Невиртуальная реальность (сборник) - Давид Каспер

– Объяснил... Счастлив – не совсем. Мудр? – и не близко, но мне стало намного легче...

– Давай, давай, колись. Я тоже хочу быть счастливой.

– Все это очень индивидуально. У каждого свои дела. Но он сказал несколько правил. Главное – сохранить душевное равновесие. Это и есть главное составляющее «шалома». А для этого есть несколько законов. Первое – верить в Бога...

– А ты веришь?

– Конечно, все верят. Не важно как это называют– Природой, Богом или Высшей силой. Я не религиозен в основном потому, что евреям нельзя в субботу к урить или куда-то ездить, я так не могу. Но можешь называть меня «сочувствующим».

– Что еще?

– Это важно. Если веришь – ты близка к пониманию того, что Бог не может быть несправедлив.

– Ну, ну, дальше! – Подгоняла заинтересовавшаяся Жанна. С одной стороны – философия – это тебе не из автомата палить, думать надо. А кроме того, ей очень хотелось поймать Макса на несоответствиях. Слишком уж уверенно он говорил о принципиальных вещах. «Тоже мне, философ-самоучка!»

– Дальше? – переспросил он. – Дальше самое главное. И понимаешь это не головой, а душой!

– Что? Что понимаешь?!

– Высшая справедливость – гарантирована!! – выкрикнул он.

– Чего?! – Скривилась Жанна. – Кем?

– Богом, – тихо произнес Максим.

Негритянка рассмеялась. «Это что, розыгрыш?» – она покосилась на притихшего Яцкевича.

– Да ты что? Всерьез так думаешь? Что, по-твоему ему больше делать нечего?

Макс был серьезен. Он смотрел на нее прищурившись.

– А это самое главное его дело. Меир говорил, что в Талмуде написано: «Если есть суд – нет суда. А если нет суда, то есть суд».

– Что за бред?

– Я тоже так думал, но он объяснил, что если есть праведный суд на земле, то на небе не судят. И наоборот. Меир даже привел в пример эвакуацию поселений из Газы...

– А что там?

Теперь скривился Максим.

– Нет. Не важно. О политике я не говорю. А о спящих – или хорошо или тихо. Это одна из вещей, которые нарушают мое душевное равновесие. Когда читаешь газеты, кажется – все идиоты. Принимают на государственном уровне неправильные решения. Лучше я как-нибудь без этого. Мне хватает того, что нужно улучшать в себе. Весь мир я все равно не исправлю, даже если буду знать как... – Он взял новую сигарету, оторвал фильтр, но передумал и положил назад. Он вздохнул и продолжил: – Я и вправду не зря так наехал на ооновцев. Сейчас ведь модно делать все наперекор законам Бога...

– Ну а в чем проблема? Ты предлагаешь вернуться в средние века? Максим! Ты что-то понес ерунду! Что значит высшая справедливость – гарантирована? Если умирает трехдневный ребенок, что он нагрешил?

– Ну, это наказание не ему, а его родителям. Ему-то что? Родился себе, ничего не почувствовал, гукнул, пукнул пару раз – и назад. Может, так лучше, чем 70 лет мучиться. Кто сказал, что смерть это плохо? Мне вообще иногда кажется, что инстинкт самосохранения – шутка господа Бога.

– Ну-ну...

– А кроме того, кто знает, что там было в предыдущих воплощениях.

– Ты и в это веришь?

– Да.

Жанна легла на живот. С Максимом было интересно разговаривать, он говорил совершенно невообразимые вещи, и согласиться можно было только с малой частью. Но... Было забавно, что он сам верит в то, что говорит. И судя по всему, он с этим себя неплохо чувствует. Девушка вытянулась на траве и лениво спросила:

– Ну и чем тебе еще насолила ООН?

– По-моему, уже 15 минут прошли, – оборвал он. – Пора двигать.

– Не думаю, что их нашли. Похоже, что у нас есть время до завтрашнего дня. Если он здесь наступит...

Максу тоже не хотелось шевелиться.

– Ладно. Уговорила. А ООН... – Максим сел. – Чего стоит их название Иудеи и Самарии. Теперь весь мир так называет, даже в Израиле...

– Как?

– Теперь политически корректно называть Иудею – Западным берегом реки Иордан. Чтобы память о евреях на этой земле стереть. Ну, это не впервые. Римляне пытались это сделать, назвав Израиль Палестиной, по имени исчезнувшего племени филистимлян. Теперь даже «палестинский народ» появился.

– Ну и? – Жанне не хотелось снова возвращаться к этой теме. – Ну а что кроме этого? В чем богоборство западного мира?

– Да во всем! Возьми хоть равноправие полов! Бог создал нас разными, а они хотят унифицировать и это!

Тут Жанна промолчать не могла. От возмущения она подскочила.

– Что?! Тебе и это не нравится?! Что я могу наравне с тобой зарабатывать деньги! Что я могу быть самостоятельна и не зависеть от самца!

