Последний срок - Майкл Коннелли

– Не сказал. Я слышала их разговор по телефону. Попросил срочно приехать, сославшись на неотложные семейные обстоятельства. Сказал, что все здоровы, просто ему надо быть дома. Не говорите ему, я сама скажу.

– Мама? – послышался голос Ирвинга-младшего.

– Я в гостиной, Чэд, – ответила Дебора и, бросив на Босха умоляющий взгляд, прошептала: – Пожалуйста.

Чэд Ирвинг вошел в гостиную. На нем были синие джинсы и рубашка для гольфа. Волосы растрепаны – он совсем не походил на того аккуратно причесанного молодого человека, каким был на кладбище.

– Привет, Чэд. Как поживаешь? – сказал Босх.

Юноша кивнул:

– Нормально. Зачем вы пришли? Кого-то арестовали за убийство отца?

– Нет, Чэд, – поспешно отозвалась Дебора. – Детектив Босх продолжает расследование. Я ответила ему на несколько вопросов относительно бизнеса папы. Вот и все. Детектив уже собирался уходить.

Гарри редко позволял, чтобы за него говорили, лгали и даже выставляли за дверь. Но на этот раз подыграл. Даже встал с дивана.

– Да, я узнал все, что хотел. С тобой, Чэд, мне тоже надо немного пообщаться, но это подождет до завтра. Ты ведь завтра еще здесь? – Босх не сводил глаз с Деборы. Смысл его взгляда был понятен: если хочешь, чтобы твой сын узнал правду от тебя, скажи ему сегодня вечером. Иначе утром он узнает ее от меня.

– Остаюсь до воскресенья, – кивнул Чэд.

Босх сделал шаг к двери.

– Миссис Ирвинг, у вас есть мой номер телефона. Позвоните, если что-то всплывет. А сейчас не провожайте, я сам найду дорогу. – С этими словами он покинул гостиную и вышел из дома. Свернул с дорожки и наискосок через газон направился к машине.

По пути услышал, как пикнул телефон, – пришло текстовое сообщение. Разумеется, от дочери: эсэмэски ему больше никто не посылал.

«Собираюсь почитать в кровати. Спокойной ночи, папа».

Босх задержался рядом с машиной и отбил текст:

«Еду домой. О?»

Ответ Мэдди не заставил себя ждать.

«Океан».

Они играли, но игра была с дальним прицелом. Гарри учил дочь фонетическому алфавиту полицейского управления Лос-Анджелеса и часто устраивал тесты. Или, когда они ехали вместе, указывал на номерной знак машины и просил назвать фонетическим кодом. Сейчас он напечатал:

«ТМД».

Мэдди ответила:

«Точно, моя девочка».

В машине Босх опустил стекло и посмотрел на дом Ирвингов. В нижних комнатах свет погас, но наверху семья – то, что от нее осталось, – еще не спала. Мать и сын разбирали завалы, которые оставил после себя Джордж Ирвинг.

Гарри завел мотор и повернул в сторону бульвара Вентура. По дороге достал телефон и позвонил на мобильник Чу. Часы на приборной панели показывали девять тридцать восемь. Времени хватало. Последний срок подачи материалов для утреннего выпуска газеты «Таймс» был одиннадцать вечера.

– Гарри, это ты? Все в порядке?

– Чу, позвони своей подружке из «Таймс». Дай ей…

– Она мне не подружка, Гарри. Я совершил ошибку, но меня возмущает, что ты поворачиваешь нож в моей ране.

– Возмущайся сколько угодно, Чу, но мне нужно, чтобы ты это сделал. Позвони и предложи информацию. Без имен – из информированного источника. Полицейское управление Лос-Анджелеса…

– Она мне больше не доверяет. Я запретил ей публиковать материал, угрожая, что погублю ее карьеру. Она даже не захочет говорить со мной.

– Захочет, если нужна информация. Сначала пошли ей письмо по электронной почте – напиши, что решил перед ней оправдаться и у тебя есть для нее кое-какие сведения. Только без имен – информированный источник! Завтра полицейское управление Лос-Анджелеса объявит дело Джорджа Ирвинга закрытым. Установлено, что смерть наступила в результате самоубийства. Дальше скажи: в ходе недельного расследования было выяснено, что у Ирвинга возникли проблемы в семейной жизни и серьезные трудности на работе, которые доставляли ему огромные неприятности. Запомнил? Я хочу, чтобы ты употребил именно такие выражения.

– Почему бы тебе самому не позвонить ей?

Босх свернул на бульвар Вентура и поехал в сторону Кахуэнга-пасс.

– Потому что она твоя, Чу. Звони ей, посылай эсэмэски или электронные письма и передай слово в слово то, что я тебе сказал.

– Она захочет больше. Это общие слова, а ей нужны, как она выражается, говорящие детали.

Босх на мгновение задумался.

