Ангел возмездия - Борис Мишарин

Николай Владимирович пододвинул к окну кресло, прихватил пару бутылочек пивка и устроился поудобнее. Он любил так посидеть рано утром, когда его жена и сын еще спали, обдумать проблемы и наметить план действий.

Лидеры московских преступных группировок помнили Корнея, хорошо знали, что его империя отошла к Михасю. Собственно, это был единственный регион России, где лидирующая группировка не занималась рэкетом и поборами, наркоторговлей и проституцией. Деньги, конечно, делались, но официальным путем, на грани противоречий и недоработок законности. Вся группа входила в состав громадного охранно-детективного бюро, официально имела оружие и могла дать достойный отпор любой ОПГ, покусившейся на ее интересы. Бюро не занималось преступной деятельностью, но лидеры так не считали. Михась не был в законе, не посещал сходняков, но законников и авторитетов знал, общался иногда при необходимости и его считали своим. Его бизнес приносил баснословные барыши, и необходимости в наркоторговле, проституции, рэкете не существовало. Он нашел другой, новый способ приобретения капитала, и никто из лидеров никогда не задумался, что Михась не стал бы заниматься их видами «спорта» при любом раскладе.

Он пил пиво, курил сигарету и наблюдал из окна, как солнышко захватывало верхушки сосен, опускаясь все ниже и ниже, разгоняя легкий туман, как оживал лес под его лучами. Август — пора грибных туманов. Внезапно его осенила мысль: «Надо бы посадить у себя грибы, привезти из леса грибницы маслят и рыжиков, может, приживутся в соснячке. Посоветоваться со специалистами, как это лучше сделать». Михась представил себе следующий год — рано утречком он с небольшой корзиночкой нарежет маслят, отдаст их Наталье Сергеевне и она приготовит их на завтрак. А чуть позже пойдут рыжики, на их засолку хватает недели. Хорошо!

Мысли вернулись к Московскому банку, план действий созрел. Хотелось позвонить президенту немедленно, но в Москве сейчас только два часа ночи и к тому же выходной день. Ничего, он позвонит президенту домой после обеда — благо, телефончик имелся.

Льва Абрамовича Мортинсона звонок застал за завтраком. На этот мобильник звонили только близкие люди и он, не задумываясь, ответил. Сердце забилось часто и гулко, как только Михась представился. Он не ожидал звонка и понял, что разговор предстоит серьезный. Обмякшая рука с трудом удерживала трубку, другая потянулась за валидолом, мозги, словно в тумане, пытались осмыслить твердый далекий голос.

— Лев Абрамович, в нашем городе был твой человек, пытался меня заказать. Как-то некрасиво получается, особенно когда я решил дать тебе время на возврат денег. Приходится переменить решение после ваших «любезностей» — будь готов в понедельник вернуть все. Пресса уже сейчас печатает статейки о заказе и вашем банкротстве. Милиция, суды и судебные приставы, юридические и физические лица, клиенты банка, враз захотевшие снять деньги со счетов, — вряд ли это весь перечень проблем, обрушившихся на вашу голову.

Пикающая трубка скатилась на грудь, посеревшее враз лицо откинулось на спинку кресла, «кудахтающая» жена бросила в рот более сильно действующую таблетку нитроглицерина. Мыслей в голове не было, и только жгучая боль сжимала за грудиной разрегулированный мотор.

Постепенно боль уменьшалась, туман из головы уходил, вытесняемый думами, лицо приобретало первоначальный цвет. Прибыла вызванная бригада «скорой помощи». «Как не вовремя», — успел подумать Мортинсон и провалился в какое-то забытье. Маленький стресс сделал свое дело.

Жена, непрерывно всхлипывая и суетясь, мешала бригаде работать, и ее, может быть невежливо и резко, попросили не путаться под ногами. Сделанная на дому кардиограмма показывала небольшой инфаркт, но область поражения сердечной мышцы могла со временем увеличиться. Врачи напичкали Льва Абрамовича лекарствами и он пришел в себя, категорически отказавшись от госпитализации. «Сонечка свяжется с моим кардиологом, и он все решит в полном объеме», — объяснил Мортинсон врачам.

Софья Андреевна проводила врачей, все время сетуя на мужа, что он не бережет свое здоровье и ставит работу превыше всего. Потом сразу же связалась по телефону с домашним кардиологом и медсестрой, поджидала их, осматривая пустые ампулы, оставленные врачами. Домашние проблемы она решала быстрее и эффективнее мужа.

Аркадий Борисович и медсестра Алена прибыли почти одновременно. После обычных приветствий доктор сразу же взял оставленную «скорой помощью» кардиограмму. Долго просматривал длинную ленту переносного кардиографа. Софья Андреевна тоже внимательно изучала ее из-за его плеча, словно понимала в ней что-то. Доктор чувствовал ее за своей спиной.

— Видите — S - Т смещен и зубец Т очень высокий, QRS изменен, — говорил он то ли ей, то ли самому себе.

Она не разбиралась в зубцах кардиограммы, согласно кивала головой, и доктор, обернувшись, улыбнулся. Потом послушал больного, смерил давление.

— Он сейчас спит, ему сделали омнопон, седативные. Почти все, что необходимо в первое время, но капельница необходима, — объяснил Аркадий Борисович Софье Андреевне и протянул медсестре листочек с назначениями. — На этом пока все, а вечерком я загляну снова. Если будет что-то серьезное — звоните сразу, но я так не думаю, осложнений не должно возникнуть. Инфаркт не обширный — мелкоочаговый, справиться вполне можно, если соблюдать режим. И никаких волнений.

Доктор поднялся, давая понять, что его визит на этом закончен, прочитал в глазах Софьи Андреевны неуверенность и еще раз повторил:

— Все будет в порядке. Главное — режим и спокойствие. Мортинсон проснулся часов через шесть, открыл глаза, увидел жену и незнакомую молодую женщину в белом халате. «Сиделка», — понял он, оглядывая стойку для капельницы. Болей в сердце практически не было, вспомнился разговор с Михасем, и в груди опять противно заныло. Не зажгло, как раньше, а сжимающе поднывало. Он слегка поморщился, положив руку на грудь, к кровати сразу же подлетели жена и сиделка.

— Нет, нет, мне лучше, — попытался успокоить их он. — Гораздо лучше. Как вас зовут? — спросил у женщины в белом халате.

— Алена, я медсестра — ответила та и улыбнулась.

— Красивое имя, — попытался улыбнуться Мортинсон. — Аленушка, мне с женой нужно поговорить…

— Хорошо, но сначала я сделаю необходимые процедуры. Боли есть?

— Почти нет, совсем немного.

Алена хмыкнула и стала набирать в одноразовый шприц лекарство, медленно, минут пять вводила в вену, потом сделала укол в плечо, помассировала немного ваткой и вышла.

— Правда лучше стало, — обратился он к жене. — Ручки такие бархатные.

— Кобель, — незлобно бросила она. Софья Андреевна давно знала, что муж напропалую спит с горничными, секретаршей, постарается затащить в постель и эту. Отношения давно выяснились и она смотрела на все спокойно. — Что ты хотел?

Муж вначале захихикал, потом резко оборвал смех и попросил:

— Пригласи ко мне Данилова и Пронина, срочно.

— Щас, — жена показала ему фигу. — Не мечтай даже. Мортинсон поморщился.

— Ну-у, зачем так грубо, Сонечка. Доктор же наверняка сказал, что мне нельзя расстраиваться, и ты прекрасно знаешь, что все равно будет по-моему. Зачем зря нервы портить? — он ласково улыбнулся.

— Изверг, — бросила жена и пошла звонить. Мортинсон вожделенным взглядом оглядел входящую Алену. Она присела рядышком в кресло, и он, не стесняясь, долго гладил ее ножки выше колен глазами, мысленно забираясь под прикрытое халатом пространство. В свои шестьдесят он был очень охочь до свежих молодых баб и практически всегда добивался своего — деньги и положение позволяли надеяться и на сей раз. Если бы не свежий инфаркт… Все-таки боязно. «Подожду денек», — решил он. По ее покрасневшему лицу, по каким-то неуловимым флюидам Лев Абрамович понял, что ему не откажут. Плавки уже набухали под одеялом и боли в сердце не усиливались, может, быть даже уменьшились. «Обычный секс мне не осилить, но минетик станет на пользу», — улыбнулся он своим мыслям, обрадовавшись ее ответной улыбке.

Вошли два его заместителя — Данилов и Пронин. Жена уже проинструктировала их о случившемся, Мортинсон в этом не сомневался. Когда Алена вышла из спальни, он спросил Пронина:

— Правда, что ты пытался заказать Михася в Иркутске?

— Не заказать — я хотел, чтобы его немного поучили.

— Ясно. Ты уволен. Пока, — помахал Мартинсон ему ручкой и повернулся к Данилову. — Сергей Борисович, этот мудак все испортил. Михась звонил мне утром и сказал, что не собирался забирать все деньги сразу, но теперь вынужден это сделать. Так это или не так, не знаю, сегодня суббота, а в понедельник мы фактически станем банкротами. Свяжись с ним, объясни, что я сам не могу, извинись за этого идиота. В общем, необходимо сделать все возможное и невозможное, используй любые методы, кроме силовых: таким способом нам с ним не справиться. Надо решить все сегодня, крайний срок — завтра. Я верю, ты все сможешь. Иди.