонил телефон. Опустошенный, ничего не понимающий Макс подошел к столу и поднял трубку.

– Але?

– Максим? – слышимость была настолько хорошей, что казалось, будто звонят из соседней комнаты.

– Але? – с замирающим сердцем переспросил он.

– Максим Ятскевитш? – снова спросил женский голос с сильным английским акцентом.

– ЖАННА!!! – И его вопль обогнул земной шар…

ТЕЛО ЛЕНИНА

Разговор пьяных людей. Некоторые звуки неестественно удлиненны, порой внезапно обрываются. Максим – бородатый, в кипе. Он бос. Из одежды только розовые шорты с широкими подтяжками. Миша, несмотря на жару – в пиджаке и галстуке. Работает кондиционер. Открыты все окна и балконная дверь.

– Вот ты мне скажи, Максимка, гангрена – опасная болезнь?

– А? Гангрена? А зачем тебе гангрена?

– Да не мне. Вообще...

– Миша! Ты хорош! Гангрена – это не болезнь! Это на ноге.

– На ноге. Да. А потом по всему телу.

– Конечно! Если ногу не отрезать.

– Ну, вот видишь! Атлантида ведь вся вымерла от эпидемии гангрены.

– Ты все путаешь. Они все утонули.

– Дураки они по-твоему? Не-е-е... Китайцы до сих пор в намордниках ходят. Эпидемии боятся.

– Да не из-за гангрены они так ходят!

– А зачем, по-твоему?

– Не знаю. Мода у них такая.

– Ну, давай тогда за китайцев выпьем.

– Давай. Бедные китайцы (Всхлип). Рабы человечества.

Глык.

– Ах-х-х.

Глык.

– Ух-х-х.

– Хорошо!

– Лимон! Куда лимон заныкал?!

– Да вот он, перед твоим носом!

Чавканье.

– Ты, Максимка, закусывай. У меня сыр есть. Из супера.

– Не-е. Посуда у тебя некошерная.

– Подожди, я тебе разовые тарелки принесу.

– Тащи.

– Вот. Держи. Ты мне скажи. Ты пишешь?

– Ну пишу.

– «Ретал» пишешь?

– Нет. «Ретал» я закончил. Все умерли.

– Да ты что? И Давидку убил?!

– Я его породил... Ух хорошо... Я его и убью...

– А что сейчас пишешь?

– Ну это... Как его... Название забыл.

– А про что, помнишь?

– Смутно. Да ладно тебе. Отдыхаем. Когда я к тебе, в Иерусалим, в следующий раз еще приеду...

– Нет, ты расскажи. Как ты пишешь? По дому ходишь и думаешь?

– Зачем. За компьютер сажусь и пишу...

– А вдохновение? Молишься, чтоб вдохновение пришло?

– Один раз, когда «Развод по-русски» написал, попросил у Бога, чтобы мне ночью следующий сюжет приснился.

– Ну?

– Ну и приснился.

– Ну?

– А знаешь, какое у Бога чувство юмора?

– Ну?

– Приснился мне сон. Такой смешной, что я во сне хохотал. Сюжет роскошный, но написать по нему – невозможно.

– Почему?

– Хочешь, расскажу?

– Хочу.

– Но сначала выпьем.

– Наливай.

– За вдохновение.

– За вдохновение.

Глык.

– Ах-х-х.

Глык.

– Ух-х-х.

– Здорово.

– Ну так вот. Лежу я себе в больничке под капельницей, флешку слушаю. Ремарка. Интересная книжка...

– Зачем в больничке?

– Ну, как обычно. То ли ногу парализовало, то ли глаз ослеп...

– Веселый сон. А какой глаз, правый или левый?

– Не знаю. Наверное, один из этих. Ну так вот. Запустил я уже по венам пару литров стероидов, прозрел, последняя капельница и выписываться...

– Ну?

– И тут заходят три китайца...

– В коробке?

– В какой коробке? В дверь заходят...

– В намордниках?

– В намордниках. Я им говорю: «Здравствуйте, луноликие».

– Почему луноликие? Бабы, что ли?

– Не знаю. Безгрудые, в намордниках, одинаковые. Да какая разница? Среднего рода.

– Среднего пола.

– Ты слушать будешь?! Кто сон видел?

– Ну?

– А они говорят: «Вы великий писатель, Яцек-сан. Мы читали ваши книжки».