Банковская тайна времен Оранжевой революции - Арсений Яценюк

Дальше — хуже. «ТАС» — банк небольшой. Однако «топить» упоминавшиеся на тех же сайтах Проминвестбанк и «Аваль» — значит угрожать всей финансовой системе. Потенциальная «дыра», которую мы увидели в балансе «Аваля» всего за неделю, составила около 500 млн. грн. Она появилась не случайно — в банке долгое время накапливались проблемы. У менеджмента было явное желание не отставать по показателям развития от «Привата», поэтому они активно работали на «коротких» ресурсах. Это была стратегическая ошибка, хотя они четко соизмеряли все варианты и рассчитывали на деньги населения. Однако с началом предвыборной кампании произошел отток депозитов, и системный банк первым попал под «обстрел». Потом еще и Кабмин выступил с инициативой вывести из «Аваля» счета Таможни и Пенсионного фонда. Все это совпало во времени, и у банка возникла достаточно серьезная проблема.

Укрсоцбанк в тех условиях выручили только деньги для покупки «Криворожстали» — около 4 млрд. грн. Хотя, нужно признать, глава учреждения Борис Тимонькин как один из разумнейших банкиров прекрасно понимал системность кризиса, поэтому он был одним из самых активных участников разработки постановления № 576.

По инициативе самих банков сначала раз в неделю, а потом чуть ли не ежедневно правление НБУ собиралось с руководителями крупнейших учреждений и обсуждало ситуацию. Каждый банкир приходил со своим балансом и откровенно говорил обо всех проблемах. Благодаря такой открытости мы вовремя обнаруживали наиболее опасные тенденции, которые складывались в системе.

Еще в середине октября Национальный банк считал, что кризис можно погасить точечными «ударами». Мы прекрасно понимали, что макроэкономических предпосылок для возникновения ажиотажа не существовало. На улицах был недостаток валюты, потому что экспортеры придерживали за рубежом выручку, а работающие внутри страны предприятия под различными предлогами выводили капитал из страны. Искусственный характер кризиса был очевиден, и его вполне можно было сбить простым усилением контроля над операциями банков.

Однако в ноябре, когда политическое противостояние достигло пика и люди вышли на Майдан, ситуация изменилась. Макроэкономических угроз попрежнему не было, но системный кризис надвигался по совершенно иным причинам. Причем половинчатые меры ситуацию уже не спасали — требовались радикальные решения. Мы констатировали резкое падение доверия людей к банковскому сектору. Заявления политиков стали последней иск-рой, которая подожгла ситуацию.

Именно тогда, после долгих дебатов, появилось на свет постановление № 576. Став результатом совместной работы банкиров и регулятора, оно доказало свою эффективность. При разработке документа мы пытались учесть все разумные предложения.

Естественно, были и несогласные. Сергей Буряк, тогда народный депутат и член Совета Нацбанка, внимательно следил за дискуссией, однако в его замечаниях было больше сомнений, чем поддержки. В полночь 28 ноября, когда постановление № 576 было сформулировано, Буряк позвонил мне. По его словам, он посовещался с Владимиром Стельмахом, и тот выступил против введения таких ограничений. Я попросил передать ему трубку, и Владимир Семенович стал долго вычитывать меня, говоря, что так делать нельзя. На мой вопрос, что он предлагает, Стельмах произнес удивительные слова: «Банки сами виноваты — сами пусть и выбираются».

На следующее утро в здании Нацбанка мы встретились с Арсением Яценюком, чтобы просмотреть уже вычитанный юристами текст постановления № 576. Я попросил его перезвонить Стельмаху — возможно, он смог бы понять экс-председателя НБУ Арсений Петрович набрал Владимира Семеновича, и тот повторил в точности то же самое, что рассказывал мне. Мы поняли, что конструктивных предложений от Стельмаха не будет. После этого все члены правления Нацбанка завизировали постановление.

Оперативность принятия решения была такой, что не произошло даже малейшей утечки информации. Оно было принято в один вечер, а со следующего утра уже вступило в силу. Никто не успел воспользоваться слухами, побежать и снять деньги.

Постановление № 576 получилось жестким, но в кризисных условиях мы не могли играть в либерализм. Именно драконовские меры спасли банковскую систему от развала. Одним из ключевых направлений работы стал контроль над работой валютного рынка, в частности, скрупулезная проверка внешнеэкономических контрактов украинских предприятий и контроль над операциями с наличными.

