Преступление не будет раскрыто - Анатолий Семенов

Олег давно уже заметил высокого парня, толкавшегося возле дверей. Красивый как картинка, одетый во всё новое, модное, в покрашенной в тёмный цвет ондатровой шапке и коричневой импортной дублёнке, он тоже явно кого-то ждал и нетерпеливо топтался у порога. Изредка стряхивал снег со своих плеч и с рукавов дублёнки. Слегка озябнув, начал дрыгать длинными ногами, обутыми в импортные ботинки с медными заклёпками. Заклёпки, отполированные при ходьбе по чистому снегу, сверкают и видны издалека. «Топтыгин чёртов, — подумал Олег. — Разнарядился как павлин и радуется». Олег был одет слишком скромно по сравнению с ним. Балоневая куртка, кроличья шапка, простые брюки, простые ботинки. А парень действительно не унывал. Был уверен в себе. Такой румяный, весёлый и жизнерадостный. Ему, не в пример Олегу, нечего и некого было бояться, и он шёл на свидание в открытую. Когда высыпала толпа студентов, он даже не искал никого глазами, не метался в поисках своей девушки. Девушка сама подошла к нему. Она была одета не так броско, но со вкусом. Чёрная цигейковая доха, чёрная модная шляпка, из-под которой выглядывали заколотые сзади светлые волосы, чёрные шерстяные рейтузы плотно обтягивали чуть полноватые стройные ноги. Модные полусапожки на тонком каблучке придавали какую-то непостижимую величавость её свободной походке. Она отдала парню портфель, вынула из кармана белые варежки, надела их и взяла парня под руку. И они пошли. Олег вздрогнул, когда узнал её. Спрятался за дерево.

«Так вот кто этот разнаряженный павлин, этот Топтыгин!» — Олег замер, наблюдая за великолепной парой. Марина что-то сказала своему мужу. Тот улыбнулся и кивнул в знак согласия. Они вышли на улицу. Марина держалась за его локоть. Смотреть на это было невыносимо. Да ещё мягкий пушистый снежок — ласкает их. Олег пошёл сзади. Прошли несколько кварталов по главной улице… Когда они свернули во двор, Олег бросился вдогонку и, спрятавшись за углом, проследил в какой подъезд они вошли. Только они скрылись, он проскочил двор и на цыпочках вошёл в подъезд. В подъезде было темно. Олег спрятался возле двери и ждал, когда они поднимутся на площадку второго этажа. Поднялись и стали стряхивать с себя снег. Значит, выше подниматься не будут. Щёлкнул дверной замок. Олег вышел из укрытия и видел сквозь решётку перил как захлопнулась дверь квартиры номер пять. Он стоял несколько минут, опершись о перила. Ноги еле держали. Он сел на ступеньку лестницы. Повесил голову и опустил плечи. Никогда в жизни ему не было так плохо. Это конец. Всему конец. При мысли о том, что дальнейшее существование уже не имеет смысла, в душе возникло какое-то странное и жуткое ощущение — будто окружающий мир пуст и сер. В нём ничего нет кроме размытых уродливых контуров. Даже самих предметов как будто не существует, остались одни контуры. Пасмурная погода со снегом и полумрак подъезда способствовали деформации мироощущения. Возникло такое чувство, словно заживо положили в гроб и сейчас понесут на кладбище. Это — отвратительное и жуткое чувство возникло всего лишь на какой-то миг, но тут же захотелось развеять его, и Олег попытался вспомнить хоть что-нибудь хорошее из своей жизни. Да и одно к одному. Если сводить счёты с жизнью, то надо вспомнить на прощание все хорошее, что в ней было. Первым как-то сам собою непроизвольно выплыл из тайников памяти один давно забытый эпизод далёкого детства. Подмечено: когда небо в овчинку и человек не видит перед собой никакой перспективы дальнейшей жизни и готов проститься с ней, непроизвольно всплывает в памяти какой-нибудь яркий эпизод из детства или юности. И в подсознании Олега, сначала туманно — в подсознании, а потом и совершенно отчётливо вспомнился один такой эпизод и при этом явился образ живого существа. Это была соседская кошка. Очень красивая чёрная кошка с белой грудью и белыми лапками. Олег любил её без памяти, и она доставила ему немало радости. Но однажды, эта кошка, спрятавшись в бурьяне, подкараулила воробья и схватила его за крылышко. Бедный воробышек, трепыхаясь одним крылом, отчаянно пищал. Олег попытался отнять воробья. Кошка забралась под сарай и сожрала добычу. При этом громко урчала и хрустела косточками своей жертвы. Когда она, облизываясь, вышла из-под сарая, Олег запустил в неё камнем. И с того дня возненавидел её и всех кошек на свете и каждый раз, как только чёрная красавица попадала на глаза, пулял в неё камнями. Сейчас же, сидя в подъезде, Олег заострил своё внимание на том воробышке, который трепыхался в зубах у кошки, и невольно провёл аналогию между собой и гибнущим воробьём. Это испугало и встряхнуло его. Он встал. «Ну нет, — сказал себе. — Меня ты так просто не сожрёшь, проклятая чёрная кошка в белых варежках и модных сапогах на тонком каблуке. Я не дам тебе урчать от удовольствия, хрустеть моими косточками… Не сожре-ешь! Подавишься и сдохнешь вместе со мной, паскуда». Раздувая ноздри, Олег вышел из подъезда. Быстро миновал двор и, выйдя на улицу, направился к себе домой, в общежитие. Он шёл и словно никого не видел, расталкивая встречных людей на тротуаре. Комната в общежитии, в которой Олег жил вместе с другими кочегарами, была пуста. Хорошо, что никто не видел каким страшным был он в эти минуты невменяемости. Он был действительно невменяем. Как раненый зверь. Когда хищного зверя ранят или отнимают у него добычу. А у Олега была схожая ситуация, — хищник в слепой ярости становится беспощадно-агрессивным и будет стремиться мстить обидчику до тех пор, пока не уничтожит его или сам не издохнет. Так и с Олегом случилось. Совсем озверел, осатанел парень. Но ведь среди людей без веских причин такого состояния не бывает. Если человеку любящему нанести удар в спину, как это сделала Марина; если душевная рана со временем не заживает, а болит всё сильнее и сильнее; если на глазах любящего человека, буквально из-под носа уводят предмет любви и не куда-нибудь, а к себе домой, в свою спальню, то, надо полагать, не только в Олега с его моторно-взрывным характером, в любого более спокойного человека неизбежно вселится сатана, ищущий возможности утолить свою жажду кровью.