– Скажи, что в том номере, откуда выпрыгнул Ирвинг, он двадцать лет назад провел свою первую брачную ночь.

– Это уже хорошо. Это ей понравится. Что еще?

– Больше ничего. Вполне достаточно.

– А почему надо звонить сейчас? Почему не утром?

– Потому что, если материал пойдет в утренний выпуск, трудно будет что-либо изменить. Перестраховываюсь. Хитроумная интрига, Чу. Вывод, что произошло самоубийство, не обрадует члена муниципального совета. И нашего шефа тоже не обрадует.

– Но это правда?

– Да, правда. А правда всегда выплывает наружу. Скажи Гони-Гони, если сделает все как надо, получит продолжение.

– Какое продолжение?

– Узнаешь позже. Пока займись этим. У твоей журналистки установлен крайний срок подачи материала.

– Что, так всегда и будет? Ты говоришь мне, что и когда делать, а я и слова сказать не могу?

– Скажешь, Чу. Своему новому напарнику.

Босх закрыл телефон и остаток пути размышлял над тем, чему сам дал толчок. При помощи газеты, Ирвинга и Чу.

Это был рискованный ход, и Гарри невольно подумал, что совершает его, потому что запутался в расследовании и сильно уклонился от правильного курса. И теперь наказывает то ли себя, то ли тех, кто сбил его с пути.

Когда Гарри поднимался по Вудро-Вильсон-драйв, направляясь к дому, телефон снова просигналил. Он решил, что это Чу – хочет доложить, что сделал звонок и материал появится в утреннем выпуске «Таймс». Но это был не Чу.

– Анна, я сейчас занят.

– О, а я думала, нам удастся поговорить.

– Я один и несколько минут у меня есть, но я на работе.

– На месте преступления?

– Скорее, снимаю показания. Что ты хотела?

– Во-первых, поинтересоваться, нет ли чего-нибудь нового по делу Клейтона Пелла. Он каждый раз, когда видит меня, спрашивает. Хорошо, если бы я смогла что-то ответить ему.

– Ничего реального. Дело вроде как заморожено, пока я занимался другим расследованием. Но другое расследование подходит к концу, и вскоре я вернусь к делу Пелла. Так и передай ему. Мы найдем Чилтона Харди. Гарантирую.

– Это отрадно, Гарри.

– О чем еще ты хотела поговорить со мной?

Босх знал, но поскольку позвонила Анна, ей следовало сказать самой.

– О нас, Гарри. Понимаю, разговорами о сыне я испортила наши отношения. Извини меня за это. Надеюсь, не все потеряно и мы снова с тобой увидимся.

Босх остановился перед домом. Мэдди не погасила свет на крыльце. Он остался в машине.

– Видишь ли, Анна, у меня завал с работой: на мне два дела, и я пытаюсь расследовать оба одновременно. Давай поговорим о наших отношениях в выходные или в начале следующей недели. Я позвоню тебе, или ты мне позвони, если захочешь.

– Хорошо, Гарри, поговорим на следующей неделе.

– Ладно, Анна. Спокойной ночи и приятных выходных.

Он открыл дверцу и почти вывалился из машины – настолько устал. Ноша знаний давила тяжким грузом. Босху хотелось одного: провалиться в черный сон, где никто не потревожит его.

31

Утром в пятницу он поздно пришел на работу. Дочь долго копалась, собираясь в школу, и Босх тоже задержался. И когда появился в отделе нераскрытых преступлений и направился в свой закуток, все сотрудники были уже на местах. Гарри сразу почувствовал, что хотя на него открыто не смотрят, но украдкой провожают глазами. Он понял, что в утреннем номере «Таймс» появилась статья, материал для которой он наговорил Дэвиду Чу, чтобы тот скормил его Эмили Гомез-Гонзмарт. Заходя в свой отсек, Гарри бросил взгляд в сторону кабинета лейтенанта – дверь была закрыта, и жалюзи опущены. Гейл либо опоздала, либо пряталась.

На столе его ждал номер «Таймс» – услуга напарника.

– Еще не видел? – спросил Чу со своего места.

– Нет, я не получаю «Таймс».

Босх сел и поставил портфель рядом с креслом. Ему не пришлось листать газету в поисках материала. Статью опубликовали слева в подвале на первой странице заголовок гласил:

«Полицейское управление Лос-Анджелеса: установлено, что смерть сына члена муниципального совета последовала в результате самоубийства».

Рядом с подписью Гони-Гони стояла другая – некоего Тэда Хэммингса, репортера, о котором Босх никогда не слышал. Он уже собирался прочитать статью, когда зазвонил телефон. Это был Тим Марциа, «кнут» отдела.

– Гарри, тебя и Чу срочно вызывают в кабинет шефа. Лейтенант уже там, ждет вас.

– Я надеялся выпить чашку кофе, но, пожалуй, надо двигать.