– Конечно! И тут деньги! – Максим тоже вскочил. – Ведь от равноправия полов проиграли все! И не факт, что женщины меньше мужчин. Ведь женщина должна быть не слабее. А значит – мужчина не сильнее женщины. А им хочется мужика! Не тряпку! И стоит такой тряпке дать своей благоверной в глаз, она тут же побежит в полицию. Оттуда приедут мальчики в синих рубашках, героя скрутят и кастрируют. Чтобы впредь не смел!

Жанна сердито пыхтела, но не находила, что бы такого сказать. Макс пожалел о вспышке и сел.

– Извини, – сказал он примирительно. – Вот видишь, потерял душевное равновесие и тут же с тобой поссорился. Не хочу я с тобой ссориться.

– Ладно, – угрожающе начала негритянка. – Извинения принимаются. Но при одном условии...

– Каком?

– Ты признаешь, что мужчины не лучше женщин.

– Что? – Он рассмеялся. – Постановка не корректна. Что лучше – пылесос или фотоаппарат? Синее или зеленое?

Жанна сняла здоровенный армейский ботинок и показала Максиму.

– Признаю, признаю! – Захохотал он. – В некоторых местах вы значительно лучше мужчин!

Девушка подняла ботинок.

– Нет, нет! – притворно испугался Макс. – Ты не поняла! Понимаешь... Без женщин плохо... – ботинок опустился. – Но и с женщинами плохо...

– Ах ты гад!

– Нет! Подожди! Зато с женщинами хорошо... – Жанна уже не опускала обувь, ожидая подвоха. – Но и без женщин хорошо! – Дождалась она и метнула ботинок в убегающего, хохочущего Макса.

Максим обнимал Жанну и тихонько рассказывал ей сказку о героической смерти компьютерной мышки. Он сам ее придумал в армии, сидя на наблюдательной вышке на сирийской границе. Девушка не слушала, поглаживая обнявшую ее руку. Ей было хорошо и спокойно. День клонился к вечеру, изрядно поработавшие совсем недавно автоматы валялись невдалеке. Но все хорошее кончается, и она решила, что дальше тянуть небезопасно. Негритянка села и, погладив его заросшее колючей щетиной лицо, сказала:

– Максимка, милый, послушай. Это ты герой и супермен. А я слабая девушка. К тому же чернокожая. Как мне жить без политкоректности, по законам джунглей? Съедят ведь меня...

Макс встал, поднял автомат и пробурчал:

– Знаю. Я ведь тоже не совсем полноценный. Еврей. Эх, бедные мы... Надо же – еврей и негритянка... Униженные и оскорбленные...

Жанна подобрала свое оружие и, завязывая огромные армейские ботинки, скомандовала:

– Вперед! По машинам! До аэродрома 10 километров! Приключения продолжаются!

Максим не шевелился, зачарованно смотря на горизонт.

– Ну, пожалуйста, Максимка. Давай закончим с этим. Нас ведь ждет другая жизнь. А может и третья и четвертая...

Он обернулся и, грустно улыбаясь, поднялся, опираясь на автомат.

– А может, мне не хочется в другую жизнь. – Он повесил автомат на плечо. – Ну, ладно. Вдруг нам не представится другой возможности поговорить... – Он молча обогнул машину и только сев за руль закончил. – Люблю я тебя...

19

Девушка разложила на коленях карту и водила по ней пальцем, что-то шепча толстыми губами.

– Ничего не понимаю. Видимо, где-то здесь, но этой дороги на карте нет. Может, попробуй на следующем повороте направо?

– А толку? – Максим курил трофейную сигарету, ведя «Лендровер» одной рукой. – Если дороги не существует, надо найти что-то реальное.

– Здесь, что-то реальное? Короче, ты хоть и белый, но мужчина, ты и решай. – Она капризничала.

– То, что я мужчина, я доказал.

– Ну... Относительно...

Макс схватил Жанну за шкирку и встряхнул.

– Ну-ка повтори!

Ответ Жанны заглушил рев взлетающего за деревьями самолета. Это был транспортный Ил–76 с черно-красно-белыми сирийскими кругами на фюзеляже.

– Вот видишь, я же говорила, следующий поворот – направо! – Девушка торжествовала.

– Это от тебя – направо. А от меня – налево. – Смущенно пробубнил Максим.

– Не свисти...

Макс свернул на грунтовую дорогу и остановил машину. Впереди виднелся забор и будка КПП с сирийским флагом. Он задумался.

– Давай штурмовать! Они не ожидают! – Жанна жаждала крови.

– Нет. Хватит. Чудеса закончились. Нужна дипломатия. – Макс поправил журналистский ооновский пропуск на кармане гавайской рубашки. – Ну, как я выгляжу?

– Так себе...

– Короче. Переговоры оставь мне. Ну-у... Вперед.

Макс быстро ехал к воротам, постоянно сигналя. Выскочивший солдат остановился перед радиатором и поднял руку, ладонью к лобовому стеклу. Максим высунулся из кабины и закричал: