Топи и выси моего сердца. Дневник - Дугина Дарья Александровна

6 / 01

Хочу в Париж!

▪ ▪ ▪

День. Когда вспоминаю только хорошее. Проснулась в 5:31. И помнила только хорошее. 10-го снова в строй. Казахстан. И темы.

Доброе утро! В Казахстан введены войска и, кажется, они призваны принести мир.

Моя душа – тот же Казахстан, и в него сегодня ночью в 5:30 утра (проснулась внезапно) были введены войска, призванные принести мир. Вспоминаю только лучшее. Как чудесно жить без ненависти и злости, видеть только лучшее и быть благодарной за это ностальгическое восприятие – нежное, спокойное.

▪ ▪ ▪

Видела в человеке миф, но если человека нет – миф будет жить! Это был хорошо сложенный миф – мне удалось написать его с деталями,

▪ ▪ ▪

Чудовищная какая-то нехватка сил. Списывать на слишком теплые батареи или немного запыленный дом, или еще что-то, совсем бессмысленно. Но я, признаться, еле сижу, засыпаю, от кофе тоже, может болею? Во всем подозрение на лень, очень внимательна и строга, в ленте проскальзывает Кинешма, и мне стремительно хочется увидеть, что такое Кинешма, и вообще, посмотреть все Иваново, и знать его лучше, чем ты, потому что тебя нет, а я есть. Кинешма – с мерянского – «темная, глубокая вода». Не держать зла не грустить, принять, смириться, не радоваться, но и не злиться, просто молчать.

▪ ▪ ▪

Белый – «Серебряный голубь», Карпов – «Пламень», Ремизов – «Пятая язва», Чулков – «Сатана», Свенцицкий – «Антихрист»[338].

Те, кто в ссоре, старались помириться перед Рождеством.

По народным приметам, любое доброе дело, сделанное 6 января, обязательно вернется вдвойне добром.

Обидно, что фокус Рождества смещается на 25 декабря. На настоящее и исконно российское 7 января у многих сил уже не остается. Напоминаем, что лучший способ приблизиться к отечественному чуду – отправиться на фестиваль «Русское Рождество» в Шую Ивановской области 6–9 января 2022 года.

Программа очень крутая!

Держать внутри солнце

7 / 01

Доброе утро! Светлое Рождество Христово! Будем учиться жить.

Да хватит уже думать о прошлом, хватит в прокрастинацию играть и искать себе возможности зависнуть в безвременье – ты живая и история идет вперед, и если будешь закапываться в прошлом, то ты потеряешь все.

▪ ▪ ▪

Дыхательные практики кундалини йоги.

▪ ▪ ▪

Протоиерей Валентин Свенцицкий. Собрание сочинений. Второе распятие Христа. Антихрист.

Я хочу написать свою исповедь. Но кто верит публичной исповеди? Да и какое имею я право публично исповедываться? Для этого нужно быть Августином, Руссо или Толстым. А я – только странный человек. Кому нужна моя исповедь? Между тем, я чувствую, что исповедаться мне необходимо, и именно публично. Почему? Но, может быть, это станет ясным из дальнейшего. Покуда, поверьте на слово, что это необходимо. С одной стороны – необходимо, с другой – невозможно. Как выйти из этих противоречий?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Зло, порок как таковой, не вызывает во мне ни малейшего протеста. О, как мне передать эту муку чувствовать себя ко всему одинаково мертвым, ко всему одинаковым ничто?! Внутри меня какая-то пустота, смерть и тьма. Страх смерти сковал душу, и мысль о смерти опустошила все. Я долго сам не знал этого. Жизнь и факты противоречили этому: ведь я чувствовал и чувствую искреннее отвращение, видя, как совершается какая-нибудь гнусность. Я считал себя благородным. Я думал, что порок так действует на меня. Все так думают обо мне и до сих пор. Но это ложь. Хоть на бумаге, хоть раз в жизни признаться в этой лжи и вздохнуть свободно.

Я заметил, что какую бы гнусность я ни думал, какую бы зверскую роль в своем воображении я ни играл, никогда ни малейшего протеста не шевелилось в моей душе. Больше того. Как бы скверно или несправедливо я ни поступил, сам поступок, как таковой, не вызывал во мне ни малейшего раскаяния. Умом я знал, что это называется дурным, безнравственным, но напрасно напрягал все усилия, чтобы почувствовать грех. И тут я понял, что во мне душа трупа. Я почувствовал тогда в первый раз, что во мне атрофировано нравственное чувство, что я урод. И это открытие привело меня в ужас не меньший, чем когда-то смерть бабушки. Я скоро заметил, что порок только тогда и возмущает меня, когда вижу, как он совершается, то есть когда он в ком-нибудь другом. И совершенно то же самое, что я безо всякого внутреннего протеста позволял самому себе, совершенное кем-нибудь другим, приводило меня в бешенство. Обличать благородно, с пламенным негодованием – моя стихия. Ну кому могло бы придти в голову, что такой моралист, с такими страстными порывами к добру – нравственный урод!

Я не могу простить грешнику не его грех, а его безразличное отношение и к смерти, и к вечным мукам. А потому у меня нет к нему ни любви, ни сострадания, ни желания исправить его для увеличения, так сказать, суммы добра. Во мне горит злоба к этому лицу. Мне хочется сделать ему больно; пробудить в нем раскаяние мне хочется для того, чтобы он был наказан муками своего раскаяния.[339]

Дружил с В. Ф. Эрном, был близко знаком с А. В. Ельчаниновым, П. А. Флоренским, С. Н. Булгаковым, Андреем Белым. Мировоззрение сформировали христианство, идеи В. С. Соловьева, творчество Ф. М. Достоевского и этика И. Канта.

Но если бы вы знали, сколько горечи выливается из души, как выматывается один нерв за другим, когда черта за чертой, со всеми подробностями – и чем ничтожнее подробность, тем ужаснее, – начнешь этак рисовать себе жизнь свою через много-много лет и посмотришь на себя с точки зрения «воспоминаний». [340]

Плач Иеремии:

На следующее же утро я решил, что обязательно должен пройтись по всем наиболее знакомым мне улицам и таким образом «начать новую жизнь». Мысль, конечно, до смешного ребяческая и даже, согласен, немножко странная наряду с грандиозными мыслями о пришествии Антихриста, финале мировой истории и т. д. Но кто же из людей, если честно пороется в своей памяти, не отыщет там таких же ребяческих фантазий наряду с самыми трагическими переживаниями? Уж такова психика наша; поверьте, что человек и за крокетной игрой может решиться на самоубийство. Поройтесь-ка в своей душе, и вы со мной согласитесь – конечно, если только раньше привыкли обращать внимание на то, что делается внутри вас. Хотя я заранее готов согласиться, что едва ли не большая половина людей совершенно не знает, чем живет и болеет их душа.

Нельзя зло никому причинять никогда. Только добро. Христианство оттого и жестоко-безжалостно, что на зло добром отвечает.

Любовь выражает человеческую личность! Ну, а что такое любовь-то! Поцелуи, объятья, сладкие улыбки. Или, может быть, любовь – это мучительство, это потребность бить, терзать, издеваться? Я не знаю, что такое любовь, и думаю, что люди выражаются не столько в любви, сколько в том, что они называют любовью. Для одного любовь – это полнолуние с соловьем, для другого – слезы, кровь, неистовое безумие, а для третьего любовь – отвращение.[341]