Олег достал из-под кровати рюкзак, набитый бельём и пожитками. Отыскал на самом дне коробку из-под конфет, в которой хранился браунинг. Браунинг был завёрнут в серую промасленную тряпицу. Развернул тряпицу, вынул пистолет, протёр его и положил во внутренний карман куртки. Вернулся в подъезд дома, где жила Марина, забрался на самую верхнюю чердачную площадку с круглым окном во двор и, прислонившись к какому-то ящику, на котором висел амбарный замок, стал караулить. Сидел дотемна, глядя во двор через круглое окошко. Марина в этот день больше не выходила из дому.

На другой день надо было идти на работу. Олег попросил подменить его и опять пошёл к университету. Стоял на старом месте под клёном до тех пор, пока не появилась Марина в своей чёрной дохе и шляпке. Сегодня муж не пришёл встречать её, и она шла с подругами по улице. Олег как хищный зверь, наметивший жертву, пристроился сзади в нескольких шагах от Марины. На перекрёстке к девушкам подошёл невысокий молодой мужчина в серой каракулевой папахе и в пальто из дорогого драпа. Из-под папахи торчала грива густых чёрных волос. Мужчина этот был похож на армянина, а чуть сдвинутая набок серая каракулевая папаха дополняла его сходство с человеком, спустившимся с Кавказских гор. Девушки, поздоровавшись с ним, сразу оставили Марину и побежали к остановке троллейбуса.

— Я ж тебе однажды сказала, Юрий Петрович, чтобы ты ко мне больше не подходил. — Марина задрала нос так высоко, что шляпка теперь стала вся видна как на витрине.

— Ах, ах, ах! — Игриво-шутливым возгласом Юрий Петрович вмиг растопил искусственный лёд, который Марина попыталась нагромоздить.

— Помнишь наш последний разговор? — спросила она.

— Конечно, помню. Я помню, Мариночка, каждое мгновение, проведённое с тобой.

— Но у меня же не девять с половиной и три в скобках, чтобы Помнить каждое мгновение.

— Ах, ах, ах! — опять воскликнул Юрий Петрович. — Ты и в самом деле все ещё сердишься?

— А как ты думал? Приятно что ли выслушивать женщине такие вещи.

— Ну я тогда был не в духе. Извини меня.

Олег немного приотстал, но хорошо слышал их разговор. Они свернули на безлюдную улицу.

Разглагольствование о мгновениях натолкнуло Олега на мысль, что с Мариной идёт её любовник. «Ах ты тварь ненасытная! — закипел злобой Олег. — Мало павлина, ещё этого гривастого петуха завела в любовники. Что мне делать с тобой, любовник? Шлёпнуть сейчас заодно вместе с ней, что ли? Сколько патронов? Один — себе, один — ему, остальные — тебе, Мариночка. Надо же — Мариночка! Получишь у меня сейчас пять пуль в сердце, Мариночка! Разобью вдребезги, продажное твоё сердце. Армянина в голову, в затылок, чтоб папаха слетела.

Олег сунул руку во внутренний карман куртки, нащупал рукоятку пистолета и затрясся как в лихорадке.