В декабре регулятор «срезал» очень много заявок на покупку безналичной валюты. Например, во время кризиса в два-три раза выросла оплата импорта нефти. Наши специалисты проанализировали эти данные и поняли: что-то не в порядке. Нацбанк мгновенно разослал заявки на все шесть нефтеперерабатывающих заводов с просьбой перечислить компании, которые поставляют им сырье. НПЗ шли нам навстречу, потому что сами хотели избавиться от тех фирм, которые под видом ввоза сырья выводили капитал за рубеж. В итоге только по нефтепродуктам и по сырой нефти НБУ «срезал» почти половину контрактов. Делалось это не по принципу «тому дали, тому нет», а на основе объективного анализа. Например, от самих контрагентов мы требовали справки с НПЗ о том, что поставки действительно происходят. Как правило, ответа не было. Также регулятор приглашал банкиров, которые давали пояснения, почему проводилась операция, что за клиент, почему они покупали валюту для организаций, которые, по нашим данным, не закрыли предыдущие контракты на огромные суммы.

НБУ достаточно жестко относился к банкам, клиенты которых задерживали валютную выручку. Мы требовали, чтобы учреждения выполняли функции агентов валютного контроля. Регулятор очень активно использовал статью 37 Закона «О внешнеэкономической деятельности», согласно которой против недобросовестных предприятий вводятся санкции, если те нарушают правило 90 дней.

Когда регулятор стал завозить в страну и продавать наличную валюту, агентами по ее распространению пожелали стать почти все банки. Нашей целью было удержать цену долларов в пределах двух процентов в обе стороны от официального курса. Чтобы контролировать выполнение требований регулятора, были созданы специальные команды, которые ездили по областям. Мера оказалась эффективной. Около двух десятков банков НБУ отлучил от сессий по продаже наличных, потому что их агенты торговали валютой дороже, чем мы требовали.

Например, в Житомире обнаружилось, что в обменном пункте одного уважаемого банка за три минуты было продано все, что предназначалось на день. Регулятор реализовал банку огромную сумму стабилизационной валюты, а учреждение решило не продавать более ста долларов в одни руки. Однако сразу же после получения денег провело большое число однотипных операций на одно имя. Мы предъявили претензии, а банк ответил: «Больше ста долларов не продавали? Не продавали! Кого волнует, что продали 250 раз?». На такие заявления Нацбанк реагировал жестко. Может, мы иногда перегибали палку, но все должны были понять серьез-ность намерений регулятора. Иногда даже крупные банки лишались права участвовать в покупке наличной валюты у НБУ.

Смысл действий регулятора сводился к одному. Мы достаточно смело пошли на эти не очень популярные шаги только потому, что понимали искусственный характер кризиса. Мы отдавали себе отчет, что рано или поздно выборы закончатся, и банковская система ни в коем случае не должна пострадать. Национальный банк обратился тогда с письмами к Леониду Кучме и Виктору Ющенко. Кабинет министров мы попросили всего лишь об одном — оставить в покое банковскую систему и не использовать ее как аргумент в политических состязаниях.

На промежуточную стабилизацию рынка ушел месяц, еще один — чтобы ликвидировать кризис целиком. В декабре уже стало понятно, что какими бы ни были результаты третьего тура президентских выборов, их никто не будет оспаривать. После наших обращений политики, наконец, прекратили говорить о развале финансовой системы. Со своей стороны, НБУ и банки по максимуму работали с прессой. Грамотно и часто выступал в СМИ руководитель «Аваля» Александр Деркач. С телевизионных экранов не сходили председатели Приватбанка Александр Дубилет и Укрсоцбанка Борис Тимонь-кин. Исполняющий обязанности руководителя Нацбанка Арсений Яценюк практически жил в студиях и при этом смотрелся спокойно и уверенно. Всегда очень важно, чтобы первый руководитель не прятался от населения, особенно в такой сложной ситуации. Хотя, безусловно, в целом деньги любят тишину.

Владимир Стельмах — классический руководитель советской эпохи, склонный к авторитарному управлению банковской системой в «ручном» режиме. Основной принцип такого администратора — не иметь подчиненных, которые были бы умнее тебя. Все важные решения председатель правления в таком случае принимает самостоятельно. А руководитель нужного департамента вызывается «на ковер», и ему в соответствующих выражениях доносится, кто он такой и что должен делать. Поэтому вполне естественно, что ни Арсений Яценюк, ни я не смогли сработаться со Стельмахом.